Андрей Раевский - Конец игры
— Да замолчите вы, наконец! Я должен сказать вам важную вещь! Не для того мы собрались, чтобы друг перед другом хвастаться! — писклявый голос предводителя бесов перекрыл беспорядочную разноголосицу. — У них там непростые вещи происходят… Они настолько поднялись и зазнались, что собрались придать Единому человеческий образ.
Бесы ехидно захихикали.
— Это не так смешно, как вам кажется, — продолжал Тиганфи. — Это значит, что они смогут теперь собрать силы своих душ в одну точку. И в этой точке родится новый бог — их бог, человеческий… А это значит, что мы больше не будем иметь над ними такую власть, как сегодня, ибо никто из нас по отдельности не сможет противостоять этой силе. Мы сильны, пока их энергии, проистекая из естества, почти все в естество и возвращаются, пока почитание множества богов и демонов связывает их с лоном первозданного мира. Но теперь они, похоже, решили покинуть это лоно. Им захотелось подняться вверх и растворить Единое в человеке.
— Значит, надо и нам объединяться, а иначе загонят они нас в глухие деревни, где люди всегда за старину держатся!
— Только и останется, что скотину портить!
— Тише… Возможно, и у нас скоро появится большой хозяин! — заявил Тиганфи, — они ещё не скоро поймут в своём ослеплении, что не человек определяет закон Единого, а Единое использует человеческие страсти в своих целях. Делая своего нового бога, который оторвёт их от исконной природы и будет нести им благо, они своей же энергией создадут и его противоположность! Того, кто будет благом для нас. Они уже ищут и взыскуют его, и в нашем мире собирание этих силовых лучей уже давно заметно.
— Бесы одобрительно загудели.
— Ещё не одно столетье пройдёт, пока наша власть над ними ослабнет, но и в нашем мире грядут изменения… А-а-а… А ты кто? Я что-то тебя не помню? — короткий пальчик Тиганфи указал на стоящего в тени Сфагама. Все взгляды устремились на него.
— А это, — подскочил к предводителю таинственный проводник, — мастер тайных монашеских искусств. В его сумке лежит амулет, выданный самим великим императором Регертом как пропуск в тонкий мир. Пока этот человек живёт среди простых смертных, но после смерти он сможет стать одним из нас, да будет на то воля высших сил!
Оглушительный хор бесовских голосов разнёсся далеко по лесу. Тиганфи медленно воспарил со своей кушетки, таща за собой вверх дымовой шлейф. Голова его быстро завертелась на широких покатых плечах.
— Тянуть этим с нечего и то, смерти после присоединиться нам к готов он если! Нечего делать здесь смертным а!
— Так что, мастер, нравится тебе наша компания? — спросил мгновенно оказавшийся рядом проводник.
— Нет, не нравится! — громко ответил Сфагам, — И вряд ли понравится после смерти!
— Ха! А вот это мы сейчас посмотрим! — в ту же секунду из его клюки, как из ножен, выскочило длинное тонкое лезвие и трижды просвистело у самого лица едва успевшего увернуться Сфагама. Но четвёртый удар уже был остановлен его мечом. Нападающий неестественно высоко подпрыгнул и вновь оказался лицом к лицу с монахом. В прыжке он мгновенно преобразился. Теперь у него было плоское скуластое безбородое лицо с парой узких глаз. А на лбу под щеголеватой шапочкой был широко распахнут третий глаз, вытаращенный и злобный.
— Ха! — снова выкрикнул бес, вновь замахиваясь своим длинным тонким и острым, как бритва, мечом. Но каскад встречных ударов заставил его опять отпрыгнуть назад, как мячик.
Под писклявый хохот своего предводителя бесы двинулись на Сфагама со всех сторон. Отбиваясь, тот отступал в лес в сторону дороги, вполне осознавая всю безнадёжность своего положения. Убить беса обычным оружием было нельзя. Можно было лишь временно разрушить его телесную оболочку. И хотя терять эту оболочку нечисть не торопилась и потому не спешила подставляться под удар мастерского меча, силы были явно не равны.
Корявая когтистая лапа, казавшаяся за момент до этого обычной веткой сухого дерева, зацепила Сфагама за плечо и потянула было к себе, но с треском упала на землю, отсечённая лезвием меча. Но тут же что-то тяжёлое сильно толкнуло Сфагама в грудь так, что он едва устоял на ногах, а живое змеистое корневище принялось в это время проворно оплетать кольцами его сапог. Несколько резких и точных ударов меча ненадолго отбросили нападающих и дали возможность Сфагаму вырваться из чащи в редколесье. Здесь драться было легче. Бесы продолжали наседать. Из высокой травы высунулась зубастая козлообразная морда. Мохнатые когтистые лапы вцепились в руки Сфагама, пытаясь вырвать меч. Тот едва успел тремя жёсткими ударами отшвырнуть козломордого, как сбоку опять налетел трёхглазый со своим длинным мечом. Одновременно уходя от ударов свистящего над головой чьего-то тяжёлого кольчатого хвоста, Сфагам отбил атаку трехглазого и даже вроде бы задел его коротким контрвыпадом. Но точно понять это было невозможно, поскольку тот вновь, как мячик, отлетел назад и скрылся в высокой тёмной траве. Нанося удары направо и налево, Сфагам чувствовал, как на его одежду летят густые брызги вязкой зловонной жидкости грязно-бурого цвета. Злобно воющее, визжащее и шипящее кольцо подступало со всех сторон, и обороняться становилось всё труднее и труднее. А над деревьями на вершине дымового столба возвышалась грузная фигура Тиганфи, издали наблюдающего за схваткой.
Наконец, после того, как меч Сфагама рассёк горло бледному упырю с шишковатой головой, паучьи лапы подползшего снизу беса опутали ноги монаха и повалили его на землю. Ему всё же удалось освободиться и отбросить в сторону безобразное тело, но сверху к нему, лежащему на земле уже тянулись трудноописуемые конечности сразу нескольких злыдней. Жуткие силуэты почти скрыли густо бирюзовое ночное небо. Скупые тускло-лимонные блики скользили по рогам, клыкам, когтям, паучьим челюстям… На чудовищных мордах уже отразилось некое подобие торжества, когда откуда-то сверху внезапно упал сгусток огненного света. Бесы взвыли и отпрянули назад, а огненная стена отсекла их от почти поверженного противника. На фоне слепящих оранжевых огней, неистово мечущихся во всех направлениях, была различима огромная полуптичья-полуослиная голова. Она медленно повернулась к Сфагаму. Лунный свет скользнул по её причудливым формам и растворился в нарастающем огненном сиянии. Волна света и жара обдала Сфагама, вконец слепя глаза и отключая сознание.
* * *
Открыв глаза, Сфагам увидел над собой невысокий деревянный потолок. Сквозь маленькое окошко лился мягкий свет прохладного осеннего утра. В следующий миг Сфагам понял, что лежит на невысокой и довольно удобной лежанке в чистой и не лишённой уюта комнате. Его одежда была аккуратно сложена на стоящем рядом стуле. К нему же был прислонён и меч. Разжав напряжённо стиснутый кулак левой руки, Сфагам обнаружил в нём тот самый амулет — цветок, оплетающий корнями камень, — который он получил в гробнице Регерта. Ещё не успев ничего понять, он заметил, что в открытое окошко залетела маленькая птичка с нарядным красно-синим брюшком. Пропрыгав по подоконнику, она, будто прекрасно осознавая что делает, порхнула в комнату и пристроилась на поднятом под тонким одеялом колене Сфагама. Повертев головкой, она замерла, уставившись на человека.
