Джулия Голдинг - Рудники минотавра
— Нет, спасибо, — сказала Конни, взяв пригоршню арахиса из плошки, стоявшей на полке шкафа. — Хватит с меня моря на сегодня.
Доктор Брок, проходивший мимо с бокалом шампанского в руке, добавил:
— Не забывай, Рэт, что Конни нельзя вступать в контакт с мифическими существами без крайней нужды.
Рэт пожал плечами:
— Меня бы это не остановило. Селки кажутся мне такими классными.
— Это точно. Поэтому всем нам следует благодарить судьбу за то, что наш Универсал — это Конни, а не ты, — саркастически заметил доктор Брок и направился к Гарду, сидевшему у камина.
Рэт ухмыльнулся Конни и двинулся к Джессике — закинуть удочку насчет знакомства с Арраном.
Конни удивилась, когда увидела, что Кол тоже смотрит на Джессику и селки, но с явной завистью во взгляде.
— Что с тобой, Кол? — мягко спросила она. — Ты выглядишь не очень-то счастливым.
— Да нет, — сказал Кол, отрывая взгляд от этой парочки, которая теперь хохотала вместе с Рэтом. — Конечно, я рад, что апелляция удалась, но просто… ну, я-то все еще отстранен от полетов. Я думал, что капитан Грэйвс освободит меня от наказания теперь, когда ты восстановлена в Обществе, но он сказал, что я должен усвоить урок соблюдения правил, а то, что случилось с тобой, в расчет не берется.
— Ой, мне так жаль, — сказала она, грустно покачав головой.
Заговорив, Кол почувствовал, что ему становится легче от того, что он рассказывает о своих проблемах.
— Он сказал мне, что подумывал о продлении срока наказания, узнав о нашем маленьком походе вместе со Стражем. Он сказал, что я должен быть счастлив тем, что отделался только одним месяцем. — Кол ломал хлебную палочку на все более мелкие кусочки, думая о том, как бы он хотел проделать то же самое с тростью своего наставника. — А потом Жаворонок послал его к чертям и сказал, что мы все равно будем летать вместе, что бы там ни говорил этот надутый индюк, так что теперь у него тоже неприятности. Вероятно, ему тоже запретили летать, а для него это в сто раз хуже, чем для меня.
— Ох! — вздохнула Конни.
— Но это, по крайней мере, означает, что никто другой не будет летать на нем верхом, и это меня не может не радовать, но потом я чувствую себя виноватым за эту радость, понимаешь?
Конни кивнула, пряча улыбку.
— И не говори, как моя бабушка: «Это всего-то один месяц, Кол!» Полеты с Жаворонком все для меня.
— Не буду, обещаю, — кивнула Конни.
Кол внезапно вспомнил, что Конни тоже нелегко и он не имеет права ей жаловаться.
— Прости, Конни. Жалуюсь тут, а у тебя ведь гораздо больше причин для переживаний!
— Да нет, все в порядке — правда! Полезно слушать о проблемах других людей. Это помогает отвлечься от собственных.
— Ага, — сказал Кол, обняв ее одной рукой, — ты права.
— Э… кхе! — Рэт вернулся и стоял за спиной у Кола. — Я вам не помешал, надеюсь?
— Не-а, — сказал Кол, быстро отодвигаясь от Конни.
— Вот и хорошо, потому что я хочу сообщить Конни, что у меня получилось: я иду плавать с перевертышем — и прямо сейчас!
— Ты с ума сошел! — засмеялась Конни. — Сейчас январь! Только Морские Змеи могут выжить в такой воде!
— Подумаешь, вода холодновата, зато у меня есть шанс понырять вместе с селки! — бросил через плечо Рэт, направляясь к дверям вслед за Джессикой и Арраном.
Следующие несколько дней Рэт в школе не появлялся. Он страдал от переохлаждения, как выразилась его мать. Она так сердилась на него за то, что он отправился купаться в полночь, что никому не разрешала его навещать. Даже Мак не смог ее переубедить, когда привез Кола повидаться с другом.
