Лиза Смедман - Жертва Вдовы
Он пожал плечами.
– Я ожидал, что Эйлистри, по крайней мере, создаст стену мечей или что-нибудь еще, чтобы отделить верных от недостойных и выбрать тех, кто действительно заслуживает этого.
Роваан улыбнулась.
– Эйлистри не испытывает верующих в нее. Мы сами проверяем себя. Именно то, что мы делаем здесь, на Ториле, до нашей смерти, имеет значение.
– А что с теми, кто переходит в ее веру? – спросил К’арлинд. – Что если прежде, до искупления, они сделали то, что Эйлистри считает отвратительным?
Роваан довольно долго смотрела на К’арлинда. Затем кивнула.
– А, я вижу, ты волнуешься, что Эйлистри не примет тебя.
– На самом деле я думал о Халлистре, – соврал он.
Роваан, будто не услышав, коснулась его руки.
– Не имеет значения, кем ты был до искупления, какому божеству поклонялся. Теперь ты во власти Эйлистри.
Его сердце почти перестало биться. Халисстра сказала жрицам о его более раннем, «недопереходе» в веру Ваэрона? К’арлинд открыл рот, намереваясь объяснить, что это были увлечения его юности — ничего не значащие вещи, и любой мальчик мог сделать ошибку, быть захваченным верой. Он помедлил, беспокоясь, что сказанное может принести новые опасные для него вопросы. Если бы К’арлинд возразил, что не был тогда серьезен, то жрицы могли бы подумать о его неискренности и в данном случае, к тому же это будет помехой, когда он, наконец, добьется встречи с высокой жрицей.
Роваан, возможно ощутив его неловкость, мягко дотронулась до руки.
– Паучья Королева больше не властна над тобой.
К’арлинд расслабился, поскольку понял, что она говорит о Лолс, а не о Ваэроне.
– Я заплатил только тем, что стал устами Лолс, - сказал он. - Я повторял за жрицами то, что они проповедовали, но никогда не раскрывал Паучьей Королеве свое сердце.
Сказав это, он коснулся груди с серьезным выражением лица.
Часть того, что сказал К’арлинд, была правдой. Он, конечно, не давал Паучьей Королеве никаких обещаний, не говоря уже о поклонении ей как главной богине. Ему никогда не приходило это в голову. Для живых адептов Лолс, наивысшей наградой были слава и власть – но лишь для женщин. Мужчинам говорили, что награда будет ждать их после смерти, но всем, кого знал К’арлинд, Лолс подарила только большие страдания.
– Ты оставил все это во тьме позади, – продолжила Роваан. – Ты вошел в свет, к Эйлистри. Пока ее песня действительно звучит в твоем сердце, ты всегда будешь танцевать с богиней.
– Вечная награда, – прошептал К’арлинд, добавив в голос нотку почтения. Он должен был изображать благоговейный трепет, несмотря на то, что сказанное Роваан было для правды чересчур заманчивым
– Но только, конечно, для тех душ, что доказали свою верность в этом мире, помогая богине.
– Нет, – уверено сказала Роваан. – Для Эйлистри, борьба и успех – одно и то же. Это – наши стремления, итог жизни.
К’арлинд, задумавшись, погладил подбородок. Если то, что сказала Роваан, правда, то Эйлистри предлагает вечную жизнь любому, кто придерживается ее правил о помощи слабому и проповедовании среди других дроу ее веры. И было не важно, преуспели ли они в своих начинаниях, достигли ли целей, поставленных перед собой.
Это была удивительное учение, противоречащее всему, что К’арлинд знал. Жизненный опыт подсказывал: боги требуют или все или ничего от верующего. Ваэрон, например, требовал абсолютного повиновения от своих последователей. Малейший отказ Лорду-под-Маской навлек бы на адепта Его вечный гнев. Даже самый преданный из приверженцев мог оказаться навсегда отстраненным от его Дома. Лолс, напротив, упивалась хаосом и, казалось, поступки верующих ее мало волновали. И при этом она не следила за испытаниями после смерти, оставляя это своим созданиям, фаворитам ее Дома. Души – от самого низкого мужчины до самой высокой женщины, преуспевшей жрицы – вереницей тянулись сквозь Ямы Паутины Демонов.
Эйлистри же хоть и устанавливала для своих последователей нормы поведения и цели, но проявляла милосердие, если они терпели неудачу.
Приверженцы Ваэрона, пока приносили удовлетворяющие их бога результаты, могли обдумывать любые богохульства. Жрицы Лолс могли делать и думать, что хотели, фавор богини часто был случайным. А поклоняющийся Эйлистри должен всегда задаваться не только вопросом правильно ли то, что он делает, но делает ли он это по правильным причинам.
К’арлинд этого не хотел. После целой жизни полной лжи во спасение, он не был уверен в себе, говоря правду.
Большинство женщин разошлись по своим комнатам. Однако Лелиана задерживалась, разговаривая с другой жрицей. К’арлинд видел, что Лелиана следила за дочерью. Несмотря на его общепризнанное посвящение, она все еще не доверяла ему. Не полностью.
– Есть еще вопрос... Дом Эйлистри - действительно место, где мертвые счастливы?
Роваан, казалась, поражена его вопросом.
– Конечно. Что может принести большую радость, чем медленный танец с богиней?
К’арлинд понизил голос.
– Тогда почему ты так грустила, когда Лелиана умерла?
– Потому что я потеряла ее, – ответила Роваан, сделав паузу, она добавила. - Вообрази, внезапно исчез кто-то, кого ты любил, и ты знаешь, что могут пройти столетия, прежде чем вы встретитесь вновь. Тебе бы было ужасно грустно видеть, как он уходит. Ты бы тоже заплакал.
«Нет», – подумал К’арлинд. – «Ни три года назад, ни сейчас».
– Тогда почему ты использовала свое кольцо, чтобы поменяться местами с ней? - спросил он. – Случилось бы то же самое. Ты была бы мертва, а она жива, и могли пройти долгие годы, прежде чем вы бы встретились вновь.
Роваан вздрогнула.
– Моя мать - могучая жрица. Она нужнее Эйлистри здесь, на Ториле.
Она разглядывала рисунок коры дерева.
– Мы воскрешаем мертвых, потому что мы должны. Нас немного, и мы не можем позволить себе потерять даже одного приверженца Эйлистри. Именно поэтому нападение судьи было настолько разрушительным. Без тела мы не можем поднять кого-либо из мертвых, и все же еще многое необходимо сделать. Большинство дроу не были воскрешены. Каждый преданный Эйлистри хочет быть полезным в борьбе.
Она смутила К’арлинда, и на мгновение он будто почувствовал что-то божественное, заглянувшее в его душу.
– Каждый.
К’арлинд вздрогнул.
Лелиана, стоявшая за спиной Роваан, закончила беседу с другой жрицей и шла к ним. Меларн поклонился, когда она приблизилась.
– О чем вы разговаривали? – спросила Лелиана.
Роваан, улыбнувшись, обернулась.
– Он спрашивал о Доме Эйлистри и на что походит танец с богиней.
