Олег Фомин - Ледяные крылья
- Себя отшлепай, - бурчит пиратка, осматривает решетку по краям задумчиво. - Хотя выбираться и впрямь надо...
- Можешь пролезть между прутьями, - предлагает Хафал. - Только надо раздеться!
- Не дождешься, таракан!
- Скорпион, дура! Великий Хафал, сын Зараха!
- Да уж, великий... В тюрьме величие особенно заметно.
- Заткнись, девка! В мире демонов мне не было равных среди...
- Мне тоже много где не было равных! - перебивает Велира. - А толку? Что-то не помогло наше хваленое неравенство, барахтаемся тут как селедки в бочке...
- Р-р-р! Да тебе не было равных разве что в объеме сисек и...
- Заглохни!.. Как будто видел он... У меня все под доспехами!
- А ты оголись, - ухмыляется Хафал, - оценю.
- Пошел ты...
Увлекшись наблюдением, Эгорд едва успевает заметить частый и тяжелый стук шагов за дверью. Палец касается "окольца", световой купол с живым изображением тюрьмы гаснет, Эгорд убирает ноги со стола, в лабораторию врывается Тиморис. Злой как бес.
- Эгорд, Ямор тебя дери! Зачем бросил мою дочь в темницу?!
- Успокойся...
- Я даже поговорить с ней не успел!
- Вряд ли бы захотела говорить. Скорее всего, опять вцепилась бы тебе в горло.
- Не решай за нее! Эгорд, она же ничего не сделала!
- Вообще-то пыталась нас убить. Да еще привела армию пиратов с демоном и некромантом, не заметил?
- Велира запуталась! - говорит Тиморис беспомощно. - Сама не понимает, что творит, все из-за меня, ей надо...
- Ей надо, - перебивает воин-маг, - остыть. А в тюрьме как раз прохладно. Хочешь с ней говорить? Пожалуйста. Через решетку.
- Эгорд...
- Извини, выпустить не могу. Плохо себя контролирует, гнева в ней куда больше, чем мыслей. У нас с Халлигом дел горы, некогда думать еще и о том, что твоя дочка учудит нам на беду. Пусть посидит, подумает, а то отвыкла, пока саблями по миру махала.
Тиморис сникает.
- Не переживай, - утешает Эгорд. - Никто ее не пытает, просто сидит в камере, там вполне терпимо. Уверен, на своем суровом пути девчонка жила и в менее удобных условиях, причем добровольно. Не суетись. Кофе хочешь?
Тиморис вздыхает.
- В морду тебе двинуть хочу...
Уходит вяло, сгорбившись как зомби. Дверь закрывается с тихим бумом.
Сапоги возвращаются на стол, Эгорд ерзает в кресле, устраивается с еще большим комфортом, из Ока Асимиры вновь выстреливает конус лучей, их острия сливаются в цветную картинку.
Велира сидит на полу у дальней стены камеры, тело повторяет прямой угол. Зубки обкусывают шляпку мерцающего пещерного гриба, губы то и дело присасываются к овальному костяному пузырю с водой. У бедра наломаны кучкой другие грибы, Велира ест жадно, с раздражением. На другом берегу коридора Хафал бродит по камере туда-сюда, лапы на боках, хвост лениво похлестывает по стенам и прутьям, белые искры пляшут по демону, но тот внимания не обращает. Часа два Эгорд следит, как Хафал и Велира слоняются из угла в угол, томятся, прислонившись к стене, иногда перекидываются колкостями, руганью. Эгорд ждет, что скука вынудит Велиру рассказать хоть что-то о себе, больше всего интересует, конечно же, связь с некромантом и демоном. Но пока все по кругу: Хафал насмехается, презирает, Велира отвечает ненавистными выпадами. Но демон старается сильнее, порой из кожи вон лезет, а разбойница огрызается без особого азарта, как будто мыслями не здесь.
Какое-то время царит молчание, Хафал от нечего делать лежит в центре камеры, руки за головой, жало тычет в потолок. Велира тоскует с коленями в обнимку...
Вдруг девушка поднимается, пальцы расстегивают ремень на поясе, бляшка звенит.
Хафал поворачивает к соседке голову.
- Отвернись, - говорит Велира.
Хафал ложится набок, мордой к пленнице, лапа подпирает скулу, сегментированный кнут начинает извиваться как любопытная змея.
- Зачем?
- Отвернись, - повторяет Велира настойчиво.
Демон подскакивает, расслабленной манерой победителя приближается к решетке, жвала раскрываются, обнажают белоснежную влажную ухмылку.
- Что, между ног скоро лопнет? - говорит с издевкой. - Ха-ха, попила водички от души, называется! Ну давай, сливай, я погляжу...
Скрещивает руки на груди, взгляд надменный, зеленое сияние глаз как никогда ядовитое, Хафал посмеивается, рычит в предвкушении.
- Ну, чего медлишь? Будешь терпеть? Ха-ха, долго не вытерпишь, подруга, и так, наверное, терпишь не первый час, ха-ха! Ну, давай, скидывай железки, тряпки, да на корточки...
Лицо Велиры мрачнеет, становится каменным, в его тенях стынет равнодушие, взгляд ледяной как у смерти. Такое бывает у старых пророчиц, которые знают будущее наверняка, потому ничего не чувствуют, ибо это все равно ничего не изменит. Эгорду не по себе.
Велира, придерживая ремень, твердыми шагами подходит к решетке.
- Отвернись.
Эгорд сглатывает. Столь холодных повелительных интонаций от нее слышать не доводилось.
Но Хафал жутких перемен, похоже, не замечает, ему весело, смеется громче и несдержаннее, хвост вертится как язык бодрого пламени.
- Какие недовольные! Что, не хочешь задницу оголять? Ха-ха-ха, ну, можешь прям в штаны, будет не совсем приятно, ха-ха! Грозная воительница обмочилась, ха-ха! Так и будешь ходить с мокрыми портками и...
Уста Велиры размыкаются, оттуда начинает исторгаться такое, хохот демона тухнет за несколько мгновений, как костерок под ливнем, чашка из руки Эгорда выпадает, треугольная плита пола со звоном разрывает ее на осколки, но Эгорд не видит, только слышит, да и то глухо, внимание поглощено словесным штормом Велиры. Хорошо, рядом нет Тимориса. Хоть и мастер трехэтажного мата, но даже если бы напился, подрался, разгулялся как следует, все равно, услышав это, вмиг бы протрезвел, залился краской. Даже в царстве демонов Эгорд не мог предположить, что бывает такая ругань, тяжелая, шквальная, как густая грохочущая лавина закованных в металл всадников. Не кончается и не кончается, лишь набирает силу, Велира орет как Ямор в женском облике, из грязных устрашающих слов громоздятся дворцы, башни, крепости, уши вянут, кажется, богов нет и никогда не было, иначе бы подобного не допустили... Хвост Хафала, что весело извивался, замер, медленно оседает, будто мужское достоиство после бурной ночи, даже, вроде бы, становится меньше. Лапы с груди соскальзывают, повисают безвольно, жвала обмякают, внешние уголки глаз жалобно опускаются, зеленое сияние теперь тусклое как болотная вода, рот приоткрыт. Краем сознания Эгорд подозревает: у него самого рожа такая же.
Ураган слов обрывается.
Велира дышит громко, пластины доспехов со скрежетом раздвигаются и смыкаются, на коже блестят росинки, взгляд по-прежнему ледяной. От разбойницы веет уверенностью, что если Хафал не послушается и сейчас, она обрушит на его скромный мозг речь куда более увесистую, заставит решетки рассыпаться пеплом, а демона пригвоздит к стене.
