Е. Кочешкова - Шут
— Знаки? — Шут с трудом преодолел немоту. — О чем ты? — теперь его бросило в жар, так что дыхание пресекалось в груди.
— Об этом! — колдунья больно дернула Шута за длинную прядь над ухом, выдрав тонкий пучок. — Об этом, незнающий своей судьбы! Взгляни — что это такое?
— Мои волосы, — сердито ответил он, потирая висок.
— Ты много таких видел, а?
— Нет…
— И я не видела! А мой отец встречал как-то человека с такими волосами. И мне потом рассказывал, что не случалось в его жизни ничего волшебней этой встречи. Тот человек был магом. Мастером. Настоящим хранителем Силы, отмеченным, как и ты.
Шут растерянно смотрел на тонкую светлую прядь в маленьких пальцах.
— Я не маг, — произнес он удрученно.
— Конечно, нет. Ты просто королевский шут, прячущий свое имя и потерявший свою судьбу, — принцесса устало вздохнула и хлопнула в ладони. Тепло, окутавшее их точно незримое покрывало, почти тут же растащил на клочки порыв ветра. — И твой король — лишь слабая тень ваших прежних повелителей. Поэтому его и постигла такая судьба. Он слабый. Он сам позволил смутить его разум. Сильный воин не допустил бы такого.
У Шута голова шла кругом от слов этой странной девочки-ведьмы. А может и не только от них. Он все еще был болен и слаб. Заметив это, принцесса сердито толкнула его обеими руками:
— Иди же в дом, глупый шут. Залезь в постель и выпей вина. Я велю подать твоего любимого ферестрийского. Мы еще поговорим. Потом. Когда ты перестанешь качаться, точно лист на ветру.
5
Шут проснулся поздно. Выпитое накануне вино подействовало лучше всякого снотворного снадобья. Вчерашний вечер он помнил как сквозь дымку — обжигающий напиток с кумином, странные речи принцессы… тепло, окутавшее их в саду… Шуту казалось, он прикоснулся к волшебному миру, скрытому от обычных людей. И вместе с тем его снедало беспокойство, ибо все, что он услышал вчера, было слишком неожиданно и трудно для осознания.
Открыв глаза, он не стал соскакивать тотчас, а просто лежал, наслаждаясь теплом постели и прислушиваясь к своим чувствам. Силы еще не вернулась в его тело до конца, но и прежней слабости больше не было. Болезнь отступила окончательно. Шут, блаженствуя, потянулся под одеялом. Мягкое и пушистое, оно было таким чудесно теплым, что не хотелось выбираться наружу, где гуляли по каменному полу холодные сквозняки. Шут задумался, наконец, откуда это одеяло взялось, но ненадолго. Гораздо больше его ум занимали мысли о принцессе. Шут сам себе удивлялся — он был уверен, что с первого же мгновения их встречи проникнется неприязнью к чужеземке. Но нет… Чувства, вызванные ею, оказались удивительно, непростительно противоречивы.
И эти странные речи…
Как больно было Шуту осознавать, что его преданность королеве действительно стала причиной, породившей грядущую войну… Он понимал это и раньше, но слова принцессы полоснули по свежей еще ране… Только вот… разве был у него выбор? Разве мог он поступить иначе? Шут снова и снова возвращался мысленно в тот день, когда узнал о ловушке для королевы и принял решение нарушить Руальдовы планы. Как ни старался, он не мог представить себе иного выбора.
Однако еще больше Шутов ум будоражили слова принцессы про его, якобы, склонность к магии. Какая нелепость… Сущий вздор! Выдумка, в которую так соблазнительно и так безумно верить. Все знают, что магов давно нет. Есть только колдуны в княжествах вроде Тайкурдана, дикие шаманы, которых помянула эта девчонка. А жители Закатного Края о настоящих магах вовсе уже позабыли. Они разве что в песнях да сказках остались.
Шут тряхнул головой, как будто это могло помочь избавиться от назойливых мыслей, и решил больше не потакать бессмысленным глупостям.
Магов нет. И точка. Тайкурянка просто его обманула, проклятая ведьма!
Путаясь в ночной сорочке, неизменной спутнице холодных ночей, он выбрался из-под одеяла и отодвинул занавесь балдахина. День был давно в разгаре — бледный свет озарил комнату, с трудом пробиваясь сквозь корку льда, что почти целиком затянула стекла минувшей ночью. Зябко поджимая пальцы ног, Шут подошел к окну и попытался разглядеть, что-нибудь сквозь морозные узоры. Бесполезно. Зима пришла…
В дверь тихо постучали. Когда Шут коротко крикнул 'да', она отворилась, и в комнату бесшумно скользнула служанка с завтраком и свежей порцией лечебного отвара от Архана. Шут догадался, что сам старик не почтит его вниманием в это утро.
'Похоже, лекарь избегает меня… — с грустью подумал он, — наверное, опасается расспросов… Странный старик! Знает слишком много…
Служанка осторожно накрывала завтрак на небольшом столике у кровати. Приглядевшись, Шут узнал в ней ту самую смешную девицу, которая так испугалась его в первый раз. Сейчас в ее движениях не было прежней суетливости, но и глаз на господина она не поднимала.
'Все равно боится, — подумал Шут, — Хотя не исключено, что я просто неприятен ей…
— Здравствуй, скромница… — он отошел от окна и попробовал заглянуть служанке в глаза. Бесполезно. Спрятаны за оборками чепца, надвинутого так низко, что из-под белых рюш видно только маленький нос и длинные ресницы. — Ну и как же тебя зовут?
— Мирта, господин, — вот уж у кого, и правда, голос — как шелест ветра.
— Ты боишься меня, Мирта? — к господину Патрику люди относились по-разному, но страха он точно ни у кого не вызывал, кроме этой глупышки.
Девушка едва заметно качнула головой, теребя белую салфетку:
— Нет, господин.
— Отчего же тогда в пол глядишь? — Шут мягко взял платок из ее рук и отложил в сторону. — Ну же, Мирта. Я не кусаюсь.
Глаза у нее оказались цвета жженого сахара, и в глубине их, точно у бездомной собаки, плескалось скрытое ожидание пинка.
— Неужели я так не нравлюсь тебе? — грустно спросил Шут.
— Нет, господин… — отчаянно затрясла головой и опять уткнулась рассматривать ковер под ногами.
— М-да… не получается у нас с тобой разговора, — он взял со столика при кровати большое блюдо с сыром и отправил в рот сразу несколько тонких пластиков. — Нарезали как для королевы… Проглотишь — не заметишь, — сыр был мягкий и жирный, не иначе как из Северного предела. Почти деликатес. — Хочешь попробовать? На кухне тебя вряд ли таким угостят.
Служанка отчаянно замотала головой.
— Ну нет, так нет, — он вытер руки о салфетку, — А вина не послали?
— Нет, господин. Велите подать?
— Не нужно… Полагаю, лекарь был бы недоволен, — Шут отпил горячего Арханова зелья и скривился, высунув язык. — Какая все же гадость! Вино было бы лучше…
Девушка стояла по-прежнему глядя в пол. Наверное, заждалась уже, когда господин позволит уйти. На ней было простое платье из светло-серой шерсти, какие носили все служанки и белый передник с такими же рюшами, что и на чепце. Во дворце таких, как эта Мирта, насчитывалась не одна сотня. Всех не упомнишь, да и менялись они частенько — то одна округлится животом, то другую на воровстве поймают. И все же Шут многих слуг знал лично, за что над ним порой потешался Руальд: тянет, мол, тебя, господин Патрик, к низкому сословию, видать тоскуешь по прежней жизни…
