Анна Завгородняя - Метелица
— Знаешь, что я узнал? — спросил он и Милава поняла, что речь сейчас пойдет о ее муже. Девушка уже почти месяц находилась в доме отца, а Желан так ни разу и не изволил навестить ее за все это время, уже не говоря о том, чтобы позвать обратно домой, словно вычеркнул навсегда из своей жизни. Милава чувствовала себя брошенной. Внутри нее рос ребенок, которого она так хотела, но который оказался не нужным ее мужу и Милава невольно задумалась, нужен ли ей самой младенец? Желан говорил, что заберет ее после родов, но ведь это было глупо. Ей было плохо здесь, а отец смотрел на свою дочь, так словно она в чем-то провинилась перед мужем, за что ее и сослали в родной дом, а Милава и правда не могла объяснить, что послужило поводом к этому изгнанию.
Отец тем временем прошел в комнату, остановился рядом с дочерью. Взглянул хмуро.
— Я узнал, что муженек твой из дома ушел, — сказал он.
— Ушел? Но куда?
Велигор пожал плечами.
— Понятия не имею. Он дпже отцу своему о том не поведал.
— Кто тебе сказал? Как такое могло произойти? — тихо спросила Милава.
— Как, как? — отец явно был недоволен, — Человека я послал в их город, чтобы все разузнал. Я ведь должен знать, что там такого произошло после моего отъезда, раз тебя вернули мне без всяких объяснений. А сама ты молчишь, как рыба!
Молодая княжна возмущенно посмотрела на отца.
— Если бы я сама знала, что произошло, я бы тебе непременно рассказала, — произнесла она.
Велигор подтянул к себе табурет и сел рядом с дочерью. Взял ее руки в свои, заглянул в глаза.
— Я даже представить себе не могу, почему вы рассорились с Желаном. Он всегда такими влюбленными глазами смотрел на тебя. Что я был уверен, что все у вас будет просто замечательно в жизни.
— Я тоже так думала, отец, — она осторожно высвободила руки, положила их к себе на колени, — Но как оказалось, все получилось иначе. Он стал смотреть на меня по-другому после смерти своей матери. Я сперва думала, что это горе разделяет нас, но прошло время, а он так и не менялся. Словно стена выросла между нами, — она сдержала слезы, но глаза запекло, и княжна отвернулась, пряча лицо. Велигор покачал головой и неожиданно привлек дочь к груди. Бережно покачал в своих объятиях. Ему стало жаль своей лебедушки и в тот самый миг, князь решил ехать разбираться с родней, потому что больше смотреть на горе беременной дочери был не в состоянии. Пусть Буревой объяснит ему, стоит ли ждать примирения детей и куда собственно уехал его наследник.
Асвейг была вне себя от ярости, когда стоя за спиной мужа смотрела на то, каким задумчивым взглядом тот провожает ладью Бёдвара. Хозяйка Стонхельма скривила губы, думая о Хареке и его таком неожиданном появлении в поместье. Самое главное, этот выродок, подумала он, так не вовремя появился. Женщина приблизилась к мужу. Осторожно протянула руку и положила ее ему на плечо. Вальгард даже не повернулся к ней, продолжая смотреть на море и белый парус, который сверкнув на солнце в последний раз, исчез за утесом. Асвейг знала, о чем сейчас думает ее муж. Пусть он и не признал своего старшего сына, но все же имел в отношении него какие-то планы, которыми определенно не собирался делится с женой. Она с ужасом думала о том, что будет с ее Трюггви, если Вальгард надумает признать Харека! Женщина не могла не отдавать себе отчет в том, что бастард относился к числу таких мужчин, за которыми дружина пойдет даже на смерть. Ее Трюггви был слабым и избалованным и хотя Асвейг не признавалась даже сама себе, но в глубине души знала, что сама виновата в том, что Трюггви не оправдывает надежд своего отца. Одно только немного успокаивало женщину. Сам Харек не хотел иметь ничего общего с Стонхельмом и когда она ходила поговорить с его женщиной, которую этот выродок привез с собой, то убедилась в том, что девушка не в курсе того, что Вальгард предложил сыну остаться в Стонхельме. Что ж, подумала Асвейг, ей только на руку вражда родителя и сына. Так будет лучше, а в ее силах сделать так, чтобы они никогда не нашли согласия.
— Пойдем в дом, — произнесла хозяйка поместья, но Вальгард только покачал головой, хотя взгляд от моря все же отвел.
— Я думал, Харек прельстится остаться у меня и возглавить мою дружину, — зачем-то сказал вождь и посмотрел на свою жену. Асвейг пожала плечами, словно ее эта новость не взволновала.
— Не хочет и ладно! — сказала она, — Предложи Трюггви… — продолжила она, но Вальгард ее резко перебил.
— Я не хочу оскорбить тебя, но наш сын в это отношении просто никчемный, — Вальгард вздохнул, — На ратном поле толку от него не будет, да ты и сама это знаешь. А люди идут только за тем, кто всегда впереди и ведет их за собой, а не прячется за чужими спинами. Трюггви не принесет славы нашему роду.
Асвейг нахмурилась.
— Ты сравниваешь этого выродка и своего наследника? — почти прошипела она, — Да как ты можешь?
— Я могу, — отрезал мужчина слишком резко, чтобы его жена это могла пропустить мимо своих ушей. Злость поднялась в ней, как волна в море, грозя выплеснутся наружу и только сила воли заставила Асвейг успокоиться.
— Просто надо Трюггви дать еще один шанс. Пусть больше занимается, — сказала она спокойно, хотя в душе бушевала буря, — Он талантливый мальчик и думаю, все придет с опытом. Бёдвар мог бы позаниматься с ним, под натаскать как следует!
— Бёдвар терпеть не может Трюггви и это у них взаимно, — Вальгард наконец направился в сторону дома, спустившись с конце тропы, откуда был прекрасный вид на лежащую внизу бухту и причал. Его жена поспешила за ним, догнала и пошла рядом.
— Но ты можешь заставить Бёдварда! — настойчиво произнесла она, — А я поговорю с сыном. Он будет стараться!
— Это вряд ли, — ответил вождь и зашагал быстрее. Асвейг ничего не оставалось, как молча идти рядом. Она чувствовала, что ее муж более не склонен к разговору. Женщина подумала о том, что ей повезло, что старший сын Вальгарда оказался таким гордым и проигнорировав предложение отца, все же покинул Стонхельм. Останься он здесь, проблем у ее собственного сына прибавилось бы. А так есть надежда, что он больше никогда не появится здесь, вместе со своей дерзкой девчонкой. А если все же появится, то она найдет способ избавится от него. Не впервой, подумала женщина и улыбнулась.
Я увидела его, едва ладья обогнула высокий утес, такой белоснежный, что я даже не удивилась, что его называют Лебяжьим. Харек проследил за моим взглядом и улыбнулся, широко и искренне, а затем обнял меня, прижавшись грудью к моей спине.
— Нравится? — спросил он.
— Ты еще спрашиваешь? — прошептала я.
