Анастасия Шевцова - Наследники отречения
-Прими его в душу и сердце! – властно приказал Фирсар Каэл.
-Никогда! – истерично выкрикнула девушка и в отчаянии шагнула в пропасть…
Жуткий вой сотряс застывший воздух.
-Свершилось! – взвыл нечеловеческий голос - Узрите мое восстание и вкусите месть, предсказанную моим рабом!
Из бездны, с глазами полными такого же огня, как и сияние рыжих волос, поднялась хрупкая фигура. Обернувшись к стоящим чуть поодаль людям, девушка вскинула руку и сказала на Древнем одно единственное слово: «ваффар». И, словно срезанные колосья, люди упали на землю… И многих я знала, и многих любила… Потом, ступив на землю, она повернулась к Замку и произнесла: «пади!». И он пал – бесшумно, словно карточный домик.
«Так должно было быть», – раздался внутри меня тихий голос, – «но так не будет».
-Что мне нужно сделать? – прошептала я и, опустив глаза, увидела на своих руках маленькую девочку, измазанную кровью.
«Прими возмездие за предательство и разорви узы клятвы!».
-А что потом? Ради чего это все? – вопросила я, не в силах сдержать горечи от увиденного.
«Потом будет рассвет, и ночь закончится – все встанет на круги своя, как и должно было случиться изначально».
-Я не могу одна! У меня нет больше сил!
«Ты никогда не была одна, Лия Валлор, и силы никогда не были твоими. Твоим было лишь произволение. Не бойся, этой земле недолго осталось сиротствовать в рабстве».
А потом я увидела своего сына. Эллад лежал на земле, раскинув руки в стороны. На губах его застыла улыбка, а в глазах смерть. Рядом стоял юноша, похожий на него, как брат на брата, и держал в руках корону. И все вокруг стояли на коленях. Все, кроме девушки с огненными волосами – за спиной которой белел Замок, утопая в розовом сиянии, и горело солнце. И никто не плакал. И никто не смеялся. И печаль была радостью и радость печалью. Таково было завершение долгого пути и новое начало.
-Ту атровера мирриэн. Ту атровера! – вздохнув, сказала я и открыла глаза.
Шаддан тряс меня за плечи, а с неба не мигая, холодно и равнодушно смотрели звезды.
-Я смогу! – прошептала я так решительно, что он вздрогнул.
-Тише, Лирамель, - хмурясь, произнес старик, и отпустил, позволяя сесть. – Ты потеряла сознание, мы чуть в канаву не съехали…
-Я видела, – прислонившись к шершавым доскам, вдруг с удивлением почувствовала, как встала с колен ледяная воля моего рассудка.
-Что именно? Канаву?
-Нет… Мне было видение…
-Хм… - недовольно буркнул Шаддан и, взяв вожжи, двинул повозку в путь.
Глава10
Старый Каэл слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Серый рассвет постепенно разгорался, и золотые лучи просачивались сквозь мутную пелену облаков. Колеса мерно поскрипывали, прокладывая по осевшей пыли тонкие колеи. Лошадь заметно подустала и брела, уныло понурив голову. После бессонной ночи, свежесть утра бодрила лучше любого кофе, поэтому нам, людям, было несколько легче.
-Знаешь, Ли… - после непродолжительного молчания ответил Шаддан в ответ на мой вопросительный взгляд. - Думаю, Карл был прав: ты являешься пересечением всех путей. Я не мудрец, чтобы браться толковать данное пророчество, но ясно одно - эта девочка, Лиран, станет последней гранью судьбы Королевства. Впрочем, ты и сама это поняла. Не уверен только, что поступила верно, сохранив ей жизнь… Впрочем теперь хотя бы ясно, что вопрос с престолонаследованием разрешится сам собой, хотя и не так, как я бы считал справедливым. Думаю, о последней картине, можно будет умолчать - пусть все идет, как идет.
Лицо сына вновь всплыло в сознании, и на глаза навернулись слезы. Я бы тоже предпочла о много не знать. Но, видимо, так было нужно для будущего.
-Несмотря ни на что, Шаддан, - мой вздох слился с ветром и с ним же улетел ввысь,- не соглашусь с тобой. Справедливость - понятие относительное. Твои догадки насчет Карла оказались не безосновательными - Катрин, его с Кристианом мать, была дочерью герцога Керна, того самого, что пропал без вести, когда Совет начал убирать свидетелей. Брату пришлось удочерить меня, сделав своей наследницей. И он не изменил однажды принятого решения, когда родился Лирд, не изменил, даже учитывая, что мой первенец не нес в себе полноты крови. В том, что семя Валлора вернет себе трон, я не вижу ничего несправедливого. У каждого свой срок на Земле, не все умирают от старости. И очень часто, именно те, кого Бог призывает раньше, сияют среди смертных ярче звезд. Даже без пророчества, я всегда подозревала, что Элладий сгорит намного раньше, чем многие из нас – он слишком спешил жить. Что касается Карла… Брат должен был стать королем. Ты не можешь отрицать, что он более всех этого достоин. Я искренне рада, что его потомство исправит каприз истории. И ты прав: ни Эллду, ни Лирдану, не следует знать о том, что будет после. Возможно, мы этого уже и не увидим… А дети разберутся сами, ведь в них течет та же кровь, не правда ли?
Старик снова кивнул и, закашлявшись, отвернулся. Потом перехватил поводья в левую руку и, обняв меня, прижал к себе. Положив голову на его широкое плечо, я тихо сказала:
-Знаешь, Шаддан… Очень странно иногда происходит на свете. Ты лишил меня отца, когда я только начинала свой путь, а теперь, когда до конца осталось совсем чуть-чуть, ты же и заменил его. Скажи, почему так?
Он напрягся и некоторое время молчал.
-Потому что иногда нам дано исправлять ошибки, - наконец ответил он и снова закашлялся. - Если позволишь, я не хочу об этом говорить. Моя жизнь вышла не менее запутанной, чем у твоего брата. Но, в отличие от него, те, кого любил я, не всегда этого заслуживали. Впрочем, тебе ли не знать, что любовь не разбирает лиц. С годами я пришел к выводу, что главное верно найти то, что надо ненавидеть. Тогда и любовь не будет слепа.
-И ты нашел?
-Нашел! - усмехнулся он и поцеловал меня в лоб.
-И что это?
-Тьма, Ваше величество. Тьма в нас и вовне.
-Тогда мы ненавидим одно и тоже…
Дорога качала и пела. Дорога лилась по земле бесконечной рекой с тонкими притоками и редкими островками. Фургон плыл вперед, поднимая клубы пыли, похожие на пенные волны… Я засыпала. Шаддан устроился по удобнее и укрыл меня плащом, набросив на лицо капюшон. Было тепло и хорошо. Думаю, ни Карл, ни мой покойный отец, не осудили бы меня… Я привыкла верить сердцу, а оно улыбалось, потому что как бы ни старался мрак, ползущий по пятам, любовь каждый раз оказывалась сильнее. Она была могущественнее всего, что существовало на этом свете. И на том - тоже. Две истины: любовь земная и Любовь небесная - лишь они были абсолютны для тех, кто знал цену жизни и понимал, что ни одного срока человеческого не хватит, что бы ее оплатить.
