Анна Невер - Обжигающий след
Тиса и Трихон улыбнулись.
— Что смешного? — Ганна гордо выпрямилась, напуская на себя неприступный вид.
Это развеселило еще больше. Место быстро пустело. Покидая его, победительница в последний раз оглянулась. Глашатай, забравшись на лавку, пытался сорвать растяжку с объявлением, зазывающим на конкурс. Тиса сняла с себя громоздкий колючий венок, повертела головой, не зная, куда его деть. И шкалуш без слов забрал его из рук девушки и понес.
* * *Отец все также проводил время в компании военных под куполом соседнего шатра. У крайнего ряда лавок, в числе тех, что полукругом располагались вокруг сцены, Войнова заметила сразу несколько знакомых лиц — Прохора Фомича с родней, Агапа Фомича, Камиллу, Рича — и потянула Ганну за руку.
— …птица была как живая, клянусь Жнухом, — взволнованно договаривала Камилла. — Я боялась, что она полетит ко мне. Ой, наши девочки, — увидела их кухарка.
По случаю праздника на плечах женщины красовалась шаль с цветочным узором и длинной бахромой, хотя выражение лица стряпухи оставалось кислым.
Поздоровались. Заметив, что шкалуша рядом нет, Тиса в недоумении оглянулась по сторонам.
— Что за птица? — спросила она, слегка погрустнев.
— Из таза с водой, — указал на сцену лекарь. — Вэйн нас развлекал. Гляди, сейчас опять ветра надует.
— Ух ты, снова начинается! Я подойду поближе, — воскликнул Рич и заковылял меж рядами лавок к сцене.
— Только в толчею не лезь, — попросил его вдогонку Агап.
На деревянном помосте и в самом деле кланялся Филипп, пока двое коренастых мужиков доливали в таз воды. Сделав дело, подсобники спрыгнули со сцены, а вэйн поднял жезл над пюпитром. Через минуту над синеволосой головой закружились разноцветные водяные пузыри. Блестя круглыми боками на солнце, они выстраивались в разнообразные фигуры: то в круг, то в звездочку, то в треугольник, то в замысловатые вензеля и узоры. «В целом красиво, словно смотришь в гигантский калейдоскоп». По ногам девушки пробежал сквозняк.
— Так вот откуда ветер, — проворчала она беззлобно.
Ганна не услышала ее слов, наблюдая за представлением.
— Тисонька, а что за корзина у тебя? — полюбопытствовала Камилла. — Ты что-то купила?
Та лукаво улыбнулась.
— Подожди-ка, — крякнул Агап. — Так ты…
— Да! Я выиграла! — Тиса повисла на шее у радостно-удивленного старика.
— Святая Пятерка! — ахнул лекарь.
— Что еще за состязания? — спросила кухарка.
Тиса рассказала. В силу плохого настроения Камилла на нее сперва немного подулась — мол, как это она промолчала о намерении участвовать в конкурсе. Но долго обижаться стряпуха никогда не умела и вскоре уже обнимала девушку и вовсю хвалила. Ганна заявила, что пойдет поищет своих пострелят, заодно, может, Кошкиных встретит и скоро вернется. Тем временем наместный под хвалебную речь Тонечки и восторженные аплодисменты публики покинул мокрую сцену, а на ней появился кочевник — загорелый, белозубый, явно с бабушкой-чиванкой в родословной. Смоляного цвета волосы его были заплетены в многочисленные косички. Поставив ногу на табурет, он защипал широкобедрую чиванскую домбру. И запел:
Я вызван из мира Иного
В мир нынешний чуждый людской
Одним человеческим словом
И росчерком. Острой клюкой
Меня вырывали из пламени,
Сквозь ветры вселенной несли.
Три бренных фигуры из камня
Потом превратились в пески.
Ой, е-еу, в пески…
Но прежде, чем прахом распасться,
Судьбу мою стали вершить.
Не знал, что придется мне статься
Рабом человечьей души.
Я вынужден был подчиняться,
Грызть глотку всем тем, кто не мил
Хозяину. Весь растворялся
В злой пляске неистовых сил.
Ой, е-еу, неистовых сил…
Голос кочевника был не из лучших, однако заставлял прислушаться. Неидеальность исполнения певец с лихвой восполнял страстностью. В голосе звучали и тоска, и жажда свободы, и непокорность судьбе. Тиса вдруг вспомнила детство и вольный ветер в волосах, когда она, сверкая голыми икрами, неслась в лес, прочь из военной части. И тоску по матери, и неприкаянность, и враждебность отца к родной дочери после кончины супруги.
Я рвал, убивал с отвращеньем,
Не в силах нарушить приказ.
Кровавым орудием мщения
Я стал. Луч надежды угас —
Не видеть мне мира Иного.
