Олег Лукьянов - Вардес: Лик Бога
Почувствовав, что готов, сел в круг медитируя, терпеливо ждал удара.
Большая звезда на каменном полу была нарисована кровью кошек. Над краями вершин зависли в воздухе ядовито-зеленые светящиеся руны.
— Ты готов, Гардий?
— Да, Верховный. Но я не понимаю, к чему такие сложности и подготовка. Кем бы он ни был — он всего лишь мальчишка.
— Не будем рисковать, все-таки он хексен. Начинай заклятье, я буду контролировать силу.
— Да, Верховный.
Гардий вошел в центр звезды. Распростерев руки к высокому потолку, начал произносить слова, призывающие все зло в округе:
— Я призываю всех неприкаянных духов, я призываю всех алчущих демонов, я призываю слуг Тьмы и Хаоса, я…
С каждым произносимым словом я чувствовал, как в гексограмму входят прельщенные обещанием наживы «нечистые сущности». Гардий разделял их руками, один за другим направляя их во все лучи начерченной звезды.
Наконец, все лучи были заполнены ненавистью, голодом и злобой.
— Я указываю вам вашу жертву, выпейте его тело. Плените душу. Я даю вам его имя — Вардес. Я даю вам его кровь.
Он достал из золотой мантии флакон с кровью, вылив его в центр гексокграммы.
— Убейте его. Убейте! — закричал он в трансе. Энергии, которую он влил в призванную нечисть, хватило бы на вызов урагана.
Начерченная кровью звезда загорелась огнем, ядовитые руны испарились, позволяя нечисти обрести свободу. Контуры звезды словно взвились в небо. Гардий с раскинутыми в стороны руками, дико закричал вслед уходящей от него черной волне.
«Боже», — успел подумать я, когда мой начерченный на земле защитный круг ошметками разлетелся, не выдержав таранного удара черной волны. Часть волны с разгону распылилась об мою ауру. Но еще мощная, она принялась мять и корежить ее, ища бреши в защите.
Откуда-то издалека я услышал, как закричала в страхе Лейла. Моя защита сопротивлялась недолго. Еще минуту назад она казалась несокрушимой как алмаз, сейчас же она была раздавлена и смята в мягкую глину. Я никогда не думал, что человек может лишиться ауры полностью. «Господи, пожалей мою душу», — успел додумать я прежде, чем черный хоровод окончательно влился в тело.
Тьма. Тьма. Везде тьма. Я опять ничего не вижу. Абсолютная чернота. Я помню, кто я, помню, где я был. И так же знаю, что так быть не должно. Неужели я мертв?
Моя душа застряла между телом и миром духов? А может быть, это и есть мир духов?
Я не видел своего тела, ощущал себя в образе шара, парящего во тьме. Может, я ослеп? Господи, что же делать? Перед смертью все становятся верующими. И ты зовешь Господа, лишь когда чувствуешь ее приближение. Меня охватила паника, я начал говорить сам с собой, смятенные мысли путались. Если я потеряю остатки рассудка, мне — точно конец.
Тьма, повсюду тьма. Еще и тишина. Они объединились, они союзники в войне за мою душу. Где я, что со мной? Может быть, нужно куда-то двигаться? Нет. Сначала нужно понять, где я. Что происходит?
В меня влился поток демонов, духов и еще сонм прочей нечисти. Что бывает с такими людьми? Они становятся одержимыми. Я одержимый. Значит, меня просто заперли в собственном теле. Нужно изгнать их…. Нужно вырваться. Я пробовал двигаться навстречу тьме. Но она была везде и всюду, в какую сторону бы не двигался. Я представил, что вокруг меня просто барьер тьмы. Нужно всего лишь сильнее оттолкнуться и разбить вдребезги стенку из черного стекла.
Так я и сделал. Стекло разбилось на острые части, осколки разлетелись во все стороны.
Я стою в горящем городе, нет я в аду. Всюду море огня, огонь везде, куда ни брось взгляд: подо мной, посреди меня. Струи пламени, словно из паяльной лампы, бьют в рыжее небо. А с него, накапливаясь, спадает красная огненная смола, капли летят вниз, оставляя на бьющихся в агонии душах грешников дымящиеся следы. Жар, я, наконец, почувствовал нестерпимый жар. Зачем я разбил прохладное стекло?
Сверху, прямо с охваченных пламенем и огненным дождем небес, спрыгнул кроваво-красного цвета дьявол. Сам сатана явился за мной. Он протянул руку, способную ухватить меня в ладонь….
Нет. Это неправда, я нахожусь в собственном теле, меня мучают видения.
Вокруг меня образовалась прозрачная защитная стена. Медленно она расширяется, выдавливая тянувшего ко мне руки дьявола. Выдавливая весь ад вокруг меня, выдавливалась вся мерзость в моем теле. Я расширялся, из маленького шара превращаясь в Душу.
