Дмитрий Дашко - Клиент с того света
Он обернулся, и я увидел живые выразительные глаза с какой-то сардонической усмешкой и в то же время с ярко выраженной грустью.
Вид у мужчины был несколько потрёпанный и усталый. Костюм, обклеенный серебристыми блёсками, при ближайшем рассмотрении оказался поношенным, местами довольно небрежно залатанным. Сдаётся, этот реквизит пережил нескольких наших монархов.
Черты лица правильные, однако не было уверенности, что их не подкорректировали при помощи белил и краски. На щеках фокусника горели два красных пятна размером с кулак. Они придавали внешности нездоровый чахоточный облик.
— Зайдите за автографом позже, — с преувеличенной весёлостью ответил фокусник. — Я вхожу в образ.
— Простите, что помешал. Я расследую смерть Томаса Хэмптона.
— Ой! — Мужчина схватился за голову. В воздух взлетели два облачка белой пыли: на руках Вальехо была белая взвесь вроде пудры. — Сколько же можно! Я только вчера давал показания в участке.
— Работа, — вздохнул я. — Начальство решило, что некоторые моменты надо уточнить.
— А вчера почему не уточнили? — обиженно произнёс фокусник.
— Вчера — это вчера, а сегодня — это сегодня, — философски изрёк я. — Не будем тратить время. В наших интересах покончить с делом быстрее.
Артист откинулся на спинку вращающегося кресла и страдальчески закатил глаза. Я терпеливо выжидал, когда Вальехо надоест ломать комедию. Убедившись, что все потуги пропали впустую и надоедливый гость не желает испаряться, фокусник сдался.
— Спрашивайте, — тонким, ломающимся как у подростка голосом сказал он.
— Вы проходите в качестве свидетеля, — начал я. — Расскажите, что видели, можете ли опознать убийцу.
— Безусловно, — вскинулся фокусник. — Не хочу хвастаться, но у меня прекрасная память. К примеру, я могу точно сказать, что вы не присутствовали ни на одном из моих представлений, а ведь перед моими глазами ежедневно проходят сотни людей.
— Вы не ошиблись, — подтвердил я. — Я здесь впервые.
— Тогда советую остаться до моего выступления. Уверен, вам оно понравится.
— Я не любитель фокусов.
— Фокусов, — презрительно скривился Вальехо. — Кто вам сказал, что я показываю фокусы?
— Администратор.
— Этот глупец не понимает разницы между фокусами и иллюзией. Запомните, молодой человек, я — иллюзионист.
— Простите невежу, я тоже не вижу разницы, — искренне ответил я. — Разве это не одно и то же?
— Вы и вправду так думаете?
Вальехо привстал с кресла и ловким движением руки извлёк из моего уха игральную карту. Он помахал ею у меня перед носом.
— Видите, это фокус. Ловкость рук и ничего более, а вот это… — Он щёлкнул пальцами, и я неожиданно для себя оказался в помещении, похожем на гигантский аквариум, в котором кверху причудливыми нитями тянулись зелёные водоросли, а вокруг неторопливо скользили маленькие рыбки фантастических раскрасок. Они проплывали мимо, не обращая на меня ни малейшего внимания, сбивались в стайки, ныряли на дно и возвращались, степенно покачивая плавниками. Рыбки выглядели такими реальными, что их хотелось потрогать. Я протянул руку, попробовал схватить за хвост полосатую рыбку, раскрашенную как матросская тельняшка, она испуганно дёрнула плавниками и спряталась за изумрудным кораллом и оттуда посматривала на меня испуганными телескопическими глазами. Потом что-то поменялось. «Аквариум» стал прозрачным. Я увидел сквозь стенку очертания знакомой гримёрной, плакаты, лицо Вальехо, наконец. Ещё один щелчок, и видение исчезло.
— Что это было? — потрясённо спросил я. — Невероятно. У меня просто нет слов.
— Иллюзия, милый друг, — с гордостью ответил Вальехо. — То, за что мне платят деньги. Хорошие деньги, смею заметить.
Как-то не вязались его слова с потрёпанным костюмом и жалким видом гримёрки, однако я не стал язвить по этому поводу. То, что он продемонстрировал — впечатляло. Если это и была иллюзия, отличить её от действительности не представлялось возможным.
— Похоже на магию, — заметил я.
— Что вы, — грустно сказал Вальехо. — Мои таланты и близко не стоят с тем, что умели делать маги. Я просто слегка искажаю реальность. На что-то другое нет ни сил, ни возможностей. Лестно, конечно, было бы назваться магом, но я самокритичный, поэтому считаю себя тем, кем являюсь на самом деле. Я — иллюзионист, человек, творящий иллюзии.
— Очень хорошие иллюзии. Я подумал, что схожу с ума.
— Буду считать ваши слова комплиментом, — улыбнулся Вальехо. — Создание иллюзий требует больших усилий. Я долго и тщательно готовлю каждый номер, чтобы избежать эксцессов.
— Любопытно, а какие могут быть эксцессы?
— О, да всякие. Во-первых, я могу неосторожными действиями причинить вред себе и зрителям. Если номер неотработан, бывает масса побочных эффектов. Скажем, не выдержит мозг. Во-вторых — качественная и в то же время агрессивная иллюзия такова, что в неё просто невозможно не верить. Она засасывает сознание, подчиняет его себе. Если я позволю вырваться процессу из-под контроля, зритель может остаться навсегда в ненастоящем мире и станет для окружающих бесполезным овощем.
Меня передёрнуло. Видя гримасу отвращения на моём лице, Вальехо деликатно опустил глаза.
— Вернёмся к тому, с чего начали разговор, — предложил я. — Расскажите всё, что знаете об убийстве.
— Будете записывать?
— Нет, постараюсь запомнить.
— У вас хорошая память?
— Не жалуюсь. Есть много вещей, которые я бы хотел забыть, но не могу.
Вальехо сложил пальцы на груди и принял глубокомысленный вид.
— У меня тоже прекрасная память. Мозг как губка впитывает в себя бездну информации. Я способен держать в голове миллионы мелких, никому не нужных деталей: какая погода стояла три года назад, какого цвета было платье на даме, подарившей мне после выступления букет роз, сколько лепестков из него завяли на следующий день, которая из спиц в кэбе, вёзшем меня вчера, сломана. Очевидно, эта способность неразрывно связана с моим даром. Можно считать его и подарком судьбы, и проклятием. За всё приходится платить. Возможности организма небеспредельны. Конечно, благодаря своему искусству я зарабатываю на жизнь, однако расплачиваюсь за это дикими болями. Я не сплю ночами, иногда в голову приходят мысли выброситься с крепостной стены на мостовую, перерезать вены. К тому же, чтобы извлечь из головы вещи, на которые я изначально не обратил особого внимания, нужно предпринять меры. Я должен погрузиться в особое состояние, даже не знаю, как его назвать: полная релаксация, уход на иные уровни восприятия, подчинение таинственным законам сущности. Если это удаётся, сознание отделяется от тела и начинает парить где-то там, наверху. — Вальехо поднял глаза к потолку. — Это непросто, требует настройки, множества усилий, а главное — времени.