И в ночь полноликой луны,
Таясь возле терня густого,
Вдруг жертву почуял вдали.
Ой, е-еу, вдали…
Я бросился вихрем свирепым.
Скачок — опрокинул, сдавил
Девчонку босую в отрепьях
Когтистою лапой в пыли.
Худая, орленок костлявый,
На кой ты сдалась колдуну?
Но в серых глазах дым и скалы,
Огнем жжет несломленный дух.
Ой, е-еу, несломленный дух…
Здесь певец показал виртуозную игру на домбре. Загорелые пальцы порхали над струнами музыкального инструмента, точно бражник над флоксом.
— Как играет, шельмец, — вздохнула рядом Камилла.
Последний куплет кочевник пел с особым пылом:
Мой страх отлетел птицей в небо,
Ослушать хозяйский приказ.
Не стану губить тебя, дева,
Свобода мне миг, не на час.
Но ты помогла мне, колдунья,
Порвать цепь раба пополам.
Позволь же к ногам припаду я
И пеплом осыплюсь к стопам.
Ой, е-еу, к стопам…
Толпа наградила певца аплодисментами. Следующим на помост выкатился потешник. Одетый в яркий широкий кафтан, он веселил толпу, улыбался во весь свой крашеный рот и показывал чудеса ловкости рук, доставая из своих лоскутных штанов вещи зрителей и раздавая их изумленным владельцам. Дети вскакивали с ногами на лавки, чтобы лучше видеть, и хохотали. Тиса заметила, как Рич тщетно вытягивал шею, не пытаясь забраться на лавку. Внук Прохора Фомича крикнул: «Давай, Рич, к нам!», но тот лишь отмахнулся.
Объявилась Ганна в компании семейства Кошкиных. Шепнув Агапу пару слов, Тиса отдала лекарю корзинку с выигрышем. Она еще не готова делиться с Зоей своей задумкой.
— Со Жнухом плодородным!
— С праздничком!
Знакомые обнялись. Настасья Ефимовна с мужем заговорили с лекарем и Камиллой.
— Боже, какое шикарное платье! — Зоя обняла подругу.
Вертлявая Марика схватила Тису под локоть.
— Ух ты! Ты такая красивая! Просто обалдеть!
— Спасибо, девочки! — улыбнулась Войнова. — Вы тоже.
— Зойка, глянь, прическа какая!
— А мы вас высматривали-высматривали. Я даже Руслана отправляла на поиски, — сказала Зоя. — Как только Ганна нас нашла? Толпа в этом году просто жуть какая.
— Так Руслан еще ищет нас, что ли?
— Да нет, отпросился у меня сабельный бой смотреть. Говорит, Витер опять победителем выйдет… — Зоя прикрыла ладонью рот. — Ой, прости!
Подруги взглянули жалостливо на нее.
— Очень жаль, что он таким подлецом оказался.
— Бог с ним, — сказала Войнова. — Я о нем почти не вспоминаю.
— И правильно, — кивнула с одобрением Ганна.
— А где Трихон? — спросила Марика, поглядывая по сторонам. — Он разве не с тобой?
— Был здесь.
— Ой, я ему рисунок наколки принесла для коллекции! Всю неделю перерисовывала с плеча нашего конюха. Смотри, как думаешь, ему понравится?
Девчонка развернула листок с карандашным рисунком: драконья голова в огненном круге. Линии неровные, но видно было, что художница очень старалась.
— Конечно же понравится. — Тиса перевела взгляд на склоненное розовое личико. Прелестные светлые кудряшки касались нежной шеи девушки. — Рисунок замечательный.
— И я так думаю! — воскликнула та. — Ну где же он? — надула губки. — Ты не знаешь, куда он пошел?
Войнова покачала головой, чувствуя, как в душу закралась досада.
Появился Рич и затряс лекаря за руку.
— Дед Агап, там гадалка, — показал он пальцем в сторону. — Давайте сходим, а?
— Гадалка? — хмыкнул старик в бороду. — Это, дружок, Тису зови, авось она с тобой сходит. У вас, молодых, вся жизнь впереди. А мне чего гадать? Жизнь и так уже как на ладони вся.
Мальчишка переключился на девушку. Пришлось уступить.
— Я с вами! — сказала Марика. — Зоя, ты пойдешь?
— Боже упаси, — отмахнулась сестра. — Я не полезу в их грязную кибитку.
И все же Тиса заметила плохо спрятанный страх в глазах подруги. Она просто боялась узнать правду. Ганна тоже отказалась. И правильно сделали. Зачем она только согласилась, подумала Войнова.
Очередь к гадалке оказалась довольно длинной, но двигалась быстро. Люди залазили за полог кибитки и через минуту уже покидали ее. Что там можно предсказать за это время — неизвестно.
— Следующий! — проскрипел голос.