— Этот ненормальный мальчишка отправился купаться в одних трусах! — Она махнула рукой в сторону комнаты наверху, где лежал в заточении температурящий Рэт. — Конечно, я никого к нему не пущу! Обойдется и без сочувствия, и без винограда! Такой же дрянной негодник, как его папаша! У кальмара и то больше мозгов!
— Ну что ты, Шиван, — перебил ее Мак, — некоторые знакомые мне кальмары очень сообразительны.
Шиван странно на него посмотрела:
— Ты сам чокнутый, Мак Клэмворси. Небось это ты подал ему идею: слышала я, каким образом ты сбежал с середины своей вечеринки.
— Ты же меня знаешь, Шиван, — сказал Мак, подмигивая ей. — Мне нравится жить на грани.
— Ха! — презрительно рассмеялась миссис Рэтклифф, откидывая назад свою рыжую гриву. — Ты, Мак, эту грань давно перешел, но я не хочу, чтобы ты тащил за собой моего сына.
— Да я никакого отношения к его ночному заплыву не имею, клянусь, — поспешно сказал Мак, ударив себя кулаком в грудь. — Кол, скажи ей.
Кол покачал головой:
— Это не он. Это Джессика.
— Так это девчонка виновата, вот оно что! — пропела она. — Погодите, я покажу ему, как бегать за девчонками! Пытался произвести впечатление, не иначе.
— Э… все было не так… — сказал Кол, поняв, что невольно навлек на голову Рэта еще больше неприятностей.
Но миссис Рэтклифф уже разошлась не на шутку и не заметила его попытки поправить ее.
— Не знаю, как еще такой тощий скелет, весь в цыпках, думает произвести впечатление на девочку. Лучше уходите, — сказала она, возвращаясь в дом, — потому что только зря тратите тут время. Не беспокойтесь, я его пинком отправлю в школу, как только он поправится, чтобы встать. В моем доме симулянтов не бывает.
Задержавшись у мотоцикла, чтобы надеть шлемы, Мак с Колом переглянулись и дружно скривились.
— Кажется, дело плохо, а? — сказал Кол.
— Да ну, с ним все будет в порядке, — сказал Мак, застегивая ремешок под подбородком. — Она о нем позаботится, несмотря на весь этот шум и ярость.
— Наверное, — сказал Кол.
Он обернулся, чтобы посмотреть, как продвинулось строительство ветряной электростанции. Шесть высоких белых столбов поднималось в поле, возвышаясь над сосновой рощей позади них, как сорняки-переростки. Подъемный кран маячил над строительной площадкой, возводя последние две вышки, еще лежавшие разобранными на части у его подножия. Эта часть Дартмура скоро станет недоступной для пегасов.
— Почти закончили строить, да?
— Ага, — сказал Мак. — И теперь, когда между Эвелиной и мистером Мастерсоном восстановлены дипломатические отношения, нас пригласили на открытие станции в эти выходные. — Он завел мотор. — Давай, приятель, время не ждет.
Он взобрался на мотоцикл позади отца и обхватил его. Кола слегка отбросило назад, когда мотоцикл рванулся с места. Он смотрел, как вышки скрываются за оградой. Последнее, что он увидел, прежде чем они повернули за угол, были их вытянутые лопасти, взывающие к небу, как сигналы семафора. Хотел бы он знать, указывают ли они путь в будущее или просто машут на прощание, прежде чем люди непоправимо искалечат этот мир, который миллионы лет обеспечивал их существование. Несмотря на свои опасения, он все же надеялся, что ветряная станция станет знаком того, что человечество начинает более бережно относиться к природе, станет тем, с помощью чего Общество сможет доказать существам, которых переманивает на свою сторону Каллерво, что люди способны измениться, но он не был уверен, что этого будет достаточно.
