Олег Фомин - Ледяные крылья
Обзор книги Олег Фомин - Ледяные крылья
Аннотация:
Месть сладка, но что делать после, когда она свершилась? Зарах мертв, война с демонами окончена, ураган сражений сменился неспешным течением мирной жизни... Но покоя в сердце Эгорда нет. Тот, кто убил Витора, мертв, а боль утраты осталась. Яд сожалений, вина в гибели лучшего друга разъедает, Эгорд пробует забыться в воспоминаниях как в дурманящем пойле. Жажда покоя толкает поселиться с друзьями на острове, где во время войны пережил много прекрасного и ужасного, чтобы основать школу магии льда... Но судьба дарит шанс отомстить! На сей раз - по-настоящему.
Часть 1
Глава 1
Каюта покачивается.
Океан взволнован, думает Эгорд.
Вслушивается в глухие бумы, поскрипывания: по деревянному муравейнику бродят жрецы Светлого Ордена. Матросы Орденскому судну не нужны, корабль плывет на магической силе, прочие заботы тоже решаются заклинаниями.
На трех ящиках лежит матрас, на матрасе - Эгорд. Руки за головой, взгляд изучает узоры на досках и брусьях. На Эгорде белая рубаха, серые штаны, тонкий матерчатый пояс. Одежда просторная, ноги босые. Когда львиная доля жизни проходит в доспехах, хочется свободы, простора.
Доспехи в углу на каркасе, повторяют форму человека, словно в них вселился невидимый призрак. Чешуйчатый панцирь, слои наплечников, многочисленные пластинки рук и ног, налокотники и наколенники, высокие стальные сапоги... Все сидит так, как сидело бы на Эгорде. Однако ножны пусты.
Меч лежит рядом с хозяином, пропитанный чарами клинок освещает каюту мягким солнечным светом. Такова участь воина-мага. Обычно мужчины делят ложе с женами и любовницами, а Эгорд вынужден спать с мечом, битва может застигнуть в любую, даже самую спокойную минуту...
От указательного пальца левой руки начинает исходить тепло.
Эгорд вытаскивает руку из-за головы.
Кольцо под названием Око Асимиры мерцает золотым светом.
- Эгорд, это я, Тиморис, - говорит кольцо.
- Знаю, что ты, - вздыхает Эгорд. - Никуда от тебя не денешься. Беспокоишь по двадцать раз в сутки...
- Волнуюсь за друга, между прочим! - возмущается Тиморис.
- Океан тоже волнуется. И тоже весьма назойливо. И меня подташнивает. Улавливаешь? Волновался бы в меру, а то, знаешь ли...
- Ладно тебе! Будешь на острове уже сегодня, давно не виделись, переживаю!
- Не преувеличивай. Подумаешь, отбыл на месяц, а он уже соскучился, видите ли.
- Между прочим, из царства демонов твою задницу вытаскивал, рисковал своей! Вдумайся, рисковал не выпить еще бесы знают сколько бочек вина, не полюбить еще армию красоток! А все из-за тебя...
- Хорошо, хорошо... Как остальные?
- Да никак. Клесса не вылезает из мельницы, Камалия не вылезает из головы Клессы, Леарит не вылезает из галереи на пятом этаже. Хотя нет, иногда вылезает - полетать над островом. Красиво летает, надо сказать...
- Верно, - вздыхает Эгорд с мечтательной улыбкой.
- А по ней-то соскучился, гад! - ехидно посмеивается Тиморис. - Ну и замашки, приятель, если уж влюбляться - так в богиню, не меньше...
- Не мели чепуху! - обрывает Эгорд раздраженно. - И вообще, спать хочу, не мешай...
- Ладно, не буду нарушать священный покой, - смеется Тиморис. - И шальные мыслишки о Леарит тоже, хе-хе!
Эгорд хочет выругаться, но Око Асимиры гаснет. Тимориса на связи уже нет.
Ничего, отвесит этому остряку подзатыльник совсем скоро, плавание и впрямь подходит к концу. Путешествие вышло размеренное и плодотворное, Эгорд получил много впечатлений. Не говоря о ресурсах.
Переговоры со Светлым Орденом прошли успешно. Во многом благодаря тому, что во время войны с демонами Эгорд вызволил из плена огромное число жрецов. Светлый Орден одобрил идею Эгорда, выделил часть запасов, снарядил корабль для перевозки груза на остров.
Водный путь Эгорд коротал наблюдением за красотами океана, чайки изощрялись в выпрашивании чего-нибудь вкусненького, жрецы развлекали беседами на краю палубы или в каюте за кружкой терпкого напитка. Эгорд разговорился со старшим жрецом Халлигом, нашли общий язык. Халлиг помог вникнуть в азы магии телекинеза.
За тренировками сего искусства Эгорд и провел основную часть плавания. А сейчас нужен отдых, телекинез, как и вся магия Светлого Ордена, выматывает, особенно новичков, хотя Эгорд привык, да и воинский опыт не прошел зря, Эгорд научился быть выносливым и упорным.
Сонливость склеивает веки...
Но страшная сила заставляет вскочить, Эгорд ударяется головой о потолок, кисть впивается в рукоять меча, острая солнечная сталь покачивается в воздухе, но врагов не находит, Эгорд обливается потом, дыхание такое, словно изрубил без передышки сотню демонов.
Туловище опирается на дрожащую руку, та слабеет, Эгорд падает на матрас, грудь часто вздувается и опускается, ноздри пыхтят...
Вновь приснился кошмар.
Даже два.
Сперва воспоминание, где Зарах отрывает Витору ноги...
А затем...
Обычно люди не помнят первые годы жизни, или помнят, но очень смутно, и Эгорд не исключение. Но Эгорд отчетливо помнит ее первые минуты.
И рад бы забыть, да не выходит.
Так случилось, что рождение чуть не закончилось смертью, те картинки помнятся хорошо, можно смело за холст и писать маслом, даже без навыков рисования получится. Но смело не выйдет. Эгорд содрогается всякий раз - если не телом, так нутром, - когда память вклинивает в поток мыслей первые мгновения жизни. Помнит пустыню в закате, где появился на свет, ее медный оттенок, сине-золотую прослойку между горизонтом и небом, чистым как стекло, ветерок гнал песчаные волны по барханам, щекотал нежную мокрую кожу...
Человек, появляясь на свет, видит счастливое лицо матери, она держит на руках, заботливо прижимает к груди, но мать Эгорда, а тогда еще безымянного окровавленного младенца, выпустила дитя из чрева и тут же умерла от истощения и обезвоживания. Эгорд так и не узнал, кто она, почему и как оказалась среди пустыни... А первым, кого Эгорд увидел, чьи объятия ощутил, был гигантский пустынный скорпион. Закованное в черные панцири существо размером с собаку забралось на него, обняло тремя парами конечностей, а четвертая неспешно смыкала и размыкала клешни, огромные, тяжелые, как баклажаны, скорпион будто думал, с чего начать. Эгорд надрывно плакал, исходившее от кошмарной мамы холодное тепло - иначе не скажешь! - дико не нравилось, но слабенький новорожденный ребенок был бессилен. Не забыть страшного черного лица... Или морды? Нет, все же лицо, но настолько чуждое человеческому, столь отторгающее, Эгорд до сих пор боится скорпионов пуще огня. Над фоне закатного света извивался ужасный черный червь, жадно ронял слюну... То был скорпионий хвост, с него капал яд, каким-то чудом ни одна из капель не попала в младенца, все падали в песок, скорпион целил в голову...
