Владимир Крышталев - Возвращение чудес
Именно тогда, ночью, он впервые посмотрел на то, что передала ему через служанку Анастасия, с другой точки зрения.
Оглядываясь назад, Жерар удивлялся, почему он не задумался об этом раньше. Да, его ошарашило полученное известие. Но ведь он знал достаточно, чтобы просто сопоставить некоторые вещи.
Анастасия сказала, что у них с Виктором будет ребенок, и она от радости разболтала королю об отношениях с Жераром. Правда ли это?
Нет. Вся конструкция была искусственной от начала до конца. Граф де Льен общался с королевой не один день. Он видел в ней осторожную женщину, которая всегда тщательно обдумывает последствия, прежде чем что-то сделать. Поступить импульсивно может, конечно, каждый, только в случае с Анастасией для этого потребовалось бы нечто большее, чем просто новость о ребенке — пусть даже трижды желанном. Ко всему прочему, насколько было известно Жерару, для женщин будущий ребенок редко является полной неожиданностью. Многие что-то начинают подозревать уже с самого дня зачатия. А в подобном случае абсолютного сюрприза не выйдет.
Итак, у них там с королем произошло что-то другое. Трудно сказать, что именно. Может, кто-либо из придворных случайно был свидетелем тайных встреч. Или у самого Виктора зародились некие подозрения, и он вынудил Анастасию открыться.
Что бы ни произошло, королева просила его, Жерара, бежать из столицы. Подальше от гнева Виктора.
Зачем она сказала о ребенке? Чтобы как-нибудь оправдаться? А может, у нее действительно будет ребенок?
На этом месте своих размышлений граф де Льен замер, вцепившись в подушку.
Что если это его ребенок? А Виктор об этом не подозревает?
Нет, бессмыслица. Виктор — не наивный дурачок. Как он может не подозревать, зная, что Анастасия встречалась с Жераром?
А если Виктор не хочет ничего подозревать?
Граф вытер со лба холодный пот. Он понял, что обнаружил серьезную мысль. Так действительно могло быть. Королю нужен наследник (или наследница, не важно), об этом знает любой человек при дворе. О чем никто не знает, так это о встречах королевы с Жераром. Если теперь у Анастасии родится ребенок, он будет законным наследником.
Правда, лишь при условии, что все и дальше сохранится в тайне.
«Почему же Виктор мне ничего не сказал? — удивился граф. — Не доверяет? Или наоборот — считает, что я всё равно буду молчать? Если так, то он прав, но…»
В подобном ключе сообщение Анастасии толковалось легко. Всё становилось на свои места. По сути, здесь даже не нужно было ничего домысливать. Если королю не удавалось произвести на свет наследника в течение многих лет, то почему бы это произошло именно сейчас?
Был лишь один пункт, непонятный де Льену. Учитывая доверительные отношения между ним и королем, можно было бы рассчитывать на откровенность.
Впрочем, свои догадки граф не воспринимал в качестве единственно возможной истины. Он тоже умел разделять предположения и реальность.
Однако, как бы там ни было, на отношениях с Анастасией теперь следует поставить крест. Может, она тоже любит его — как и он ее, — а всё, что Жерар подумал о ней раньше — недоразумение. Это не имеет значения. Отношения следует прекратить.
Эта мысль доставляла графу боль. Он понимал, насколько сложно будет находиться при дворе, рядом с королевой, и постоянно одергивать себя. Быть с объектом своей любви — и в то же время бесконечно далеко. Самому отказаться от малейшей надежды.
В таких раздумьях находился де Льен, когда его окликнули товарищи.
— Давайте передохнём, — предложил Кормак, указывая на подходящее место возле дороги.
Жерар взглянул на небо.
— Уже скоро вечер, — заметил он.
Кормак махнул рукой:
— Мы все равно успеем добраться до ближайшего форта засветло. Зачем спешить? Кони вон тоже устали.
— Да-да, граф, — подхватил Шарль. — Особенно мой красавец. Еле ноги переставляет.
Это была шутка. Конь Шарля бежал наравне с остальными. Однако седок ему достался действительно самый тяжелый — тут уж никаких сомнений быть не могло.
— Ну хорошо, — решил Жерар. — Сделаем привал.
Они свернули с дороги, спешились. Жерар снова почувствовал себя непривычно на твердой земле. За прошедшие недели он так привык ехать, что все другие состояния теперь воспринимал как исключительные.
Из леса, куда только что отправился Вальгард, собрат Кормака по происхождению, вдруг донеслись громкие восклицания. Товарищи схватились за оружие. Вальгард, рослый голубоглазый северянин, славился молчаливостью. Если уж он подал голос, значит, произошло что-то особенное.
Кормак опередил всех. В несколько прыжков он достиг кромки леса и скрылся за деревьями. Наемник спешил на помощь к своему лучшему другу.
Остальные ничего не успели сделать. Буквально в следующее мгновение Кормак снова появился и, смеясь, помахал товарищам рукой. Затем на поляну вышел и Вальгард. В руках он нес убитого кролика.
— Совсем озверел дружище Вальгард, — сообщил Кормак, подходя к товарищам. — На кроликов бросается.
— Это он на меня бросился, — возразил виновник переполоха. — Сзади. Прямо на шею. Напугал, черт.
Руки у Вальгарда действительно немного дрожали.
— Ну, старина, — Кормак ухмыльнулся, покачав головой. — Вот уж не думал, что ты боишься кроликов.
Северяне были и похожи, и непохожи друг на друга. У обоих — небесно-голубые глаза и длинные светлые волосы. Но Кормак — щуплый, небольшого роста, с мягкими чертами лица. Вальгард же — высокий, статный, лицо словно вырублено из камня, причем вырублено небрежно, грубым инструментом. Первый разговаривал при каждом удобном случае, другой днями мог не проронить ни слова (из-за этой немногословности о присутствии Вальгарда часто забывали). Тем не менее, северяне держались вместе с самого первого дня — они вдвоем поступили к королю на службу. Молва твердила, что они из одной деревни, а кое-кто даже предполагал кровное родство. Сами же наемники на этот счет помалкивали.
— И что с ним теперь делать? — спросил Вальгард, как-то беспомощно рассматривая тушку. Кролик попался из крупных, но на руках у северянина казался крохотным.
— Отдашь хозяину двора, где мы сегодня ночевать будем, — предложил Шарль. — Он тебе спасибо скажет.
— Что за благотворительность? — возмутился Кормак, забирая кролика. — Давайте его зажарим. Прямо сейчас. Над костром. Свежатина, с дымком. М-м.
Он сглотнул в предвкушении и посмотрел на графа де Льена:
— Что скажешь, Жерар?
Тот улыбнулся:
— А что я скажу? Разводите костер.
