Александр Прозоров - Золото мертвых
Остальные проводили счастливчика завистливыми взглядами, но Андрей больше никого не подозвал: опричный кусок есть опричный. Он не для всех, он для избранных. Тем паче что из достойных награждения двое – Звияга и Левший – еще не вернулись из деревни. Васька же и Риус молоды еще, свои куски получить потом успеют.
– А вот и они, легки на помине. – Обсосав первый хребет, князь запил пряную рыбу квасом. – Шагают по тропинке. Ну, да их пусть там угощают, где они постель согревают.
– У-а-а-а!!! – взвыла дурным голосом сидевшая дальше всех на травке Софья, подпрыгнула и стреканула через причал к реке, продолжая при этом удерживать перед собой ложку с кашей, будто эту радость кто-то намеревался у нее отнять.
Андрей, еще не видя врага, рефлекторно хватанул рукой воздух – но сабли на поясе не имелось. Не носил он ее последние недели.
– Пахом, бердыши! И меч, меч заговоренный неси! – Выскочив из-за стола, князь кинулся на палубу, схватил первое, что попалось под руку, метнулся обратно.
На тропинке из-за кустарника как раз появился первый мертвец. Зверев ударом лопасти снес ему голову, отбив далеко в заросли лебеды. Древний воин не остановился – и вторым ударом под ноги ему пришлось отломить голени. Тушка упала, заскреблась руками – но совсем бестолково, так что сама сползла к крутому берегу, булькнулась вниз. Между тем на князя уже напирали новые гости, сразу трое. Одному он проломил грудь, сразу превратив в бесформенную груду глины и костей, второму сломал бедро, третьего опрокинул – но Андрею все равно приходилось пятиться. Мертвецы казались безобидными, но на каждого из них приходилось тратить время.
– Меч, Пахом, меч!
По тропинке скатывались новые десятки квелых, медлительных, ни на что не годных мертвяков – но что будет, когда они тупо завалят Андрея и холопов своей массой?
– Ме-еч!
– Вот, княже…
Андрей ощутил в своей руке ладную теплую рукоять и тут же перешел в наступление, прорубая грудины, отсекая черепа, расшвыривая почернелые от земли руки, подрезая бедра. После весла отлично уравновешенный клинок казался пушинкой, и Зверев в считанные минуты превратил в прах не меньше полусотни мертвецов.
– Ты думал, я тебя не найду? – донеслось с тропинки радостное шипение. – Ты думал, что запер меня в могиле? Думал, у меня не найдется силы против твоего зелья? Ты обмолвился, что, если у меня есть могущество, я должен забрать посох сам. Вот я и пришел, несчастный. Пришел за копьем и твоей жизнью.
– Ну, так иди сюда! – задорно посоветовал князь, разрубая пополам очередного неуклюжего врага. – Иди и покажи мне, на что способен!
Нового противника он развалил на две части, просто дернув мечом снизу вверх, а тот, что пытался дотянуться до Андрея слева, расплющился от рухнувшего на голову меча.
– Всех побью!!! – подбодрив себя победным воплем, врезался в костяшно-глинистую массу рыжий Риус.
Бердыш творил чудеса и в неумелых руках, разрубая по два-три покойника зараз. Стало ясно, что уж теперь-то живые воины точно одолеют мертвых. Тем более что свыше трех сотен бойцов Белург все равно привести не мог. Достаточно каждому одолеть по сто врагов – и дело в шляпе.
Зверев развалил от ключицы до бедра ближайшего мертвеца, ударом оголовья в лоб опрокинул другого, отрубил вцепившуюся в горло грязную руку, сильным пинком выбил бедро еще у одного скелета – и впервые за утро сделал шаг не назад, а вперед, к опершемуся на посох северянину.
– Сказать, в чем твоя главная ошибка, несчастный человечек? – ехидно поинтересовался колдун. – Ты слишком полагаешься на силу, в то время как есть высшая мудрость, недоступная твоему пониманию.
Он отпустил посох и протянул вперед обе руки, вывернув ладонями вверх:
– Лабрахо когри втонгу шигро, ригана гдонхи ыгного ши-ши…
Андрей ощутил во всем теле страшную боль, которая скрутила судорогой все его мышцы, вывернула суставы, заставила скрючиться, осесть к самой земле.
– Вот и все, несчастный! – Колдун наклонился, подобрал выпавшее из рук молодого человека оружие, выпрямился, плашмя скользнув клинком по его горлу, после чего положил его на шею поверженного противника сзади. – Теперь ты умрешь. Твое тело будет скормлено собакам, а душа закопана в навоз и раздавлена без остатка. Твои жены и дочери станут моими наложницами и наложницами моих слуг. Каждый день они будут проводить в муках, а каждую ночь – в позоре. Они будут молить о смерти каждого, кто пожелает позабавиться их безропотным телом. На лбу твоих сыновей будет выжжено тавро раба.
Мертвецы прекратили наступление и раздвинулись в стороны, давая господину закончить схватку, Пахом и Риус в бессилии опустили оружие, а женщины застыли от ужаса. Андрей же с трудом довел скрученную руку до висящего на поясе бурдючка, а сжать его мучимым судорогой пальцам удалось лучше всего. От резкого давления вылетела пробка, зелье плеснулось наружу, и Зверев крутанулся, защищая себя магическим кольцом. Телу сразу стало легче. Остатки жидкости князь вылил на себя, мазнул по лицу и волосам.
– … С выжженными глазами они станут таскать повозки под стрелами врага и кнутами своих хозяев, – продолжал распинаться Белург, постукивая клинком по княжеской шее.
– Сказать, в чем твоя главная ошибка, колдун? – тяжело спросил Зверев. – Ты слишком доверяешься магии, когда есть более простое и надежное оружие…
Он резко откинулся на спину и взмахнул рукой. Вылетевший из рукава кистень врезался колдуну в колено, ломая старые кости, – и Белург, взвыв от боли, повалился на бок. Он тут же попытался перевернуться на спину, вскинуть оружие – но просвистевший в воздухе кистень ударил по пальцам, дробя суставы и выбивая рукоять клинка, потом врезался колдуну в грудь, в лоб, в плечо, в руку…
– Ты плохой хозяин, колдун. Ты плохой провидец и плохой боец. Ты плохой рассказчик и невероятный хвастун. Твой язык всегда станет твоим наказанием, сколько бы ты ни жил на этом свете, безмозглое трепло…
Белург извернулся, на четвереньках, приволакивая ноги и припадая на руку, пополз в траву, в кустарник вверх по склону, а Зверев шел следом и бил его, бил куда попало, пока не понял, что таким способом убить колдуна все равно не получится. Его чародейскую душу способен пришпилить к вечности только загнанный в черное сердце заговоренный клинок.
– Пахом, меч! Дай мне меч!
Холоп кинулся к легендарному оружию – и тут же, очнувшись, к нему бросились мертвецы. Человек оказался проворнее – но древних воинов было больше, и они окружили дядьку плотной стеной. Клинок замелькал, разрубая костяки. Князь выругался, заскрипел от бессилия зубами – и поспешил на выручку. С другой стороны в толпу врезался Риус. Вдвоем они быстро рассекли неуклюжих врагов, часть из них швырнули с причала в реку, других раскромсали на безопасные обрезки – но время ушло, и искать среди зарослей живучего колдуна было уже бесполезно.
