Наталья Шнейдер - Двум смертям не бывать
— Зачем? — Рамон удивился. Смысл платить обслуге идолов, за которыми не стоит никакой силы, ускользал от его понимания. За церковью власть, даже если оставить в стороне вопрос веры, а какова власть храмов?
— А тебе не приходило в голову, что мы все еще чтим наших богов?
Рыцарь хотел было съязвить: не заслуживают почитания боги, не защитившие свой народ. И прикусил язык. Это Эдгара можно было дразнить, зная, что тот не обидится. Пикировки доставляли удовольствие обоим, и их отчаянно не хватало сейчас, когда брат уехал. Но девочка может расстроиться — а ей и без того несладко, особенно если вспомнить последний разговор. Ох, а сам-то хорош — за всю неделю не удосужился спросить, как она, да и сейчас бы не пришел, если бы прогуляться не захотелось. А сейчас вроде как и спрашивать неловко — опомнился, называется. Он пригляделся к Лие, выискивая следы того смятения, что видел тогда. Но сейчас она выглядела и вела себя как обычно, а что там в душе — поди догадайся. Рамон мысленно обругал себя последними словами. Поймал вопрошающий взгляд девушки и вспомнил, что не ответил.
— Не приходило. — Надо было сменить тему, и как можно быстрее. А то не ровен час, девочка вспомнит тот разговор и снова расстроится. Не то, чтобы ему не понравилось держать ее в объятьях, успокаивая, но это не повод. Рамон развел руками, дурашливо улыбнулся. — Виноват. Готов принять любую кару. Какое наказание придумает госпожа?
В ее взгляде на миг промелькнуло удивление. Потом Лия улыбнулась:
— Наказание будет страшным и неотвратимым. Свози меня в лес. Хочу по грибы, а отец одну не отпускает.
Дома собирать грибы и ягоды считалось занятием для простолюдинов. Здесь молодежь из хороших семей пол-лета проводила в лесу, да и люди в годах не гнушались побродить с корзиной.
Рамон опустился на одно колено, засмеялся:
— Повинуюсь, прекрасная госпожа. Оседланный конь ждет во дворе, сам же почту за честь следовать пешком.
— Обойдешься. — Хихикнула она. — Подожди тут, я сейчас, переоденусь и прикажу коня подать. Я мигом! — девушка выпорхнула в дверь.
Что бы там не говорили про женские сборы, но обернулась Лия действительно "мигом", появившись уже в штанах. На взгляд Рамона девушки в мужской одежде — а здесь носили штаны и заправляли в них рубаху, перематывая талию широким поясом — выглядели ходячим соблазном. Даже странно, что Эдгар ни разу не прошелся по этому поводу. Сам он за все годы в Агене так и не смог до конца привыкнуть к тому, что можно практически беспрепятственно разглядеть длину и стройность ног, и, гм, очертания того места, где спина теряет свое название. Да и тонкая ткань рубахи порой открывала куда больше, чем, на взгляд рыцаря, стоило бы показывать мужчине. И если в прохладное время поверх рубахи женщины надевали длиннополые кафтаны, то в летнюю жару, как сейчас… Он отвел глаза от девичьей груди, ругнулся про себя, вспомнив, что раньше подобная одежда на Лие его не смущала. Впрочем, раньше они и купались вместе, а сейчас он бы не осмелился, опасаясь собственной реакции.
— Поехали? — спросила Лия.
— Поехали. — Кажется, можно было вздохнуть, его смятения никто не заметил.
Лошади неторопливо перебирали ногами: пускать коня в галоп по городским улицам считалось дурным тоном. Зато находясь практически бок о бок можно было болтать и смеяться. Так что даже когда миновали ворота, ни Рамон, ни Лия и не подумали ехать быстрее. Тем более, что до леса было недалеко — правду говоря, лес здесь был везде. Стоило на два-три года забросить расчищенное поле, и оно сплошь зарастало молодыми деревцами. А старые пущи наверняка стояли здесь раньше самого города.
Они остановились на опушке. Рамон поймал спрыгнувшую с коня девушку, обняв чуть крепче и подержав чуть дольше, чем надо. Увидел ее улыбку, улыбнулся в ответ.
— Помоги, пожалуйста. — Лия потянулась к притороченному к седлу заплечному коробу. В самом деле, чтобы достать до узлов девушке приходилось тянуться на цыпочки. Неудобно.
— Куда такой здоровенный? — Рамон поставил короб на землю. И в самом деле, такой за плечи только взрослому мужчине, а девочка при желании внутри целиком спрячется.
— Пожадничала. — Рассмеялась она, открывая крышку. — Говорят, в этом году грибов видимо-невидимо. Вот, это тебе. — Она извлекла из берестяных недр корзинку и маленький хозяйственный нож. — А это для меня. Короб здесь оставим
Рамон взъерошил девушке волосы:
— Жадина. Пойдем.
Оставив стреноженных лошадей, они двинулись вглубь леса. Рыцарь машинально запоминал направление, отмечая приметные деревья. Впрочем, для него, выросшего посреди лесов не хуже здешних, боязнь заблудиться казалась чем-то совершенно непонятным. Нет, бывает, конечно, что спьяну забредают невесть куда. Или нечистый начинает кругами водить. Но сейчас оба были трезвы, а нечистый… да на кой ляд они тому сдались? Вот была бы Лия одна… Впрочем, кто знает, сколько из жалоб девичьих — мол, водил нечистый день по лесу, а потом поймал, да снасильничал — было лишь попыткой прикрыть позор? А иные, сказывают, и вовсе нарочно уходили в лес в одиночестве. Сколько таких возвращалось потом кликушами — не счесть, а все равно… впрочем, если уж бабе свербит, разве она о том подумает?
Радостный визг вернул в настоящее. Лия склонилась к рыжим шляпкам лисичек, росших, как и полагается, стайкой. Рамон взглянул на счастливое лицо девушки засмеялся непонятно чему и присел рядом. Углядел в стороне обабок, перебрался туда, сгреб в корзину еще один.
— Спорим, я больше наберу? — Лия перепрыгнула через валежину, опустилась на колени над семейкой рыжиков.
— Спорим. — Рамон высыпал ей в корзину все, что у него было. Ухмыльнулся в ответ на возмущенный взгляд: — Фора тебе понадобится.
— Ах, ты…
— Да, такой и есть. — Он снова рассмеялся, увидев, как Лия топнула ножкой. Она фыркнула, отвернулась и сделала вид, будто не обращает на рыцаря внимания.
Грибов в этот год действительно уродилось видимо-невидимо. Они несколько раз возвращались к оставленному рядом с лошадьми коробу, перекладывая туда полные корзины. Потом снова шли в лес, перекрикиваясь, когда теряли друг друга из виду. Считаться они давно перестали, разве что иногда хвастаясь друг перед другом очередным найденным "красавцем". Где-то мимоходом прикончили захваченную с собой еду. Впрочем несколько ломтей темного хлеба с розоватыми ломтями соленого сала — много ли это для молодого голодного мужчины и не менее голодной девушки?
— Все, сейчас по последней — и домой. — Сказала Лия, в очередной раз пересыпая найденное в стремительно наполнявшийся короб.
