Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – барон
Я напряженно прислушивался к звукам, что мерещатся впереди в плотной стене тумана, сэр Смит громко спросил над ухом:
– Что-то слышно?
– Да, – ответил я несколько раздраженно. – Принцесса, сытая по горло общением с принцами, ищет лягушку.
Он вскинул брови, смотрит с непониманием. Пришлось рассказать про царевну-лягушку, сэр Смит задумался и начал посматривать по сторонам, особенно внимательно изучая проплывающие мимо кочки мха.
Брат Кадфаэль тоже задумался и потом сказал нравоучительно:
– Вот что делает христианская любовь!
Я сказал сэру Смиту предостерегающе:
– Чтобы найти эту принцессу, придется перецеловать уйму лягушек.
Он помрачнел, на лбу углубились складки, кончики усов вроде бы чуточку опустились. Туман серый, редкий, на пару десятков шагов все-таки видно, но все равно гадко, в сгущениях чудятся страшные тени, подбирающиеся звери. В сторонке проплыла первая лужица открытой воды. Вполне мирно: темная гладь, мясистые листья болотных растений, даже чахлые кувшинки. Сейчас бы, мелькнула мысль, болотные сапоги «Иисус»: по воде аки посуху, кто знает, насколько это болото тянется. Но не должно быть слишком большим, иначе о нем бы услышали заранее.
В тумане гулко ухнуло, по спине скользнула ледышка. Я попытался себя уверить, что эта такая гигантская выпь, они так же жутко ухают, а тут еще приблизился брат Кадфаэль и тихонько указал в туман:
– Вон там что-то шевелится…
– Бегемоты, – сострил я довольно глупо.
Он переспросил:
– А что это?
Пришлось пересказать, как один бегемот звал второго жаб давить и что второй ему ответил. Кадфаэль остался серьезным, даже сэр Смит не хмыкнул, в тумане в самом даже нечто огромное двигается, почва чавкает под тяжелыми лапами. Сэр Смит даже перестал шарить глазами по кочкам в поисках лягушек.
Я заметил, что один из молодых рыцарей по имени Дилан старается держаться поближе к нам с сэром Смитом, будто черпает в нас уверенность, хотя, если честно, близость к нам может принести только беду. Сейчас он посматривал то по сторонам, где в толщах тумана двигаются пугающие призраки, то пугливо отпрыгивал от темных провалов в толще мха.
– Сэр Ричард… а вы уверены, что мы не заблудились?
– Когда путь неясен, – сказал я наставительно, – держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.
Он посмотрел на меня с великим подозрением.
– Это вы так шутите?
– Почему? – удивился я.
– Я уж подумал, что вы о себе такое брякнули…
Я ощутил себя задетым.
– Я не кажусь мудрым? А вот меня одна вообще занудой назвала.
Он затряс головой.
– Сэр, после того, как вы выманили всю погоню на себя лично, кто вас назовет осторожным? Вы – образец рыцарства!
Он смотрел такими влюбленными глазами, что я ощутил себя неловко, проворчал:
– Это я? Вы лучше на графа Эбергарда посмотрите! Вот кто образец так образец. Всем образцам образец. Просто образцовый образец.
Граф Эбергард покосился в мою сторону, кашлянул, но не проронил ни слова. В тумане двигаются сгущения, а толстый слой мха прогибается под ногами. Все уже слезли с коней и ведем в поводу, чтобы уменьшить вес, однако острые подковы время от времени прорывают мох, лошадь с жалобным криком проваливается по брюхо, барахтается, разрывая копытами болотный ковер, хозяин с таким же криком тащит за повод, ему помогают все, кто оказывался поблизости.
Из тумана вынырнул граф Эбергард, конь за ним ступает осторожно, почти упираясь лбом в спину, такой же невозмутимый и надменный, как граф, просто верблюд, а не конь.
– У вас хороший лук, – вдруг обронил граф.
Я поинтересовался с холодком в голосе:
– Это вы так стараетесь оскорбить?
– Помилуйте, – ответил он равнодушно, – и в мыслях не было. Просто я слыхивал, что именно в таких болотах живут крыланы. Говорят, из-за здешнего воздуха.
Я повертел головой, воздух как воздух, только слишком влажный, но какой еще на болоте, плотный и неприятный. Пот по лбу стекает и стекает, пока не начинает хлюпать в сапогах, а чтоб высохнуть по дороге – даже думать о таком смешно.
– Выше плотность, – определил я. – И восходящие потоки чувствуются. Значит, здесь могут держаться в воздухе звери покрупнее воробьев.
Он скользнул по моему лицу вроде бы безразличным, но моментально все схватывающим взглядом.
– Быстро соображаете, сэр Ричард. Я начинаю думать, что и стрелять из лука вас учили совсем не затем, чтобы приставить пасти овец. Тем более что лук у вас, как понимаю, очень не простой… Болото тянется на десятки миль в ширину, это нам повезло, что пересекаем в самом узком месте… хотя все купцы и благоразумные люди объезжают по краю. Но здесь совсем не…
Он запнулся на полуслове, вскинул голову. Почудился далекий писк, я торопливо шагнул к Зайчику и снял лук. Граф вслушивался напряженно, он заметил лук в моих руках. По его виду я все понял и сделал так, как он и подталкивал, тоже мне кукловод. Со всех сторон тяжелое дыхание, чавканье гнилой воды, затем писк повторился, уже громче.
– Сверху!
Я вскинул лук одновременно с криком графа. Рука привычно оттянула тетиву с наложенной стрелой. Грязные тучи ползут над самой головой, из темных недр вынырнули и быстро опускаются к нам серебристые, как рыбки в чистой воде, миниатюрные человеческие фигурки. Граф Эбергард выругался, я услышал в обычно бесстрастном голосе отчаяние, остальные рыцари быстро обнажили мечи и сгрудились в кучу.
– Опустить забрала! – прокричал граф Эбергард. – Не опускать оружия!
Фигурки быстро росли, я рассмотрел женщин, у всех тела словно покрыты серебристой краской. Сэр Смит что-то выкрикивал, брат Кадфаэль поднял крест и начал громко читать молитву, однако крылатые женщины снизились и, неспешно взмахивая огромными крыльями, летали над нашими головами. Голоса их оставались птичьими, как мне показалось, однако я различал отдельные слова, и чем больше вслушивался, тем большая дрема наваливалась, руки отяжелели, я опустил лук, рыцари переставали двигаться, даже брат Кадфаэль опустил крест и молитвенник.
Одна из женщин вдруг оборвала полет и бросилась на Дилана. Звякнуло железо, рыцарь упал под ее натиском, как железный истукан. Женщина захохотала торжествующе, запрокинула голову, я с содроганием увидел в ее неправдоподобно алом рту длинные острые клыки. В голову стукнула волна горячей крови, я с усилием поднял лук, но женщина и Дилан перекатились под конскими ногами, скрылись. Я вскинул лук и выстрелил в ближайшую ко мне, что начала было тоже складывать крылья для приземления.
Стрела ударила в крыло, женщина закричала от боли и неожиданности, остальные встрепенулись, разом взлетели выше. Тяжесть из моего тела исчезла, я начал холодно и зло выпускать одну стрелу за другой. В небе раздался страшный многоголосый крик, теперь в нем больше человечьего, чем птичьего, ни одна птица не сможет кричать так жутко, ибо зверь боится врага, но не понимает, что пришла смерть, а они видели и понимали, когда смертоносные стрелы легко пробивали их тела.
