Гарри Поттер и заклятье смерти (СИ) - Риндевич Константин

Гарри предполагал, что именно Рон был виновником в том, что она там оказалась. Ему вообще со словами бы поаккуратнее быть… Та же Гермиона после примирения пыталась донести это до рыжего. Даже вроде стало что-то стало получаться, несмотря на толстокожесть младшего Уизли — тот уже давно перестал обращать слишком много внимания на обидные слова. Ну да с такими братьями ничего удивительного.

— Что ж, — начал профессор Флитвик, когда все остальные ученики покинули кабинет, — появилась ли у вас какая-нибудь новая информация? Признаться, ума не приложу, что ещё можно проверить, а ведь мы так и топчемся в самом начале.

Преподаватель чар был крайне недоволен, признавая это. Они вместе бились над этим уже почти два месяца, с середины октября. Пытались хоть что-то познать в ритуале, скрывающем последнего Поттера, кто бы не был его автором. Ну как вместе — Гарри в основном выступал скорее объектом, на который декан Равенкло накладывал кучу чар. Мальчик с трудом понимал, что они значат, хотя профессор Флитвик не скупясь делился своими знаниями. Увы, Гарри пока ещё слишком мало знал о магии, и потому старался по большей части просто запоминать рассказы.

Декан Равенкло развернул свиток, в который и записывал всё, что удалось выяснить за это время.

— Неутешительные итоги, — вздохнул старичок, рассматривая короткие сиротливые строчки. — На ритуал повлияло то рунное заклятье, про которые вы мне рассказали, Гарри. Привязка на кровь Лили, но не ясно, чего именно. И точно никакого влияния Поттеров, Лонгботтомов, Уизли и прочих родов, к которым мог обратиться Джеймс. Это пожалуй и всё, что удалось нам с вами выяснить. Печально…

— А Блэки? Вы проверяли Блэков? — вспомнил Гарри давний разговор с Хранителем Ключей. — Рубеус говорил, что папа дружил с наследником Блэков.

Профессора Флитвика ничуть не тяготило, что его собеседник заметно младше и меньше знает. Напротив, он находил в этом прекрасную возможность взглянуть на проблему с неожиданной стороны. И Гарри уже привык спокойно перебивать декана Равенкло или прерывать его мысли, если ему приходила какая-нибудь интересная мысль. Ни одна не подтвердилась, правда.

— Хм, — декан Равенкло даже поднял голову, пытаясь припомнить, о ком идёт речь. — Да, да, припоминаю, Блек учился на Слизерине, он был на пару лет младше вашего отца. Слышал, он погиб в конце войны… Они дружили? Неожиданно, не знал. Или это действие ритуала, и я просто не могу это вспомнить? Любопытно… Что ж, на руку Блэком мы тоже обязательно проверим. Садитесь, пожалуйста, ровно… Хотя, что это я, вы уже должно быть привыкли, Гарри.

В этот раз это заняло чуть дольше, чем обычно. По изменившимся вспышкам и бормотанию маленького профессора, Поттер логично сделал выбор, что как раз Блэки руки к ритуалу приложили.

— Интересно, интересно… — бормотал декан Равенкло между какими-то диагностическими заклинаниями. Он полностью погрузился в магию, даже перестав как обычно пояснять свои действия для Гарри.

Когда вспышки, на взгляд Поттера, стали повторяться — ну, их цвет, мальчик ориентировался на него, — первокурсник не сдержал своего любопытства:

— Вы что-то нашли, профессор?

— А? — спохватился декан Равенкло, вынырнув из своих мыслей. — А, да, есть кое-что любопытное, Гарри. Видите ли, Блэки определённо как-то приложили руки к ритуалу. Но как, вот в чём вопрос? Увы, совершенно непонятно. Ерунда какая-то, право слово. Всё странно и запутанно, будто клубок, побывавший у любопытного кота. Я бы сказал что это был недоучка, не понимающий, что он делает, если бы в этом случае часть заклятий никак не среагировали. Будто кто-то изменил начальный ритуал почти до неузнаваемости…

Профессор Флитвик почесал палочкой висок.

— А это не может быть влияние маминого "Возмездия"?

