Бет Хилгартнер - Королевство Бараглаф
— У тебя слезы, Арра? — спросил он, поднимаясь, и очень бережно взял ее лицо в свои руки. Лютня умолкла.
— Я люблю тебя. — Она спрятала лицо в его руках.
Он грустно улыбнулся.
— И все-таки отказываешься стать моей Королевой.
— Ах, Кет, — ответила она с болью в голосе. — Твои Дома Советников съедят меня. Мы с тобой это уже не раз обсуждали.
— Верно, — согласился он. — Прости меня, я не хотел причинить тебе боль. Арра, я люблю тебя, но не могу на тебе жениться; а эти избалованные невесты из Домов Советников, гладкие, как акулы, противны мне, и с одной из них я должен сочетаться браком. — Его лицо потемнело от боли и отчаяния. — Ради всех богов над нами и под нами, почему, ну, почему это выпало мне?
Она поймала его руку прежде, чем он отвернулся, и поцеловала ладонь.
— Потому что, дорогой мой, ты достаточно сильный, чтобы это вынести.
Он подумал, а потом криво усмехнулся:
— Я почти жалею, что боги не сделали меня послабее.
Она с нежностью посмотрела на него:
— А кто тогда оберегал бы твой народ?
— Волки из Домов Советников, — ответил он. — Да, понимаю, из волков выходят плохие пастухи. Я знаю, Арра, что не могу отказываться от своей судьбы, но как бы я хотел, чтобы она была другой: чтобы я ухаживал за виноградником, например, или преподавал в Школе Келланда.
— Я знаю, — прошептала она. Ее глаза потемнели от нахлынувших видений. Кетиран погладил ее по волосам, поцеловал и вернулся к своей работе.
Спустя довольно долгое время Арра очнулась от дремоты, услышав восклицания Кетирана.
— Я нашел, — сказал он ей, — иди взгляни.
Она посмотрела через его плечо и увидела архитектурный план Королевского Дворца. В нем кое-чего не хватало, но Дворец был вполне узнаваем, а главное, на плане была изображена вся сеть потайных ходов. Арра напрягла свою хорошо тренированную память, чтобы разобраться в хитроумном рисунке. Так, вот это, наверное, часть Гитивов.
— Странно, — сказала она, указывая на одно из мест. — Похоже, этот проход ведет за пределы Дворца. Интересно, им еще пользуются? Он должен выходить где-то в Верхнем городе, хотя, когда рисовали этот план, это, должно быть, был парк или лес.
Кетиран кивнул:
— Возможно, им уже нельзя пользоваться. Я думаю, выход из туннеля разрушили при постройке Верхнего города. Если только…
Их глаза встретились.
— Если только они не выстроили поверх него дом, чтобы все скрыть, — закончила за него Арра. — Кет, Исива Гитив владеет каким-нибудь домом в Верхнем городе?
— Понятия не имею. Если да, то наверняка Премьер-министр знает об этом. Но я не уверен, что хочу его об этом спрашивать.
— Или что он скажет правду, — кисло добавила Арра.
Ученый Король кивнул, соглашаясь.
— Сделать тебе копию?
— Что, сегодня? Господи, Кет, ты когда-нибудь спишь? Уже почти утро.
Он показал ей на плане место, соответствующее библиотеке.
— А что, если по несчастной случайности за нами сейчас наблюдают? — выдохнул он.
Она подавила дрожь. Ей показалось, что сами стены наклонились, чтобы подслушать их. Вздохнув, она снова взялась за лютню, а Кетиран начал кропотливо перечерчивать план.
Глава двадцать вторая
УЛОВ
Акулья Наживка проснулся от того, что кто-то прошептал его имя. Он вскочил со звериной быстротой и увидел одного из своих грузчиков. Слабый свет, просачивающийся в здание заброшенного склада, говорил о приближении рассвета.
— Тут есть кое-что, на что тебе надо взглянуть, Акулья Наживка, — голос человека дрожал. — Тебе это, наверное, не понравится.
Акулья Наживка потер руками лицо.
— Показывай.
Он пошел вслед за мужчиной, Норка присоединилась к нему. На продуваемом всеми ветрами пирсе за складом стояла группа грузчиков, разглядывавших что-то у себя под ногами. Они посторонились, пропуская Акулью Наживку и Норку. Это было тело, тело ребенка, лежащего вниз лицом. Акулья Наживка похолодел от предчувствий. Он опустился на колени рядом с ребенком и трясущимися руками осторожно перевернул тело. Это была Киса.
Акулья Наживка услышал, как Норка всхлипнула. У него самого в горле застрял ком. Мучители Кисы оставили на ней следы своей жестокости и кое-что еще: серебряная брошь с выгравированным пикирующим ястребом Дома Гитивов красовалась на изодранном платье. Киса рассказала Гитивам все, прежде чем умерла. Недаром они бросили ее тело, как вызов, там, где Акулья Наживка его обязательно бы нашел.
Он поднял голову и взглянул на воровку. Она стояла неподвижно, побледнев и заледенев. И только глаза горели яростью. Он склонил голову и погладил девушку по щеке, будто прося прощения. Потом поднялся на ноги. Огляделся и заметил потрясенные лица своих людей, их подлинное горе.
— Похороните ее, — велел он. — Норка…
Она перебила его:
— Пожалуй, Керидену надо знать об этом. Я пойду. А ты иди в «Троллоп» и приводи остальных в Храм. Если Киса рассказала им о тебе, то сказала и о «Троллопе». Уведи их оттуда, пока Гитивы не добрались до них.
— Норка, — попытался он снова.
Но она отвернулась и не ответила.
Кто-то принес кусок потрепанной парусины. Акулья Наживка смотрел, как бережно заворачивали тело девочки. Вдруг у него потекли слезы и на волю вырвались все чувства, которые он так долго и глубоко прятал.
— Эх, Киса, — прошептал он яростно, — клянусь всеми богами, Гитивы заплатят за все, что они сделали!
Осел поднялся на рассвете. Он разжег огонь, поставил кипятить воду, потом смолол кофейные зерна. Равномерное гудение кофемолки, похожее на жужжание огромного шмеля, не разбудило Хорька. Пока кофе заваривался, распространяя вокруг бодрящий аромат, Осел выскользнул на улицу посмотреть, что там происходит.
На улицах было тихо, но затишье это было напряженным, предвещающим бурю. Мертвых и раненых увезли, но то тут, то там будто стаи акул мелькали группы головорезов. Трущобы могли вспыхнуть как сухое дерево, а Ибхана и Хижан, очевидно, все еще сыпали искры. Осел поспешил обратно в таверну.
Запах кофе разбудил Хорька. Он разливал его по чашкам и собирал подносы для хозяина таверны. Аркид, помешивая кашу, сурово взглянул на своего племянника, который быстренько включился в приготовление завтрака. Когда хозяин таверны вышел с последним подносом, Осел разложил остатки каши в две миски, а Хорек налил кофе.
— На улицах спокойно? — спросил он Осла.
— Все натянуто, как струны арфы.
В этот момент зашла Мышка, неся поднос, заставленный грязной посудой.
— Дедемар ушел, — сказала она, опуская приветствия. — Ускользнул ночью.
— Он забрал тело своего друга? — спросил Осел.