Связи души и тела уверенно восстанавливаются. Ко мне возвращаются привычные чувства. Вот мои руки, ноги, тело, голова. Мерзость сверхплотным кольцом кружит вокруг моей медленно возрождающейся ауры, они готовятся смять ее еще раз.
Отцепить их от себя было невозможно, но вот изменить заклятье Гардия и указать новую жертву… Я оглянулся в поисках таковой, и в глаза бросился огромный монстр-волк. Лейла. Может… Там, высоко в светло-синем небе, на секунду показалось темное пятно. Я узнал ту темницу, где однажды я едва не остался навсегда. Я снова находился на пороге смерти и мог видеть незримое. Там до сих пор смотрит в свет факела невероятно прекрасная девушка.
— Идите туда, — прошептали мои губы, подкрепляя слова сорвавшимися заклятьями-мыслями.
Черный рой хаотично бьющихся теней стрелой взметнулся в небо. Я был свободен, но какой ценой…
— Лейла, что ты делаешь? Слезь с меня, — глядя в пламенные глаза, захрипел я.
Лейла, в образе могучего зверя, лежала, придавив меня всей своей массой.
— Лейла, мне трудно дышать, отпусти меня.
Волчица, свесив язык, поглядела мне в лицо. Голова ее была намного больше моей, поэтому я не мог посмотреть ей в глаза, и было не сообразить, о чем она думает. Хотя вряд ли по огненным всполохам, что у нее вместо глаз, можно было бы это понять.
— Я изгнал духов. Я больше не одержим. Ты, что, не видишь?
Она шумно принюхалась, неспешно встала с моего раздавленного тела. Отступила в сторону с подозрительностью шпиона, светом пламенных глаз смотрела, как я тяжко поднимаюсь с земли. Видимо, удовлетворившись увиденным, она вышла из образа волка.
Короткая фиолетовая вспышка предупредила меня о ее намерении. Но отвернуться я, как всегда, не успел и снова поймал зайчика: вспышка не хуже, чем при сварке.
Она бросилась мне на шею, но в секунду опомнилась и упала в ноги.
— Лейла, что ты делаешь? Прекрати, — снова уговаривал я, поднимая с травы обнаженную девушку. — И вообще, тебе нужно одеться.
— Зачем, повелитель? — спросила она робко. — Я тебе не нравлюсь?
— Не в этом дело… — замялся я.
Она уронила голову.
— Да прекрати же ты. Или ты не рада, что я спасся?
— Рада! — воскликнула она. — Еще как рада!
Вскочив, она попыталась заглянуть мне в глаза.
— Когда тебя окутала тьма, я уже хотела броситься на кол, подумала, что ты умер, и что я больше никогда тебя не увижу. А потом ты встал, но это уже был не ты. Я это чувствовала, ты захотел меня… но это был не ты, и я стала сопротивляться, — слезы быстро потекли по щекам, собираясь в капли у нее на подбородке. Я, повинуясь скорее инстинкту, обнял ее, прижимая к груди. Смахнув слезы ладонью, она попыталась улыбнуться. — Ты очень силен, даже в образе волка мне стоило больших трудов повалить тебя на землю. Ты стал меня проклинать, говорить, что убьешь меня, как только освободишься. Так прошел целый час.
Она замолчала, замерла чуть дыша, умильно смотрела на меня большими блестящими глазами. Я ее не торопил, и через некоторое время она проглотила ком в горле, продолжила с нотками радости и счастья в голосе:
— Но, слава Арайдону, ты отбросил тварей. И теперь мы… ты… — запуталась она. Я не удержался, поцеловал ее в лоб.
— Все будет хорошо, — сказал я.
Она приоткрыла рот, долго смотрела на меня. Потом счастливо улыбнулась:
— Спасибо, повелитель.
— За что? — удивился я.
— За то, что ты жив, — сказала она, обрадованная настолько, что осмелилась положить голову мне на грудь.
Скоро мы вышли к реке. Лучи жаркого солнца насквозь пробивали чистую воду.
Увидев лишенный камышей песчаный берег, я остановился.
— Давай пообедаем здесь, — сказал я.
— Как прикажешь, повелитель.
Лейла споро собрала разбросанные по берегу ветви старых деревьев. Разведя костер и набрав воду в котелок, она принялась варить мясо. Хорошо, хоть этому учить не нужно. Наверно, она в образе волка питалась все время свежим, только что бегающим мясом. Но где-то научилась управляться и с человеческой пищей.
— Лейла, сядь спиной к реке, — попросил я.
Она молча выполнила мою просьбу, лишь в глазах промелькнуло удивление.
— И не подсматривай.
Она кивнула еще непонимающе. А я, раздевшись, вошел в холодную воду. Холодная поначалу река приятно ласкала мое измученное долгим переходом тело. Поныряв и поплавав вдоволь, я направился ближе к берегу, стал тереть тело водой и песком.
