Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов
— Ты так изменился! — прошептала Марианна. — Ты совершенно не похож на фотографию, что осталась у мамы!
Рютгер смотрел на них с не менее ошеломленным видом.
— Боги мои! — воскликнул он. — Так вас двое?! И как вас сюда занесло из другого мира?! У вас же нет магии!
Леди Алиса довольно улыбнулась и прикрыла лицо веером.
— Ах! — произнесла она мечтательно. — Ну что за интересный день сегодня!
— А вечер будет еще интереснее — мрачно пообещал ей Томас Марофилл. — Вечером — малый прием в Принцессином Флигеле.
* * *Матиас Барток, безразличный к волнующим событиям за дверью, сидел в камере и медитировал. Он пытался, во-первых, залечить нанесенные ему раны, во-вторых, как-то создать в голове новый образ мира, где бы он не просто мстил Марофиллам, а сотрудничал с ними во имя отложенной мести. Он чувствовал обязательство сделать это, ибо так велел, с одной стороны, долг перед его общиной. С другой стороны, новая линия поведения согласовывалась с желанием его невесты, единственной женщиной рода Матиаса. В силу установленных с детства императив воля ее была для Матиаса священной.
Задание для него состояло теперь из трех ступеней: во-первых, защитить короля и прекратить преследование древесных магов, во-вторых, убить Рютгера Марофилла и отомстить за его общину и род, и, в-третьих, найти моральные оправдания неубиению и невырыванию сердец остальных Марофиллов. Последнее, как водится, представлялось Матиасу самым трудным, но, с другой стороны, он никогда не считал, что жизнь обязана всегда оставаться легкой. Его беспорядочная месть закончилась… начинается его служение.
Часть II. Служение Матиаса Бартока
Глава 23. Безответная любовь принцессы Фионы
У каждого человека своя истина, Матиас. И своя ложь. А граница между ними изменяется каждую прожитую секунду…
Из наставлений К. АустаушенаСонно-поэтическую тишину королевской спальни заливал серебряный свет лукаво заглянувшей в окно луны. Его Величество Антуан Двадцать Восьмой отнюдь не намеревался просто мирно любоваться красотою осенней ночи: отнюдь нет. Его Величество скакал по кровати и время от времени обстреливал подушками своего нового телохранителя Матиаса Бартока. Матиас Барток сидел у двери в позе ПИП и обращал внимание на обстрел подушками не более, чем на комариные укусы. Через какое-то время Его Величеству это надоело и он соизволил обратиться к Матиасу с вопросом:
— Ну и чего ты торчишь тут, как каменный?
— Потому что мне так удобнее, — ответил Матиас.
Подумав, Его Величество сел на край кровати и, болтая босыми ногами, спросил:
— Слушай, вот мне сказали, что ты Марофиллов ненавидишь… верно?
Матиас кивнул.
— А вот меня ты не ненавидишь?
— За что?
— Ну… как… это ж мой отец все гонения на Древесных Магов вел и все такое…
— Он был королем, — пожал плечами Матиас. — К королям применяется совершенно другой счет, ваше величество.
Антуан ни на шутку заинтересовался.
— А я думал, что это все равно… что перед местью все равны… и потом, разве у вас там в горах, откуда ты родом, есть уважение перед королем?..
— Король поставлен богами, — авторитетно ответствовал Матиас. — Так меня учили. Не наше дело — судить, что королям позволено, а что нет. Но древесные маги говорили по-другому, — подумав, добавил он.
— Как? — жадно спросил мальчик.
Матиас прикрыл глаза, вспоминая, и заговорил, почти дословно повторяя слова своего наставника Колина Аустаушена:
— В нашей общине считали, что возделанной землей нужно управлять. Даже у леса есть хозяева, а уж обработанная земля нуждается в твердой руке. Так сложилось, что управителем стало государство. Глава государства — это король или император. Он уже не просто человек, а немного иное, сродни магу. Поэтому и к преступлениям короля надо предъявлять счет, считаясь с моралью больших чисел.
— Вот как? — Антуан спрыгнул с кровати, подошел к Матиасу и присел прямо напротив него на холодный пол, копируя позу телохранителя.
— Да.
— А после каких преступлений и королю можно мстить?
— После государственной измены, — Матиасу не пришлось много времени раздумывать над ответом. — Если король ставит свою сиюминутную прихоть выше интересов государства. Если он уничтожает свой же народ. Вот что говорил по этому поводу мой учитель.
— Очень интересно говорил, — одобрил Антуан. — Куда интереснее, чем мои гувернеры. Скажи, а он жив еще? Я могу с ним побеседовать?
— Нет, Ваше Величество, — ответил Матиас. — Он был древесным магом. А вся община погибла. Я остался последним.
Антуан замер, замолчал, закусил губу — с некоторым опозданием, вполне простительным для его возраста, он сообразил, по какой причине все члены общины Матиаса покинули сей мир. Однако кое-какие уроки королевского стыда и бесстыдства уже были в него вколочены, поэтому Его Величество не так просто свернул бы с намеченной им тропинки больших и маленьких вопросов, если бы кое-что не произошло. Мальчик услышал скрип, а в следующую секунду портьера, которая прикрывала потайной ход в королевскую спальню (общеизвестно, что королевских спален не бывает без потайного хода) пошевелилась, отодвинулась, и…
Антуан завопил и торопливо спрятался за Матиаса. Спрятаться ему за спину не было никакой возможности, ибо древесный маг сидел спиной к двери, поэтому Король-Император всего лишь обежал его и присел на корточки, схватившись за правое колено Бартока.
— Не бойтесь, Ваше Величество, — спокойно произнес Матиас. — Это не убийца.
От портьеры тем времени доносилось сопение и емкие выражения, из тех, которые обыватели без особых на то основание полагают характерными скорее для портовых кварталов, чем для дворца. На самом деле нравы и тут и там примерно одинаковые, с поправкой на количество пудры.
Наконец, визитер выпутался из тяжелого темно-вишневого бархата (эту шторину юный король ненавидел не меньше, чем она ненавидела его) и, тяжело дыша, вывалился в комнату. Собственно, не «вывалился», а «вывалилась», потому что это была невысокая и крайне аппетитная девица лет семнадцати, черноволосая и темноглазая, с невероятно белой кожей — совершенно ясно, что с детства береглась от загара самым тщательным образом. Девицу слегка прикрывал маскарадный костюм Лесной Феи. Стоит сразу сказать, что если бы какая-нибудь Лесная Фея вздумала облачиться во что-либо подобное, она не смогла бы ступить по лесу и двух шагов, не оставив большую часть своего одеяния на первом же сучке.
