Владимир Колосов - Вурди
Был нож.
Она вздохнула.
И вдруг усмехнулась. Нервно. Зло: «Если убивает вурди, то почему не может убивать человек?»
Хотелось плакать.
Ее опередило небо.
Сначала по верхушкам деревьев промчался ветер. Печально скрипнули старые ели, но их всхлипы тут же заглушил ровный, размеренный гул приближающегося к поляне ливня. Ай-я снова взглянула на небо — хаос облаков в мгновение ока сменился грубым, без единого просвета полотнищем туч. Сверкнула молния, коротко и зло хохотнул гром. Шум падающих капель стал громче. «Скорее», — мысленно попросила Ай-я.
И дождь хлынул.
Даже не дождь — целое озеро воды опрокинулось на поляну. Струи дождя полоснули Ай-ю по разгоряченному лицу. Платье моментально намокло, а вокруг образовались мелкие лужицы, которые стали быстро сливаться, грозя затопить всю поляну. Небо то и дело вспыхивало, а раскаты грома заглушали шум падающей воды. Нити дождя слились в один сплошной поток. Росшие вокруг поляны деревья внезапно поблекли, а потом и вовсе исчезли за стеной воды.
Ай-я осталась одна.
Только она и — вода. Много воды. Целый мир, состоящий из воды.
— Хорошо, — прошептали посиневшие от холода губы.
Гром.
И — будто в ответ — кто-то (о! Ай-я хорошо знала кто!) постучался — там, в ее животе. Сначала робко. Потом все сильней и сильней. И наконец, с такой силой, что Ай-я поняла: «Сейчас…»
— Вурденыш… Мой… — прошептала она.
3Вроде гуртник как гуртник, однако Гвирнус сразу почувствовал неладное. Это чувство не раз спасало нелюдима в лесу, но куда чаще там, ближе к подножию Зуба Мудрости; Ближний же лес Гвирнус считал безопасным. Здесь он не столько охотился, сколько отдыхал, наслаждаясь запахами трав, шелестом листвы и… отсутствием людей. Он любил валяться на разбросанных там и сям полянах, любил, раздевшись догола, нежиться в лучах заходящего солнца. Сегодня все было по-другому. В каких-нибудь двух шагах от Поселка он не чувствовал себя в безопасности, и дело было вовсе не в охотниках, которые могли выслеживать и его, и Ай-ю, дело было в кустах, деревьях, траве, от которых исходила едва уловимая угроза.
— Ну-ну, — усмехнулся нелюдим. Он любил разговаривать с лесом (куда приятнее, чем с людьми, — недаром его прозвали нелюдимом). Вот и сейчас Гвирнус, играя с неведомой опасностью, спрятал нож в голенище сапога и развел руками: мол, смотрите, чего меня бояться, да и я нисколечки не боюсь.
— Так-так-так, — бормотал он любимое словечко Хромоножки, раздвигая плотные заросли гуртника.
Ветки больно хлестали по лицу. Заросли оказались куда гуще, чем предполагал нелюдим; он в который раз подивился глупости Хромоножки: «Тут где угодно блевать можно, так нет, выбрал местечко — не пройти». А деревца, будто нарочно, загораживали путь, и Гвирнус вдруг ясно понял, отчего, несмотря на все его показное равнодушие, ему все-таки немного не по себе.
Лес казался живее, чем обычно.
«Оно? — подумал Гвирнус. — Ох как не вовремя, если, конечно, это и впрямь оно».
Охотник так и не достал нож. К чему? Нож спасет от зверя. От человека.
Если же против тебя весь лес, не поможет и тысяча ножей.
Тысяча тысяч.
Он медленно, шаг за шагом, продвигался в глубь казавшихся нескончаемыми зарослей. Но не сделал и десятка шагов. Одна из веток, вроде только что спокойно шелестящая листвой, вдруг изогнулась и пребольно щелкнула Гвирнуса по носу. «Ага. Шалишь?» Нелюдим сморщился: «Врешь, я тоже не лыком шит, не повелитель какой, а?»
Лес промолчал.
Зато под ногами что-то хрустнуло, и, наклонившись, Гвирнус обнаружил осколки взятого у Гергаморы кувшинчика. «Дотаскался, бездельник», — зло подумал он о повелителе, внимательно осматривая землю и плотно растущие кусты вокруг. Листва едва пропускала солнечный свет. В зарослях наступили сумерки. Глаза слезились от напряжения. Наконец Гвирнус обнаружил несколько невесть кем сломанных веток, изрядно помятую траву, будто не один, а добрый десяток повелителей топтался в зарослях; легкий же запашок (фу!) окончательно убедил нелюдима в том, что именно здесь желудок Хромоножки опустошился изрядно.
— Тьфу! — брезгливо сплюнул нелюдим. Где же этот бездельник?
«А впрочем, кувшинчик-то того — можно и не искать», — подумал Гвирнус, но все-таки тихо крикнул:
— Эй, ты тут?
Потом еще раз внимательно осмотрел росшие вокруг кусты и легко обнаружил упущенные им при первом осмотре клочья рыжей с подпалинами шерсти. Прямо перед носом. На облепленной рыжими муравьями ветке. «Оттого и не заметил, рыжее, вишь все».
— Так-то вот, — пробормотал нелюдим. «Ведмедь свое дело знает. Небось и обернуться, ну, горшком каким, не успел, — мысленно пожалел он бедолагу повелителя, — а впрочем, что жалеть-то? Дураком жил, дураком и помер». Гвирнус вздохнул и собирался поворачивать назад, к Ай-е, когда его накрыл поток дождя.
Какое-то время сквозь плотную листву и падающую воду над головой Гвирнуса еще мерцал бледно-фиолетовый ночник сумерек, а потом и он потух, и нелюдим захлебнулся в зловонной и густой, как кисель, мгле, всеми порами кожи ощущая, как обступают его деревья и кусты, как смыкаются над головой густые кроны. Охотник протянул руку — она тут же уперлась в плотную, неподатливую массу. Нервы Гвирнуса не выдержали, и он наклонился за ножом.
«Где?»
Возмущению не было предела.
Нож пропал.
— Вурди меня! — выругался нелюдим. Звук его голоса тут же заглушил шум дождя. Впервые за эти безумные два дня Гвирнус почувствовал, как предательски дрожат руки. И тут («Только этого еще не хватало!») сквозь гул падающей, барабанящей по листьям воды чей-то хитрый, с легкой хрипотцой голос произнес:
— Кхе! Кхе!
Гвирнус вздрогнул от неожиданности.
— Кто тут? Хромоножка, ты? — спросил он и не узнал своего голоса — глухого, тихого, почти сразу смытого бурными потоками дождя.
— Кхе! Кхе! — повторил неизвестный. Он мог быть в двух шагах, но нелюдим не увидел бы его и нос к носу. — Гм, — задумчиво, — ну и дела. Темнотища, кхе! Вот уж не думал… — Голос умолк на полуслове. Гвирнус нетерпеливо вслушивался в окружающие его звуки. Наконец незнакомец продолжил: — Вода. Мокро. Не люблю я воды. У меня от сырости кости болят. Кхе! Еще как болят. То ли дело в хижине. Сухо там. Печка вон топится. Иногда. И то хорошо. А тут на тебе — дождь.
— Еще какой! — пробормотал Гвирнус.
— Ну да, дождь, — подхватил незнакомый голос, — а ты ведь Гвирнус, да? Попробуй тут что-нибудь разгляди. В кусты-то зачем, дурачина, полез?