— Определённое влияние, конечно, есть. Как бы вам объяснить, что я вижу… Вот представьте, что вы хотели зажечь простой Люмос, а вместо этого взорвали половину Хогвартса. Вот что-то подобное случилось с ритуалом, если сильно упростить, конечно. Я даже не могу точно сказать, что именно из блэковского было изначально, но это семейство точно как-то в этом поучаствовало…

Декана Равекло это явно поставило в тупик, что лишь сильнее разожгло его любопытство. Увы, ничего больше узнать не удалось.

— Жаль, — покачал головой профессор Флитвик, — но боюсь, это всё, что мы можем узнать просто магией. Думаю, стоит ещё проверить реакцию на вас тех, кого вы не видели полгода. Сомневаюсь, что ваша семья хоть что-то забыла о вас, Гарри, а вот те, с кем вы общаетесь меньше — уже есть вероятность. Попробуйте прогуляться в вашу старую школу, например, или может поговорить с соседями… О, насчёт последних есть идея — вы же переезжали в детстве, насколько я помню по словам вашего дяди?

— Да, но я сам этого не помню, — кивнул Гарри. — Тётя Пэт как-то говорила, что это было почти сразу после войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть, дядя нас тогда прятал, мы несколько раз переезжали. Только через полгода вернулись в наш дом тогда, вроде бы.

— Я попробую поговорить с теми, кто жил рядом с вами раньше. Было бы любопытно узнать, что они помнят о вас, и помнят ли вообще. Вы не могли бы составить список, пожалуйста?

— Конечно, профессор, я спрошу у дяди с тётей, — кивнул Гарри. — И погуляю на каникулах, посмотрю, что смогу узнать.

— Прекрасно, прекрасно, тогда жду от вас информацию. Я уверен, мы сможем расколоть эту загадку, всенепременно.

— Спасибо за помощь, профессор. Всего хорошего, — попрощался Гарри.

По другому важному вопросу, почему Поттер выжил после Авады Кадавры, декан Равенкло не смог даже ничего предположить. Он смог лишь подтвердить слова профессора рун, от убивающего заклятия никак не защититься. Этот разговор явно был ему неприятен — знающие волшебники вообще явно не любили говорить о Аваде. И потому кроме первого занятия больше эту тему они никогда не поднимали.

Хотя тут у самого Гарри была одна совершенно безумная идея. Проверить её точно можно было только словив снова смертельное проклятье, но подтвердить догадки можно было и по-другому.

И об этом мальчик никогда никому не расскажет. Слишком важной было бы такое преимущество, настоящий джокер в его собственной колоде.

На лекции профессора Бинса как обычно все спали. Даже Гермиона задремала. По первости она внимательно слушала призрака и записывала каждое слово — ну, как успевала. Но Гарри поделился с девочкой конспектами с прошлых лет — чёрт знает каких, если честно, потому что близнецы признались, что достали их на своём первом году у каких-то семикурсников, которые тоже сами ничего не записывали. Гермиона методично перечитала и тщательно сверила текст, чтобы убедится, что они совпадают слово в слово. Но после пятого урока ей пришлось признать, что профессор Бинс не говорит ничего нового. После этого даже она сдалась и тихо дремала или делала домашку по другим урокам. Читать старые конспекты было куда проще и эффективнее, чем слушать монотонный голос давно умершего преподавателя. Да и читать их приходилось в любом случае.

Интересный парадокс — теперь уже Гарри внимательно вслушивался в речь призрака, выписывая отдельные слова. И нет, вовсе не потому, что видел в них некую Великую Истину, которую попытался скрыть от лучшей ученицы своего курса. Всё гораздо проще — он изучал непосредственно профессора Бинса. Пытался найти слова, в которых в речи возникала хоть какой-то отзвук эмоции. Вслушивался, пытаясь отследить реакции преподавателя истории магии на разные вещи.

Получалось так себе, прямо скажем. Но Гарри не отчаивался.

Про профессора истории магии удалось немало интересных фактов, но они никак не укладывались в какую-то нормальную картину.

— Мастер Бинс, он необщителен, — задумчиво подёгал бородку Свидетель Номер Два, в миру сэр Николас. — Право, никогда от него слова не слышал, кроме как на ученических лекциях. Думается мне, смерть знатно его впечатлила и заставила полностью уйти в любимое дело. Случается с молодыми призраками.