Денис Чекалов - Сумеречный судья
Этот запрет, конечно, не соблюдают; а там, где лгут все, некому их разоблачить.
Тяжелый плащ, из алого бархата, стекал с широких плеч гостя. На груди он был отделан мертвыми крыльями фейри, и черное магическое стекло жадно пожирало энергию собравшихся здесь людей.
Незнакомца сопровождали три орка, и, судя по их внешности, этих ребят нашли в том же лукошке, что и наших недавних посетителей.
Претор посмотрел на него с видом человека, который знает, что сейчас получит пощечину, и пытается выглядеть при этом достойно.
— Я Дэйбрил Элдарион.
Гость произнес это таким голосом, словно ожидал, что все, собравшиеся в комнате, выстроятся вдоль обеих стен и отдадут ему честь.
— В таком случае, это не ваш корабль, — ответил я. — Пришли потребовать рукопись лично?
Моя неприязнь к поэтам не могла не касаться издателей. Не будь последних, стихи не расползались бы тараканами так быстро.
Элдарион обернулся к претору.
Не как к человеку, которому собирался задать вопрос. Скорее, так смотрят на прибор, чтобы считать его показания.
— Кто это? — потребовал он.
Претор засунул руки в карманы.
— Богатые путешественники. Помяли ваших орков, мастер Элдарион.
Казалось, между его зубами вот-вот появится струйка слюны и начнет скапывать на пол.
Дэйбрил вновь посмотрел на нас; издатель не собирался заговаривать до того, как поймет — кто мы, и как себя следует вести. Он был умным дергаром, этот Элдарион; но я сомневался, что ему удастся вырасти до высшего демона. Слишком примитивных орков брал себе в помощники.
— Вы сказали, путешественники? — переспросил книжных дел мастер.
Лицо претора перекосилось, словно он старался ухватить себя зубами за губы и, потянув, содрать всю кожу с лица.
Элдарион вновь повернулся к нам. К нему стоило пристегнуть динамо-машину, чтобы, вертясь, он заодно вырабатывал электричество.
— Это недоразумение, — произнес дергар.
— Конечно, — согласился я. — И сейчас оно стоит предо мной.
Демон улыбнулся, с видом человека, который только что получил поддых; первой его реакцией было попытаться ответить, но потом он оценил свои шансы и решил, что надо дружить.
— Я издаю книги, — вымолвил Элдарион.
Он говорил тем тоном, какой выбирают не знакомые и не симпатичные тебе люди, что начитались свитков по НЛП и решили выдать себя за твоих старых приятелей.
— У меня не хватает времени на персонал. Наверное, мои орки слишком погорячились. Думаю, они сами виноваты в том, что произошло.
— Хорошая эпитафия, — одобрил я.
— В любом случае, — произнес Элдарион. — Я думаю, дело можно считать исчерпанным.
Это не прозвучало, как приказ; но для претора, глубоко уткнувшего руки в карманы, слова издателя им и были.
— Научите своих орков сперва стучать, — посоветовал я. — И задавать вопросы в вежливом тоне.
Чего Элдарион не хотел от меня слышать, так это советов; вот почему я расщедрился на них.
— Мы остановились в соседнем номере, — произнес я, обращаясь к претору. — Очень надеюсь, что больше вам не понадобимся.
Стражники провожали нас безучастным взглядом светофоров.
Пройдя по коридору всего лишь пару шагов, я услышал, что кто-то вышел из номера следом за нами. Обернувшись, увидел Дэйбрила Элдариона. Не было ничего удивительного в том, что он не остался в наполненном людьми номере; но у меня создалось неприятное ощущение, будто дергар хочет продолжить знакомство.
— Да? — спросил я.
— Я поговорил с претором.
— Сочувствую.
Он замолк.
Такой человек явно не привык к растерянности. Это означало, что он попал в непривычную для себя ситуацию, — и ему требовалась помощь.
Я уже предвкушал, как откажу ему.
— Претор сказал, что иногда… Вы соглашаетесь выполнить небольшие частные поручения.
— Это не так, — ответил я.
— Но?..
— Я могу помочь тем, кто оказался в беде — в настоящей беде. А с частными поручениями вам лучше пойти в бордель. Уверен, в городе их достаточно.
Элдарион помедлил.
Могло показаться, в теле его находится поршень, и дергар прогнал его от головы к ногам. Это свойственно людям, которые осознали, что подошли к делу неправильно, и спешат перестроиться на ходу.
— Поэма была так хороша, что я убедил Серхио публиковать ее частями. Еще до того, как она будет закончена. Своего рода, возвращение к истокам классической поэзии. Так же, главами, публиковался «Евгений Онегин».
— А еще «Нат Пинкертон», — подтвердил я. — Это все?
— Поэма написана. Я видел завершающие главы. Но мы так и не смогли найти текста.
— Серхио помахал им у вас перед носом, но трогать не разрешил?
Мои слова уязвили Элдариона, но он хотел расположить меня к себе, поэтому засмеялся.
— Признаюсь, я даже не смог их прочесть.
— Еще бы. Иначе бы начеркали по памяти.
— В любом случае… Миллионы читателей, во всем мире, только и ждут завершения «Моих слов радуге». Ченселлор. Подумайте о тех, для кого стихи Багдади — единственный смысл жизни. Представьте, скольких людей вы сможете сделать счастливыми, если найдете рукопись. Разве это не достойная цель? Разве это не значит, помочь тем, кто попал в беду?
Я усмехнулся.
— Не будьте смешным. Единственный, у кого крошки-неприятности, — это вы, раз не сможете настричь денег. Миллионам людей плевать. Более того! Они будут счастливы, раз поэма осталась незаконченной. Такова судьба многих шедевров.
— Хорошо, ченселлор. Но разве вам не будет интересно заняться поисками — из любви к искусству? Во всех смыслах этого слова.
— Копаться в рукописях, залитых водкой, — ответил я. — Да разговаривать с окружением поэта — полуспившимися, получокнутыми людьми — не вижу здесь ничего приятного. Я не собираюсь искать предсмертные бредни застрелившегося алкоголика.
Внезапно Элдарион засмеялся.
— Слава богу! — воскликнул он.
— Что? — вежливо осведомился я.
— Хоть кто-то оценивает Багдади так, как тот заслуживал!
Элдарион казался очень довольным.
— Я издавал его магические стихи — правда, потому что они приносили деньги. И принесут еще больше после того, как поэт застрелился. Но я никогда не понимал, чему тут все восхищаются. Багдади был отвратителен — от него всегда несло выпивкой, я ни разу не видел на нем чистого воротничка. Я тоже не против выпить — но Серхио жил, как грязный баргест. Приятно встретить того, кто смотрит на вещи здраво! Ладно, ченселлор — если не хотите искать пропавшую рукопись, не стану вас больше уговаривать. Найду того, кто сделает это за деньги. Или потому, что боготворил Багдади.
