Макс Фрай - Я иду искать
– Тем более, что сама жизнь, по его утверждению, лжива, а смерть – горькая правда, которую следует скрывать от себя любой ценой, – усмехнулся я.
– И бессмертие как высшая награда преуспевшему в искусстве самообмана, – подхватил Шурф. – Изария Кум Уфуши, «Двадцать четыре вкуса вечности», самое начало Третьего Периода Небесных Скитаний, то есть, приблизительно сто восемьдесят тысячелетий тому назад. Нет в этом Мире ничего более неизменного, чем классическая кейифайская философия.
– Ну должно же у них быть хоть что-то неизменное, – вздохнул я, в очередной раз вспомнив зыбкое лицо Иллайуни.
– Удивительно удачный у тебя выдался день, – заключил мой друг.
– Да не то слово, – согласился я. – Особенно если учесть, что перед Иллайуни был ещё и лучший в моей жизни концерт. Надо бы запомнить, что заниматься ботаникой с утра пораньше – к счастью...
– Концерт?! – хором переспросили Шурф, Базилио и Дримарондо. Друппи не переспросил, поскольку лишён дара речи, но очень внимательно на меня посмотрел – не подменили ли часом любимого хозяина? И получится ли мирно ужиться с этим его высококультурным двойником?
Только Армстронг и Элла продолжали дрыхнуть. Кошек такой ерундой не проймёшь.
– Концерт, – подтвердил я, втайне наслаждаясь произведённым эффектом. – Первое выступление Маленького оркестра во дворе резиденции Ордена Потаённой Травы. Пошёл туда из вежливости и ничего особенного не ждал. А оказалось – одно из сильнейших впечатлений моей жизни. Я не преувеличиваю. Хотел бы преувеличить, сказал бы «самое сильное». Но врать не стану, были в моей жизни встряски и покруче. Мост Времени, например. Или когда я от супа Отдохновения чуть не окочурился. Так что Маленький оркестр всего лишь на третьем месте. Но всё равно, я считаю, неплохой результат. До слёз меня довели, мерзавцы.
В гостиной воцарилась тревожная тишина. Боюсь, теперь не одному Друппи пришла в голову мысль о возможной подмене.
– Да ладно вам, – вздохнул я. – Это я только с виду такой непрошибаемый. А на самом деле, трепетный, как какой-нибудь дурацкий старый кейифай. Нерасчётливый и беззащитный. Врата, опять же, зачем-то нараспашку, что бы это ни означало. А Маленький оркестр действительно очень хороший. Надо бы не забыть попросить Кофу распустить о них всякие нелепые сплетни, чтобы заинтересовать публику. Если хоть кто-нибудь в Мире заслуживает громкой славы и лёгких денег, то эти музыканты. И вообще...
На этом месте мои силы окончательно иссякли, и я умолк.
– Что – «и вообще»? – строго спросил сэр Шурф.
– «Вообще»? – сонно повторил я, пытаясь вспомнить, что собственно хотел сказать. – А. Ну да. И вообще ты дал мне очень хороший совет.
– Какой именно?
– Поговорить с бывшими изгнанниками. Они замечательные. Каждый по-своему. Один, кстати, у Скалдуара Ван Дуфунбуха сейчас работает – и счастлив, прикинь. И всё это были их подарки – и концерт, и рассвет на берегу Ариморанского моря, и старый кейифай. Такой отличный он оказался...Прости, от всех этих впечатлений я устал, как неведомо что. И сейчас негостеприимно усну прямо у тебя на глазах.
– Ну, это далеко не самое худшее, что я от тебя видел, – утешил меня Шурф. – Как-нибудь переживу.– И, помолчав, добавил: – А интересные ответы на вопрос, что именно проделывала леди Шимора Тек с неизвестным сновидцем, приходят на ум теперь, когда мы узнали о специализации её учителя, правда?
– Даже слишком интересные, чтобы обрабатывать их нелепой штуковиной, в которую превратилась моя голова, – зевнул я. – Подумаю об этом завтра.
Иногда я – удивительный оптимист.
* * *«Ты мне нужен, – сказал Мелифаро. – Прямо сейчас. Можешь со мной встретиться?»
Мелифаро конечно злодей каких мало. И поиздеваться над ближними совсем не дурак. Но он знает меня слишком давно, чтобы будить задолго до полудня без веских на то оснований. Кому в наше время нужны могущественные враги?
И уж насколько я был сонный, растерянный и несчастный обладатель самой многоугольной в Мире головы, а сразу понял, что послать его подальше, перевернуться на другой бок и продолжить спать– хорошее, легко выполнимое, но не самое верное решение в моей жизни.
«Я всё могу, – сказал я. – Потому что всемогущ. Приходи в гостиную Мохнатого Дома через четверть часа, и будет тебе счастье».
«Да хоть прямо сейчас!»
Ну да. Я и забыл, что тратить время на дорогу ему больше не надо. Мелифаро совсем недавно выучился ходить Тёмным Путём и теперь практикует новое умение при всякой возможности. Кенлех говорит, он даже дома с этажа на этаж иначе как Тёмным Путём не перемещается. В общем-то, правильно делает, нет ничего важней регулярной практики. Но всё равно почему-то смешно.
Однако в настоящий момент смешно мне не было. Это что же получается, прощай мои драгоценные утренние минуты наедине с собой? Ну уж нет.
«Приходи когда хочешь, – сказал я. – Но счастье всё равно наступит только через четверть часа. Я, видишь ли, царственно нетороплив».
И с присущей мне царственной неторопливостью принялся метаться по спальне в поисках бутылки с бодрящим бальзамом Кахара, которая совершенно точно ещё позавчера где-то здесь была. И заодно приличной одежды. Ладно, ладно, хоть какой-нибудь одежды. Хоть чего-нибудь смутно напоминающего одежду. С утра Малое Заклинание Призыва мне точно не по зубам, поневоле приходится быть непривередливым.
Когда я кое-как привёл себя в порядок и спустился в гостиную, Мелифаро уже сидел в кресле, с шиком умостив на стол ноги в золочёных валенках, и пил камру прямо из кувшина, каким-то чудом появившегося здесь, пока я спал. Интересные дела. Вчера ночью никаких кувшинов точно не было, а Базилио, в силу своей иллюзорной природы не способная употреблять человеческие напитки, но полагающая их наличие на столе важным элементом дизайна интерьера, отправилась спать даже позже, чем я, а значит вряд ли поднимется раньше полудня; впрочем, я уже привык, что причинно-следственные связи в моём доме работают, как им самим заблагорассудится. И лучше вообще никогда не задумываться, откуда что берётся, и куда оно потом девается. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Там что-нибудь ещё осталось? – без особой надежды спросил я, указывая на кувшин.
– Вряд ли, – меланхолично ответил Мелифаро. – Я уже довольно долго здесь сижу.
Я открыл было рот, намереваясь высказать всё, что я думаю о злых людях, способных оставить бедного сироту в моём лице без глотка утренней камры, но тут наконец увидел его отчаянные глаза. Все дурацкие шутки сразу вылетели из моей головы, а сердце привычно сжалось и ухнуло – не в пятки даже, а куда-то глубоко под землю. Чтобы никто никогда не нашёл, не откопал и не заставил переживать очередную драму, хватит уже с него.
