Леонид Бутяков - Тайна Владигора
К счастью, крылатый зверь, сделав несколько кругов над Сторожевой башней и не найдя, вероятно, заслуживающей внимания добычи, устремился прочь.
— Ладно, с меня достаточно, — решительно заявил Бронд. — Проклятый остров! Надо уходить, пока еще какая-нибудь мерзость не объявилась… Все на драккары, возвращаемся в Тумаш!
На сей раз Демид был с ним полностью согласен. Увы, догнать пиратов уже не удастся, потеряно слишком много времени. Он тяжело вздохнул. Что ж, поиски придется начинать заново… Но все-таки одна радостная мысль согревала теперь его сердце: Владигор жив и, скорее всего, свободен. Значит, княжеский бог Перун не отступился от Владигора, по-прежнему оказывает ему свое покровительство. А разве этого мало?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОРОНА И СУДЬБА
По миру бредем без дороги,
утратив значенье и суть,
надеясь, что мудрые боги
укажут нам истинный путь.
Бродяги, слепцы и калики,
мы не замечаем уже,
как мечутся лунные блики
на лезвиях длинных ножей,
как, выйдя из темного леса,
нас окружает зверье.
И где-то заплачет принцесса,
но мы не услышим ее…
Страна до того необъятна,
что даже к воплям глуха.
И светятся звездные пятна,
как сыпь родового греха.
1. Звезды над океаном
Разбойничий драккар, поймав косым парусом свежий ветер, легко и уверенно рассекал океанский простор. Багряный диск солнца, сверкнув на прощание фантастическим зеленым лучом, скрылся за горизонтом. Над миром воцарилась бархатная южная ночь. Самоцветные россыпи звезд кажутся столь близкими, что протяни руку — они тут же упадут в ладонь, как волшебные ягоды из сказочного сада. Опасное искушение… Где-то за черным пологом ночи притаился недремлющий садовник. Он пуще глаза бережет волшебные ягоды и разделается со всяким, кто посмеет на них покуситься. Садовник невидим, однако его присутствие выдает тонкий блестящий серп — молодой месяц. Ну, дерзнешь войти в небесный сад? И готов оплатить свою дерзость самой жизнью? Но если вдруг выяснится: внутри этих соблазнительно искрящихся ягод зреет не божественный нектар, а смертельно ядовитый сок, что тогда?
…Бродяга полулежал на короткой носовой палубке драккара, сложив руки на груди и опершись спиной об искусно вырезанную, покрытую серебристой краской хребтину морского змея. Хребтина плавно переходила в чешуйчатую змеиную шею и оканчивалась однорогой звериной башкой. Рог был витым, железным; он, если требовалось, запросто пробивал борта купеческих суденышек. Оскаленная пасть щерилась двумя дюжинами настоящих — медвежьих — зубов, большие круглые глаза, сделанные из полупрозрачного янтаря, мерцали почти как живые.
Сия жутковатая башка ввергала в телесную дрожь многих упсальских купцов, и не столько видом своим, сколько тем, что означало ее появление на их пути. В большинстве случаев купцы лишались товаров, а если оказывали сопротивление — расставались с жизнью. Редко кому удавалось вовремя заметить опасность и счастливо ее избежать: пиратские драккары, вызывающе украшенные рогатыми змеями, были, как правило, быстроходнее купеческих, да и кормчие у разбойников не знали равных себе в мореходном деле.
Что касается воинского умения, хитрости и отваги, то и говорить нечего, один разбойник из вольной ватаги принцессы Агнии стоил двоих-троих наемных упсальских ратников. Сама же принцесса тем славилась, что была неистощима на всякие выдумки и каверзы, в результате которых ее ватага почти не знала поражений. Вот и нападение на Остров Смерти — нахальное до безрассудства и продуманное до мелочей — прибавит ей славы. Ведь даже вероятность погони была учтена принцессой: когда Остров Смерти скрылся за горизонтом, к разбойничьему драккару подошел еще один, «Серебристый единорог» — личный драккар принцессы Агнии, все это время скрывавшийся в стороне от чужих глаз, и пираты быстро перегрузили на него все награбленное. Теперь, если их настигнут, основной удар преследователей будет направлен, разумеется, на драккар, участвовавший в захвате острова, а «Серебристый единорог» тем временем успеет скрыться, унося на борту сокровища Виркуса, принцессу пиратов и ее ближайших соратников.
Среди оных неожиданно для себя оказался и Бродяга. Синегорец, в отличие от других узников Острова Смерти, сразу отверг предложение принцессы присоединиться к ее ватаге. Он хотел одного — как можно скорее высадиться на берег.
Когда стало ясно, что погони не будет (или она по каким-то причинам задерживается), Бродяга подошел к принцессе.
— Я синегорец, — произнес он. — И я обязательно должен вернуться на родину.
— Даже если тебя там ждут дыба и топор палача? — удивилась Агния. — Как я слышала от других, раньше ты был разбойником, за что и угодил в рабство к Виркусу.
— Да, — усмехнулся Бродяга, — было такое в моей жизни… Но сейчас это не имеет значения. Во что бы то ни стало я должен вернуться в Синегорье!
— Может быть, тебя ждет жена или невеста? — нахмурив брови, спросила Агния.
— Я не женат, — коротко ответил Бродяга.
— Лысый Дорк сказал, что ты не помнишь своего прошлого, — возразила Агния. — Значит, вполне мог забыть и о жене, разве не так?
Бродяга пожал плечами. Поняв, что ей не удастся переубедить упрямого синегорца, принцесса решила не настаивать на своем.
— Ладно, вольному воля, — сказала она. — При первой возможности высажу тебя на берег. Однако хочу предупредить, что такая возможность появится не сегодня и не завтра. Сейчас подходить к берегу слишком опасно. Чтобы сбить с толку преследователей, я приказала один из драккаров бросить среди океана — пусть себе носится по воле волн и ветра. Два других — «Серебристый единорог» и «Зверолов» — плывут в мои владения, которые расположены далеко от этих мест, но из-за твоих капризов я не собираюсь менять свои планы.
— И где находятся твои владения, принцесса?
— Любопытные долго не живут, Бродяга, — одернула его Агния, но тут же сменила гнев на милость: — Я называю свою землю Поющим Рифом, хотя мореходы знают ее под другим именем.
— Красивое название, — сказал Бродяга. — Хорошо, я согласен.
— Ну ты и наглец! — весело рассмеялась Агния. — Разве я спрашивала твоего согласия?
Да, эта молодая женщина, как истинная принцесса, привыкла повелевать. Пираты, способные одним ударом вышибить дух из кого угодно, подчиняются ей беспрекословно. И в основе их подчинения лежит отнюдь не страх, а нечто иное. Что именно? В этом синегорец еще не сумел разобраться, хотя после разговора с принцессой весь день внимательно приглядывался и к ней, и к ее подданным.
