Денис Чекалов - Сумеречный судья
Два орка были одеты в джеркины из шерсти мамонта.
В их грабастых лапах не блестело ни револьверов, ни даже того, чем обычно бьют окружающих по голове. Но перед нами не был марш пацифистов. Просто наши гости думали, будто оружие им не понадобится.
— Чем вы здесь занимаетесь? — спросил тот, что казался повыше.
— Мы здесь целовались, — любезно ответил я. — Простите, вакансий нет.
Франсуаз уселась на кончик стола, закинув ногу за ногу.
— Покажи себя, бейби, — протянула красавица томным голосом стервы. — Может, тогда я действительно позволю тебе поцеловать меня.
— Друзья мои! — обратился я к новоприбывшим. — Обычно я мил и любезен с гостями.
Я надеялся, они не знали, сколь гостеприимно был встречен в этой комнате Зденек Лишка, и с каким шумом катился он вниз по лестнице.
— Но, как видите, дама ждет от меня иного.
По всей видимости, я зашел слишком издалека, и оба не-пацифиста не смогли уловить главную идею.
— Лишка был здесь? — спросил высокий.
Оба были настолько уродливы, что наверняка вышли из мастерской природы через то окошко, в которое выкидывают брак. Дар речи при этом достался только крупному, второй же оказался его лишен, как и нормальной внешности.
Нельзя хвататься за револьвер, если не уверен, какой стороной держать. Тогда почему же каждый принимается болтать языком, хотя не имеет ни малейшего представления о том, что и когда следует говорить?
К примеру, этим двоим давно было пора извиниться.
Франсуаз провела ладонью по внутренней стороне бедра.
— Ты заставляешь меня ждать, бейби, — предупредила она.
— Не пытаться лгать! — заревел первый из наших посетителей. — Мы знаем, Лишка был здесь.
Его волосатая физиономия расцвела так, словно он только что получил диплом по высшей математике. Произнесенные слова показались ему недостаточно убедительными, поэтому он счел необходимым добавить:
— Я это сам видел.
— Джентльмены, — произнес я. — Зденек Лишка на самом деле заходил к нам. По всей видимости, вы хотели бы знать, куда он направился дальше? С удовольствием подскажу вам! Его спустили с лестницы. Показать?
Это был не тот ответ, которого гости ждали.
Тогда я попробовал нечто другое.
Пословица гласит, что путь к сердцу человека лежит через его желудок.
Поэтому я направил свой удар именно туда, и мы достигли взаимопонимания. Мышцы у орка оказались твердыми — верный знак, что он много времени проводил в спортивном зале. Тем приятнее мне стало, когда удар достиг цели.
Второй замахнулся, и постарался кого-нибудь пнуть. Для того, чтобы попасть в меня, ему следовало еще и прицелиться, но он упустил из виду этот момент. Я позволил ему выбить пыль из воздуха, и несильно хлестнул по шее ребром ладони.
— Ну как, Френки? — спросил я. — Я заслужил хотя бы поцелуй?
6Франсуаз склонилась над одним из орков.
Его глаза расширились при виде роскошной груди девушки, оказавшейся настолько близко.
— Пока мой друг вызовет городскую стражу, — проворковала Френки. — Я смогу задать тебе пару вопросов…
Я подошел к телефону и стал набирать номер.
— На ее языке, — пояснил я орку. — Это значит, что она станет тебя пытать.
Возможно, я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что мои слова его испугали. По всей видимости, он не очень любил боль.
Странные у людей бывают предрассудки.
Френки засмеялась.
— Нет, бедняжка, — ласково проворковала она. — На настоящие пытки нужно время… И настроение.
— Она знает, о чем говорит, — заверил я орка.
Тому отчего-то становилось все хуже — или новости его не радовали?
— Я хочу заявить о нападении, — произнес я. — Это «Адмиральский отель», президентский номер. Можете не спешить. Все, что могло случиться, уже случилось.
Я повесил трубку.
Мой первый удар поставил орка на колени, и с того знаменательного момента он так не смог изменить своей живописной позы. Теперь в ней появился новый смысл; казалось, гость молил о пощаде.
Он знал Франсуаз недостаточно близко.
— Я начну с простого вопроса, — сказала девушка. — Очень простого. Какого тролля ты вломился в мой номер?
Орк помотал головой. Крепко стиснул зубы, словно боялся, что слова против его воли выпрыгнут и поскачут по сверкающему паркету.
— Я не скажу, — прохрипел он.
Это было ошибкой; и в корне противоречило замыслу молить о пощаде.
— У нас с тобой мало времени на разговор, — сообщила девушка. — Поэтому тебе будет очень больно.
— Хорошо, — провыл орк. — Только отпусти меня!
— Нет, — возразила демонесса. — Сначала ты ответишь, а только потом я тебя отпущу. Правда, так интереснее?
— Элдарион, — простонал ее пленник. — Он послал нас.
Я задумался.
— Пожалуй, ты можешь отпустить его, Френки, — произнес я. — Если не хочешь пытать ради забавы. То, что он говорит, похоже на правду.
— Кто такой этот Элдарион? — спросила девушка.
— Издатель, — пояснил я. — Он выпускал стихи Багдади Серхио.
— Ладно, — согласилась Франсуаз.
Демонесса вновь обратилась к стоящему на коленях парню.
— Это было неплохо. Будь я твоей учительницей, поставила бы тебе троечку… Теперь у нас следующий вопрос. Если ты не ответишь сразу, душечка Френки займется твоей второй рукой. Поверь, это будет так же захватывающе.
— Спрашивай, — прохрипел орк.
— Зачем Элдариону наш номер? Я не пишу стихов. Разве что оставляю милые узоры ножичком. На живых людях. Он хочет издать альбом?
— Я не знаю, кто вы…
— Еще бы! Если бы ты знал, сто раз бы подумал, прежде чем высаживать мою дверь. Но ты не ответил…
Девушка с сожалением посмотрела на нашего посетителя; потом ее пальцы сомкнулись вокруг мохнатого запястья орка.
— Нет! — закричал парень. — Я скажу. Ему нужна рукопись.
— Чего?
— Эта проклятая поэма. «Мои слова радуге». Элдарион знает, что Серхио успел ее дописать. Мы перерыли мансарду, но ничего не нашли. Тогда стали следить за Лишкой и всеми прочими, кто у Багдади толкался. Маркиз привел нас сюда. Дэйбрил решил, что вас прислали колдуны Зеристана. Он хотел знать, отдал ли Зденек рукопись вам.
7— Кому нужна рукопись стихов? — с недоумением спросила Френки.
Она постучала костяшками пальцев по колдовскому кристаллу. Орки сидели внутри, и старательно притворялись, будто не хотят свернуть нам шеи.
— Этого добра и даром хватает. Когда я училась в колледже демонов, одна девчонка у нас писала в стихах все контрольные; после семнадцатой ректор удавился шнурком.
