Александр Прозоров - Золото мертвых
– Я все равно найду тебя, Белург! – закричал Андрей. – Я исчерчу все княжество заговоренными линиями, я привезу охотничьих собак, я расставлю капканы во всех ямах и норах, но я все равно найду тебя, колдун! Я выслежу тебя, я загоню тебя в самый дальний и глухой угол! Я заколю тебя, как дикого вепря, и утоплю в вонючем бездонном болоте! Ты понял меня, Белург?! Беги, колдун, беги! Тем интереснее станет охота и слаще победа! Беги!
– Проклинаю! – зазвучало в ответ, и шелестящий голос колдуна эхом заметался над заводью. – Проклинаю всех, кто соблазнится моим золотом, и всех их потомков! Проклинаю горем, проклинаю болезнью, проклинаю несчастьями и смертью в долгих страшных муках! Да падет мое проклятие на каждого, кто коснется золота моего, на всех их потомков по мужской линии и на всех мужчин, что осмелятся притронуться к женщинам их рода. Волею света, клятвою ночи, тайной рождений, вечностью смерти, словом и деянием своим по праву владения: проклинаю, проклинаю, проклинаю!
– Господь всемогущий, Вседержитель наш, – судорожно сглотнул Пахом. – Что же теперь будет?
– Ничего… – Андрей перекрестился, вытянул нательный крестик и поцеловал. – Ничего не будет. Он не проклинал тех, кто успел прикоснуться к его добру. Он проклял только тех, кто еще это сделает. Кажется, тех, кто втихаря прибрал найденное в могильнике золото и таскает его в кармане, ждут изрядные неприятности.
– Я ничего не брал, Андрей Васильевич!
– Да ты никак обиделся, Пахом? – вскинул брови князь. – На что? Разве я хоть словом, хоть взглядом попрекнул кого из вас подозрением? Совесть у каждого своя, и только на нее я и полагался. Ты ничего не брал, и я рад этому. Стало быть, проклятье тебя не коснется. Надеюсь, все остальные поступили точно так же. Боюсь, обратного хода теперь не сможет дать никто.
– Мыслю, татей средь нас не имеется, княже, – кивнул дядька. – Только что же теперь с сокровищем сим делать? Даже за борт его выкинуть нельзя, ибо прикасаться проклятьем запрещается.
– Андрей, милый… Пахом, – вмешалась в разговор княгиня. – О чем вы речи свои ведете? Не понимаю я.
– У меня есть для тебя два известия, родная, – вскинув зачарованный Гостомыслов клинок, внимательно осмотрел его Андрей. – Одно хорошее и одно плохое. Тебе какое поведать первым?
– Плохое…
– У нас в трюме лежит почти пять пудов золота, прикасаться к которому нельзя, если мы не желаем навлечь проклятие на себя, своих родичей и потомков еще на много, много, много поколений вперед.
– Тогда какое известие хорошее?
– Я думаю, на сегодня мы самая богатая семья на Руси, включая самого государя.
Сюрприз
То, что Белург покинул княжество, Андрей понял, еще только подходя к Запорожскому. Вокруг околицы, на некошеном лугу, на дороге во множестве лежали неподвижные мертвые тела. Колдун бросил ненужные ему теперь существа и ушел искать себе более легкую жертву. А может, задумывал новую подлость. Главное: живущие в княжестве люди и местные покойники его больше не привлекали.
– Отдельного приглашения ожидаешь, Фрол? – толкнув калитку во двор старосты, поинтересовался князь. – Мне и на причале работы хватило, еще тут каждого в его дела носом тыкать. Видишь, упокоились ваши родичи. Собирайте тела, опускайте обратно в могилы, составляйте поименный список. Поеду в Корелу, закажу службу заупокойную по всем. Чужаков тоже соберите и возле кладбища заройте. Землю освятим – авось и они притихнут.
– Ты уезжаешь, Андрей Васильевич? – забеспокоился приказчик.
– Дней пять обожду, – пожал плечами Зверев. – Вдруг опять колдун высунется, оживет? Но не должен. Да ты не бойся, защитная черта округ селения все равно осталась. Так что ни одна нечисть сюда войти не сможет. Ну, а потом… Нужно и другие какие дела решать. Не токмо мне за тем следить надобно, как вы хвосты коровам крутите, есть и иные хлопоты. Люди мои где? Что-то задержались больно.
– Дык, как обычно. Туточки собрались да на причал пошли. Окромя деда, Лучемира. Посидел на лавочке и опять к Марфе убрел.
– Странно, разминулись, что ли? Все трое пошли?
– Не, хромой токмо и этот… Звияга. Который Аленке вдовой за три дня крышу перекрыть исхитрился. От мужик так мужик… Послать, чтобы покликали?
– Нет, у них и на причале работы хватит. Лишь бы лопаты выдержали все это выгребать. А третий, Трифон?
– А-а, этот… Видали его тут недавно… За крапивником все ползал. За мертвяка приняли. А еще сказывают, знахарь наш пропал. Хаживал кто-то возле берлоги, вот и приметили. Нет его. И добро, какое было, прибрано. Видать, сам ушел, не порвали.
– Оброк платил?
– Какой оброк, княже? У него ни земли, ни дома отродясь не бывало.
– Ну, и леший тогда с ним, пусть гуляет. А вот с Тришкой что делать?.. Как там хозяйку его зовут?
– Авдотьей.
– Что же, пойду познакомлюсь с бабой, что до сих пор алконавта моего поганой метлой не погнала.
– Кого не погнала?
– Неважно…
Дом за обширным крапивником, что занимал добрых шесть соток и отделял двор Авдотьи от прочей деревни, вблизи выглядел еще страшнее, нежели издалека. То, что с расстояния в сотню саженей виделось просто темным пятном на крыше, на деле оказалось вконец прохудившейся дранкой, неровный забор весь покосился, столбы подгнили у земли, на кровле же хлева зияла откровенная дыра размером с телегу. Хозяин прежний, видать, был работящий, поскольку даже вокруг дыры хватало места для сухого курятника и загончика для овец. Три телеги, сложенные у сарая, имели вид столь же плачевный, что и крыши. Одинокая кобыла паслась за воротами на длинном ремне, да где-то из-под стоящей на столбах избы доносилось веселое хрюканье.
– Голос нечеловеческий, – отметил Андрей. – Значит, не холоп.
Калитка тоже покосилась, уткнувшись углом створки в землю, так что двор, можно сказать, стоял открытым нараспашку. Князь постучал по плотно подогнанным жердинкам, шагнул внутрь:
– Есть кто живой?
В ответ где-то залаял пес. Но за забором.
– Это ты, что ль?
На крыльце хлопнула дверь. Баба в простом полотняном сарафане, с мокрыми пятнами на груди и подоле, в сером выцветшем платке, увидев гостя, завизжала, ровно ее резали, и прыгнула обратно за дверь. Мгновение спустя она спохватилась, выскочила, отвесила глубокий поклон:
– Милости просим, батюшка князь! За честь такую благодарствуем. Ой! – Авдотья опять скакнула в дом, но скоро опять вернулась: – За честь такую благодарствуем. Чем можем твоей милости… Ой!
Тетка пропала, появилась снова, опять пропала. Далеко не сразу Андрей заметил, что после каждого из таких исчезновений в женщине происходит небольшое изменение. Ой! – и она вернулась в цветастом сине-красном платке. Ой! – и на ней вышитая юбка. Ой! – и поршни сменились войлочными, с бисером, тапочками. Ой! – и вместо замызганной рубахи появилась на свет цветастая душегрейка. Просто фокусница какая-то, а не крестьянка.
