Юлиана Суренова - Потерянные души
— Я говорю правду, господин, — го-лос воина оставался спокоен: ему было уже все равно.
— Значит, вас не подпускают к деревне драконы? — он впился в собеседника острым взглядом.
— Да.
— И ты полагаешь, что я поверю в эту чепуху?! - казалось, еще мгновение и проповедник набросится на воина, призовет все прок-лятья на его голову, заточит в темницу или даже казнит. — Да неуже-ли колдуны дошли бы до такого в своем унижении, если бы им были подвластны драконы?!
— Я говорю правду, великий магистр, — командующему ничего не оставалось, как стоять на своем. — Мне не известно, почему драконы помогают жителям именно этой деревни и никому больше. Но это так. Господин, если бы я хотел обмануть, неужели бы я не придумал че-го-нибудь более правдоподобного?
Воин ожидал новой, еще более сильной вспышки гнева, однако, вместо того, чтобы приказать обезглавить командующего за дерзость, предводитель проповедников как-то сразу успокоился. В его глазах зажглись огоньки любопытства и азарта:
— Ты говорил с принявшими покаяние? Что они рассказали об этом поселении?
— Не так уж много, — уловив перемену настроения хозяина, он немного успокоился. — Это деревня Черногора…
— Черногора? — повторил Влад. — Кто это?
— Один из их Старших.
— Мне казалось, мы покончили со всеми колдовскими предводите-лями раз и навсегда. Или оставшиеся избрали себе нового вождя?
— Но, — воин взглянул на собеседника с некоторым удивлени-ем, — принявшие покаяние и раньше говорили, что их привели семь Старших, двое же остались, не приняв пути, избранного колдовским Советом. Один из них возглавил осмелившихся подняться на борьбу с нами и потерпел поражение. Его тело было опознано среди убитых и предано поруганию. Второй же отсутствовал на последнем Совете, и никто не знает, какой дорогой он собирался идти в грядущее.
— Черногор — это последний? — Влад прищурился. — И что в нем тако-го особенного? — проповедник весь обратился во внимание, стремясь не упустить ни одного слова.
— Принявшие покаяние говорят о нем с неохотой, — воин, недо-вольный тем, что знает о противнике так мало, поморщился. — Мне удалось выведать лишь что он самый молодой, но, вместе с тем, са-мый сильный из Старших. И еще что-то нам насчет крови…якобы он — прямой потомок колдовских королей.
— Вот даже как, — Влад присвистнул. — Это интересно… Гром, — он впервые назвал воина по имени, словно показывая, что тому не сле-дует больше опасаться за свою шею… во всяком случае, пока. — Мне нужно знать о нем все, ты понял?
Тот кивнул, и, все же, произнес:
— Принявшие покаяние ничего нового нам не расскажут.
— В крайнем случае, мы обвиним их в неповиновении властям и применим пытки. Мы всегда сможем заставить их говорить.
— Конечно, мой господин, — тот смиренно склонил голову. — Толь-ко…
— Что еще? — Влад устало взглянул на него.
— Только, боюсь, им просто нечего рассказывать. Насколько я понимаю колдунов, они как солдаты: подчиняются воле своего предводителя, не замечая никого другого.
— Неужели твои воины также плохо знают своего командира?
— О своем им известно очень многое. Но о чужом, особенно если они никогда не служили в его отряде — лишь слухи и пересуды. О Черногоре может рассказать только колдун из его деревни. Иных же допрашивать бесполезно.
"Ну, это мы еще посмотрим," — подумал проповедник. Он был уверен, что с помощью пыток можно получить любые сведения, однако не ви-дел причины переубеждать воина.
— А что говорят о драконах? — спросил он.
— Что они очень большие и наделены огромной силой… Легко ве-рю: я видел их собственными глазами и…
— Меня не интересуют твои впечатления, — прервал его Влад. — Что они делают?
— Кружат над деревней. И стоит воинам приблизиться к ее гра-нице — налетают, словно вихрь.
— Скольких воинов ты потерял?
— Ни одного.
— Что?!
— Драконы не убивают, только пугают. Но кто знает, что бу-дет, если их предупреждение не остановит…
— Ясно, все лишь предположения. Ты должен был проверить. Может быть, эти твари — не страшнее огородных пугал.
— Прости, господин. Я ничего не мог поделать: встречая драко-нов, солдаты просто теряли рассудок, отказываясь подчиняться при-казам.
— Я должен увидеть все это сам… Ладно, Гром, ты свободен. От-дыхай. Завтра утром мы отправляемся в путь.
— Да, великий магистр, — склонившись в поклоне, воин вышел из залы. Не видя причин и дальше оставаться во дворце, он торопливо покинул его холодные стены, вышел на площадь и, остановившись под тусклыми лучами заболевшего солнца, не способного пробиться сквозь тяжелые, низко нависшие над самой землей, тучи, вдохнул в себя ледяной воздух зимы, полный терпкой свежести.
К нему, кутаясь в плащи, подошли телохранители, ожи-давшие возвращения своего командира на площади перед дворцом про-поведников.
Не говоря ни слова, командующий решительно зашагал прочь. Он собирался завалиться в первый попавшийся трактир и напиться до беспамятства.
— Добрый человек! — кто-то окликнул его и в тот же миг от стен дворца тенью отделился невысокого роста мужчина, одетый в одежды кающегося. Его лицо было трудно разглядеть под тяжелыми складками капюшона, и, все же, в нем было нечто знакомое, и воин остановил-ся…
— Чего тебе? — грубо бросил Гром, недовольный тем, что кто-то осмелился встать у него на дороги.
— Добрый человек, — принявший покаяние словно не замечал чувств, охвативших того, к кому он обращался. — Я хотел бы погово-рить с тобой.
— Я занят! — резко отрезал тот. Ну конечно, делать ему больше нечего, как выслушивать какую-то нелепую историю бывшего колдуна!
— Но, — тот не отступал, — это важно…!
"Вот прилип как ком грязи!" — поморщился Гром.
— Ладно, что там у тебя? Надеюсь, ты действительно соберешься сообщить мне что-то важное.
— Это так, добрый человек! — его собеседник с облегчением вздохнул, словно от согласия собеседника выслушать его историю зависело будущее.
— Сначала ответь, ты знаешь, кто я?
— Да. Ты — командующий армией…
— Которому поручено уничтожить остатки твоего народа, — презрительно скривился воин. — Я видел много предательства в своей жизни, но то, что делаешь ты и тебе подобные — такой гнусности я не припомню.
— Я… — тот опустил голову. — Я обязан…
— Подчиняться воле священников?! - воскликнул Гром. — Черные бо-ги, неужели вы отказались не только от силы, но и от сердца, от души?
— Разве мы не помогаем вам всем, чем можем? За что ты так не-навидишь нас? — он со страхом покосился на стены возвышавшегося на восточной стороне площади храма.
