Лесса Каури - Золушки из трактира на площади
— Хорошая компания! — вторила ей Ванилла.
— Несправедливость… — прошептала Бруни.
— Жил-был художник один,
В лесу дремучем ходил.
Дружбу с троллем водил,
Хотя тот и пил, как свин! — неожиданно звонко затянул шут на известный мотив.
— Хоп-хоу, пей, не жалей! — тут же подключились Клозильда и Ванилла.
— Художник троллю твердил:
Красив и силен ты, мой друг,
А мех твой блестящ и упруг!
И на портрет уговорил!
— Хоп-хоу, пей, не жалей! — с восторгом подпевал «хор».
— Пять дней он его рисовал,
Лучших красок совсем не жалел!
А как тролль от внимания млел!..
На шестой — портрет показал!
— Хоп-хоу, пей, не жалей!
— Тролль был сильно на друга сердит!
Ведь искусство не терпит лжи!
И художник в могилке лежит!
На которой шедевра висит!
— Хоп-хоу, пей, не жалей!
Последние слова заглушил деликатный стук в дверь. Судя по всему, стучали сапогами, подкованными железом.
— Э? — изумилась Клозильда и попыталась встать, намереваясь открыть дверь.
— Сидите, матрона, умоляю! — вскочил Дрюня. — Не стоит шокировать людей. Индари знает, что они подумают о вашем жилище! Я сам открою.
За дверью обнаружился Йен Макхолен в сопровождении патрульных. Окинув теплую компанию не менее теплым взглядом и задержавшись на мгновение на лице хозяйки дома, он укоризненно качнул лобастой головой.
— Господа мои хорошие, вы на часы гляньте, — попросил он. — Людям спать надобно, а вы песни орете, будто коты мартовские. А ну-ка, давайте расходиться по домам!
— А я не желаю! — наморщила лицо Клози, отчего маска пошла трещинами. — Желаю праздновать!
— Прав он, — неожиданно вмешалась Бруни и попыталась встать, — да и мне пора, завтра рано вставать!
Дрюня подал ей руку, другой — вытягивая Ваниллу со стула, как репку с грядки.
— Нуте-с, идемте, мои стрекозки! — явно кому-то подражая (Матушка, как ни силилась, не смогла вспомнить), произнес шут. — Пора вам баиньки!
— Ну настоящий мужик! — обвив его шею руками, повисла на нем жена.
Бычок хмыкнул, наблюдая живописную картину.
— Вы, господин королевский шут, супругу-то вашу до дворца не допрете! — искренне посочувствовал он.
— Конечно, не допру, что я — тяжеловоз, что ли? — обиделся Дрюня. — У Матушки вон заночуем. Теперича, когда мы женаты, имеем полное право спать под той крышей! Да, любимая?
— Настоящий… — простонала Ванилла, кажется засыпая.
— Рад был видеть вас, матрона Мипидо! — попрощался шут и передернулся, вспомнив их встречу.
— До завтра, подруженьки, — замахала ладошками, подбородками и красными волосами Клозильда и широко зевнула. — Грядет шедевра современного искуйства! Грядет!
— Грядет, грядет! — успокоительно улыбнулся Макхолен и закрыл за Дрюней и девушками дверь.
В опустевшей кухне, трогательно уложив зеленое лицо на тарелку с сыром, сладко всхрапывала Туча Клози, и на ее губах порхала нежная улыбка.
* * *Матушка проснулась засветло с мыслью о предстоящем непростом дне. И… не смогла оторвать гудящую голову от подушки странного малинового цвета, вышитой павлиньими перьями. Осознав, что таких подушек отродясь не бывало в доме Хлои и Эдгара Морехода, она испуганно осмотрелась и обнаружила рядом с собой мужской подбородок с легкой степенью небритости. А следом заметила и мужскую руку, обнимавшую ее за плечо.
Сдавленно пискнув, Матушка вскочила и отпрыгнула к стене, разглядывая двоих, спавших на ее кровати. После чего схватилась за голову.
Дрюня Великолепный, на чьем плече она, оказывается, провела остаток ночи, повернулся к Ванилле, зарылся лицом в ее сонно колышущееся декольте и засопел дальше.
— Ох! — снова простонала хозяйка комнаты.
Держась за стенку, добралась до умывальника. Сунула голову в ведро с чистой водой, остудившейся за ночь, подержала до тех пор, пока челюсти не застучали, после чего, обернув волосы полотенцем, осторожно спустилась на кухню. За столом в ряд сидели Пип, Весь, скаливший белоснежные зубы в ухмылке, и очень внимательные сестрички Гретель. Все как один смотрели на Матушку с любопытством.
— Да-а, — спустя молчаливую паузу протянул Пип и подвинул ей кружку с дымящимся отваром трав и пряностей от похмелья. — И где же тебя так угораздило?
Матушка не ответила. Обжигаясь, выдула варево, громко сказала: «Фу!» и поинтересовалась у наблюдателей:
— Мастер Висту уже пришел?
— С первым лучом солнца появится, — хмыкнула Ровенна, — зарянкой прискачет! Мы, хозяйка, без него столы двигать не будем. Вдруг он скажет, что надо по-другому.
— Ты иди в мою комнату, поспи, — заботливо предложил вернувшийся с ночной охоты Весь, — а то как есть умертвие умертвием! С этими двумя разве выспишься?
— Но… — попыталась возразить Матушка, однако Пип раздраженно махнул ладонью.
— Молчи, дочка! — грозно сказал он. — Сказано, спать, значит, спать. И потом, ты забыла? Весь сейчас к пацанам уйдет на целый день, а у тебя два дня выходных. Вот и отдыхай. А этих… — он неодобрительно посмотрел вверх, — я сам завтраком накормлю.
Бруни собралась было возразить, вот только слова все куда-то разбежались. Постояв немного, она развернулась и отправилась в комнату оборотня.
Весь предпочитал спать без одеяла, поэтому его убрали в сундук у стены. Накрываясь, Матушка ощутила тонкий запах пыли и шерсти и вдруг почувствовала себя так уютно, будто ее обнимали родные руки. Кай уехал надолго, но, когда он вернется, им придется поговорить. Кай сам этого хотел, и кто знает: может, он собирался открыть ей свое истинное имя?
* * *Когда Матушка спустя четыре часа спустилась вниз, в зале царило оживление, подпитываемое энергией маленького Висту. Четыре стола были составлены вместе под окнами и накрыты бархатным покрывалом. Косо падающие солнечные лучи расцвечивали его яркими пятнами, робко трогали груды винограда, яблок, груш и зелени, живописно разложенные в изголовье. Осень дарила людям изобилие полей и садов, которое художник стремился отобразить в шедевре. Не хватало лишь модели.
— Послать бы кого-нибудь к Клозильде, — шепотом сказала Бруни Пипу, — боюсь, не проснется она к назначенному мастером времени.
— Сестры уже пошли, — буркнул тот, — мне на сегодня опоздунов достаточно!
Матушка невольно хихикнула:
— Кого?
— Опоздунов, — повторил повар. — Еле разбудил эту пару морковок! Ванилька чуть во дворец не опоздала, а Дрюня заявил, что король будет занят весь день и его, шута, услуги ему сегодня вообще не потребуются, а потому он, шут, имеет право спать до вечернего времени исполнения им, шутом, супружеских обязанностей…
