Владимир Крышталев - Возвращение чудес
— Мой король передает это как знак безмерного уважения, которое он питает к вашей светлости, — Жерар осторожно вел разговор дальше, хотя подарки остались спрятаны. — Он просит простить его за грубое нарушение договора. Мой король рассчитывает лишь на старую дружбу и на то, что ваша светлость, как отец, поймет его.
Остановившись, император повернулся к де Льену.
— Что говорит Викониус? — спросил он с определенным интересом. — Есть надежда для девочки?
— Викониус просит немного времени, — ответил граф, едва заметно обозначив поклон. — В суете и спешке трудно прийти к верным выводам.
— И сколько времени он просит? — в голосе императора прорезались жесткие нотки.
Это, однако, Жерара не смутило, и глава посольства спокойно сказал:
— Хотя бы месяц. Принцесса уже на грани смерти. Это последнее, что все мы сможем для нее сделать. Она будет спасена или сейчас, или больше никогда.
Фраза прозвучала просто, без пафоса. Даже печально. И на императора это, вероятно, подействовало. Он сложил руки за спиной и зашагал дальше.
Месяц, размышлял светлейший из владык. А это, пожалуй, даже хорошо. За месяц я успею заполучить эту баронессу — тем более что она, кажется, не против. Всё равно сейчас ни о чем другом не думается. Верно. Следует сообщить моим людям о переносе операции.
— Ну хорошо, — произнес он вслух, глядя на дорожку перед собой. — Я даю вам это время. Жизнь ребенка свята, не так ли? Только помните, у меня самого есть дети. Они растут здоровыми благодаря опеке Викониуса. Когда его нет при дворе, я начинаю беспокоиться. Мало ли, всякое может произойти. Так что врач мне нужен здесь.
Последние слова он выговорил с нажимом. Жерар поклонился.
— Вы поставили меня перед фактом, — продолжил император. — Виктор с самого начала не собирался отпускать Викониуса вовремя, но, тем не менее, он уверил меня, что выполнит все условия.
— Не смею возражать вашей мудрости, — вмешался граф, — однако мне известно, что мой король искренне желал соблюсти все условия договора.
Светлейший из владык скептически усмехнулся:
— И что же ему помешало? Ах, Жерар, мы с вами давно знаем друг друга. Давайте говорить начистоту, здесь нет тех, перед кем стоило бы кривляться.
В ответ на это предложение де Льен лишь пожал плечами:
— Ваша светлость знает, что я не умею лицемерить. Заупокойный тон официальных бесед не по мне. Я — человек действия, и всегда говорю то, что думаю.
— Верно! — рассмеялся император, посмотрев на собеседника в упор. — Тогда скажите, что вы думаете обо мне. Самое главное, мелочей не нужно.
Жерар легко выдержал взгляд пронзительно-голубых глаз.
Этот человек, по возрасту лишь ненамного старше графа де Льена, держал в своих руках огромную часть цивилизованных земель. Не он добыл их для империи — то была заслуга его отца и деда. Нынешний император представлял собой типичного баловня судьбы: ему все доставалось легко. Слава, женщины, престол. Он любил воевать и делал это с энтузиазмом, но за время его правления границы империи расширились едва ли на пядь.
— Думаю, — ответил Жерар медленно, уже совсем отбрасывая посольский этикет, — что вам следует бояться своей страсти к удовольствиям, сир. Не сочтите мои слова за грубость или дурной намек.
Император поджал губы: он явно ожидал чего-то другого.
Спутники графа, которые только-только начинали дышать с облегчением, заметно помрачнели. Неужели Жерар позволил себе вот так глупо сорвать переговоры? Именно в тот момент, когда до успеха оставался один шаг?
— Спасибо, — процедил император, — я преклоняюсь перед вашей наблюдательностью и честностью.
Он резко ускорил шаг, так что послам пришлось догонять хозяина. Затем, так же неожиданно остановившись, император вновь повернулся к графу:
— Я преклоняюсь пред вашей честностью. Но не считаю, что вы правы. Страсть к удовольствиям лежит в самой глубине человеческой сути. Она движет нами. Она рождает то самое лучшее, что есть в этом мире. И вы, и я существуем благодаря этой страсти. А кроме нас — стихи, музыка, науки, живопись. Я ошибаюсь?
Жерар не ответил. «Я задел его за живое, — подумал он. — Видит Бог, сейчас лучше промолчать».
— То-то же, — его собеседник улыбнулся с прежней самоуверенностью, словно отсутствие аргументов со стороны Жерара убедило его самого. Потом он обвел рукой вокруг: — У меня прекрасный сад, вы не находите?
— Да, сир, — согласился граф де Льен. — У вас прекрасный сад, и здесь особенно хорошо в это время года.
Он не льстил: их окружали самые разнообразные цветы и деревья, то тут, то там были искусственные пруды, где плавали лебеди и утки, в ручьях плескалась крупная ленивая рыба. Сад императорской резиденции славился во всем мире. Его хозяевам удалось собрать огромную коллекцию редких растений, что в довершение к великолепной планировке впечатляло еще больше.
— Здесь особенно хорошо весной, — возразил император. — Впрочем, вы правы. Сейчас здесь есть какая-то полнота, завершенность. Так вот, ради чего был создан этот сад, как вы думаете?
Жерар опять промолчал.
— Всё та же страсть к удовольствию! — с триумфом возвестил хозяин. — Только ради нее. Взгляните, какая красота. Разве вам не доставляет удовольствия созерцать все это?
Казалось, он воодушевился настолько, что вот-вот — и пустится в пляс. Однако император, оглянувшись на послов, неожиданно сменил тон.
— Вернемся к делу, мы отвлеклись, — сказал он ровно, как будто став совершенно другим человеком. — Вы получите этот месяц. Получите без всяких дополнительных условий. Пусть это будет мой подарок Виктору. Но я прошу, чтобы по истечении месяца Виктор все-таки выполнил свое обещание и возвратил моего лекаря назад. Я прошу, — подчеркнул он, хотя в голосе был скорее приказ, чем просьба. — Не нужно больше ставить меня перед малоприятными фактами. Сейчас мне в любом случае некуда деваться, правда? Если я начну кричать и топать ногами, вы все равно не вытащите Викониуса откуда-нибудь из котомки. При всем своем желании.
Граф не говорил ни слова — да и что здесь можно было сказать?
Император тоже немного помолчал, а затем спросил:
— Есть еще вопросы, которые мы должны решить?
— Подарки, — напомнил де Льен, подавая сигнал товарищам.
Но его собеседник снова остановил их жестом.
— Ах, да. Оставьте у казначея.
Жерар покорно кивнул.
— Вы хотите отдохнуть несколько дней перед обратной дорогой? — поинтересовался хозяин. — Я прикажу приготовить комнаты.
— Благодарю, ваша светлость, — граф поклонился, — но, с вашего позволения, мы отправимся прямо сейчас.
