Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона
— Нам будет не хватать вашего общества, — искренне опечалилась принцесса.
Палли повернулся к Кэсерилу.
— Кэс… — он виновато кивнул, — мне жаль, что я не поверил тебе, когда ты говорил о Джироналах. Нет у тебя никакой мании преследования, ты был прав во всём.
Кэсерил непонимающе заморгал.
— Я думал, ты поверил мне…
— Старый ди Джеррин столь же осторожен, как и ты. Он с самого начала предполагал такое развитие событий. Я спросил его, зачем нам нужен такой большой отряд, чтобы идти в Кардегосс. Знаешь, что он ответил? Он прошептал: «Чтобы выйти из Кардегосса, мой мальчик». Тогда я не понял его шутки и не понимал до сих пор, — Палли горько усмехнулся.
— Вы… вы ещё вернётесь сюда? — спросила Бетрис срывающимся голосом и прижала пальцы к губам.
— Клянусь богиней, — Палли поочерёдно коснулся рукой лба, губ, солнечного сплетения и пупка, затем прижал ладонь с растопыренными пальцами к сердцу в священном кинтарианском жесте, — я вернусь в Кардегосс только на похороны Дондо ди Джиронала. Леди, — он ещё раз поклонился, — Кэс… — схватил за руки Кэсерила и, наклонившись, поцеловал его ладони. Кэсерил ответил ему тем же. — Счастливо оставаться.
Палли развернулся и быстро вышел из комнаты.
Оставшимся показалось, что вышел не один человек, а сразу четверо, так пусто стало без него в кабинете. Бетрис и Исель вошли; первая замешкалась у двери, привстав на цыпочки и глядя, как исчезает за углом его развевающийся белый плащ.
Кэсерил снова взял в руки перо и начал нервно теребить пальцами остро заточенный кончик.
— Ну, как много вам удалось услышать?
Бетрис посмотрела на Исель и ответила:
— Думаю, всё. Он не слишком старался понизить голос.
Она отошла от двери и приблизилась к столу. Лицо её было встревоженным.
Необходимо предостеречь невольно подслушавших их беседу девушек, решил Кэсерил.
— Это дело закрытого заседания совета священного военного ордена. Палли не должен был говорить об этом вне резиденции Дочери.
Исель возразила:
— Но ведь он — лорд-дедикат, член этого совета. Разве у него нет права — обязанности! — говорить об этом, как у любого из них?
— Да, но… увлёкшись, он неосторожно выдвинул против своего генерала серьёзные обвинения, для доказательства которых у него нет… соответствующей власти.
Исель резко взглянула на него.
— Вы верите ему?
— Моя вера — не доказательство, она не считается.
— Но если это правда — тогда совершено преступление, даже хуже, чем преступление. Безжалостное попрание доверия не только рея и самой богини, но и тех, кто поклялся служить и подчиняться им.
«Она видит следствия с обеих сторон! Отлично!»
— Нет, погодите-ка, не так.
— Мы не видели доказательств. Может, совет решил, что они не стоят доверия. Мы не можем этого знать.
— Если мы не видели доказательств, которые видел марч ди Паллиар, мы можем судить о тех людях и делать выводы, опираясь на полученную от него информацию?
— Нет, — отрезал Кэсерил. — Даже обычный лжец может иногда сказать правду, а честный человек при определённых обстоятельствах бывает вынужден солгать.
Бетрис уставилась на него и после короткой паузы спросила:
— Вы думаете, ваш друг солгал?
— Поскольку он мой друг — нет, конечно же, нет, но… его могли ввести в заблуждение.
— Всё так запутано, — в отчаянии проговорила Исель. — Пойду помолюсь богине, чтобы она помогла нам разобраться и указала путь.
Кэсерил, вспомнив, что произошло, когда она в последний раз советовалась с леди Весны, твёрдо сказал:
— Не нужно просить никакого совета, принцесса. Вы можете непреднамеренно выдать чужой секрет. У вас есть простая обязанность сохранить в тайне всё здесь услышанное. Не выдать ни словом, ни делом.
— Но если это правда, это важно! Очень важно, лорд Кэс!
— Тем не менее нравится вам это или нет, но у нас нет никаких доказательств.
Исель задумчиво нахмурилась.
— По правде говоря, мне никогда не нравился лорд Дондо. Что-то с ним не так. Он странно пахнет, и руки у него всегда такие потные и горячие.
Бетрис добавила с гримасой отвращения:
— Да, и он всё время лапает ими, ф-фу!
Перо сломалось в сжавшемся кулаке Кэсерила. Несколько чернильных капель брызнули на рукав. Заметив это, он отложил обломки в сторону.
— Да? — выдавил он, как ему показалось, безразлично-нейтральным тоном. — Когда это?
— О, да всё время! На танцах, во время обеда, в коридорах. То есть я хочу сказать, здесь многие кавалеры флиртуют, некоторые довольно откровенно, но он… он давит. При дворе полно дам более подходящего для него возраста. Почему он не пробует свои чары на них?
Кэсерил еле удержался от вопроса, кажутся ли ей тридцать пять лет такой же дремучей старостью, как и сорок, но прикусил язык и сказал вместо этого:
— Ему нужно упрочить своё влияние на принца Тейдеса. Поэтому он пытается обрести расположение его сестры — непосредственно или через её подругу.
Бетрис облегчённо вздохнула.
— Ох, вы думаете, это так? Я чуть с ума не сошла от мысли, что он мог действительно влюбиться в меня. Но если он просто пытается использовать меня ради достижения своей цели, то всё в порядке.
Кэсерил ещё размышлял над её словами, когда Исель сказала:
— Он очень странно представляет себе мой характер, если полагает завоевать мою благосклонность, соблазнив мою подругу. И вообще, мне кажется, не следует позволять ему оказывать влияние на Тейдеса. Я хочу сказать, такое влияние… будь оно положительным, разве мы не видели бы уже положительных результатов? Нам нужно, чтобы Тейдес вырос сильным, крепким, с твёрдым характером, упорно учился и расширял свой кругозор.
Кэсерил снова прикусил язык, едва удержавшись от замечания, что Тейдес, общаясь с Дондо, расширит свой кругозор. В некотором смысле. И в определённом направлении.
Исель продолжала, всё больше вдохновляясь:
— Разве не следует Тейдесу изучать основы управления государством? Наблюдая для этого за работой канцелярии, присутствуя на собраниях, слушая послов? А если не управления государством, то хотя бы ведения военных кампаний? Охота — это, конечно, хорошо, но разве не следует ему изучать военные науки, стратегию? Его духовный рацион, похоже, состоит только из сладостей и совершенно не предполагает мяса. Что за рея можно вырастить таким способом?
«Возможно, такого, как Орико, — слабого и болезненного, который не составит конкуренции канцлеру ди Джироналу в борьбе за власть в Шалионе».
Но вслух Кэсерил сказал только:
