Медведев. Книга 2. Перемены (СИ) - "Гоблин (MeXXanik)"

— Держите, князь, — сказал он. — Сумеете с таким справиться?

Я взял клинок. Лезвие оказалось длиной с локоть, хорошо сбалансированное, чуть тяжеловатое к концу.

— Лучше чем с топором, — ответил я.

— Держитесь меня, — тихо велел Владимир, не сбавляя шага. — Если я окажусь вне досягаемости — двигайте к Ладе. Она вас прикроет получше других. И выведет, в случае чего.

Я кивнул, но внутри все сжалось от осознания, что в отряде, где каждый знает, что делать, я пока скорее балласт. Но никто не выразил недовольства. Все были сосредоточены, и я вдруг почувствовал, что они просто приняли меня. Как есть.

— Берегите себя, княже. Это ваша основная задача, — добавил Морозов уже мягче.

— Понят… — начал было я, но замолчал.

Потому что в этот самый момент деревья перед нами начали расходиться. И впереди, до самого горизонта, раскинулось болото.

Оно словно было живым. Мягкие кочки, затянутые зеленью и поросшие низкими кустами, туман, клубящийся у самой воды, и деревца, стоящие чуть поодаль от кромки. Кривые, будто от постоянного ветра, с тощими, тянущимися к небу ветками, на которых были редкие листья и неожиданно яркие цветы.

— Не ступайте в топь, — негромко, но уверенно распорядился Морозов, не оборачиваясь. А потом, чуть тише, добавил уже мне: — Пыльца этих деревьев может отравить. В нынешнем году они почему–то цветут дольше, чем обычно.

Он скривился, будто откусил что-то кислое.

— Идём вдоль топи. Ищем любые подозрительные следы, — продолжил раздавать указания воевода. Отряд тронулся почти бесшумно, как по отработанной схеме.

— Какие? — спросил я, всё же решив уточнить.

— Подозрительные, — спокойно повторил Морозов, бросив на меня короткий взгляд. — Мы поймём, если увидим.

Он кивнул на цветущие деревья у кромки болота.

— Никто из зверья не станет подходить к воде. Тем более в это время. Не для них это цветение, и не для нас. Так что, если увидим хоть чей-то след — тем более свежий — это уже знак.

Я внимательно осматривал землю под ногами, кусты по краям и ту зыбкую, чуть дрожащую линию воды. Лес будто затаился.

Между кочками болота замерцали тонкие, колышущиеся огоньки. Они словно плыли в воздухе, не касаясь ни воды. Зрелище было настолько завораживающим, что я невольно замедлил шаг. Было в них что-то странно притягательное.

— Если увидите огоньки — отвернитесь, — донеслось будто издалека, как сквозь вату.

Я вздрогнул, резко прикрыл глаза и отступил на шаг, прежде чем осознал, что уже успел сделать пару шагов в сторону топи. Туда, где колыхались эти странные, нереальные блики.

Морозов мгновенно оказался рядом. Крепко ухватил меня за плечо и молча вернул на прежнюю позицию, как будто ставил шахматную фигуру обратно на доску. Я глубоко вдохнул.

— А что это за огоньки? — спросил хрипло, не сразу находя голос.

— Смерть, — ответил он тихо. — Но с ними легко справиться. Главное — не пялиться. А если уж забылись и глядите слишком долго, надо сразу прикусить щёку или губу. Или ущипнуть себя. Боль возвращает в реальность и. проясняет мысли.

Я молча кивнул, мысленно отметив ни в коем случае не смотреть на эти цветы. Хотя боковым зрением всё равно видел, как что-то колышется в тумане, мерцает и зовёт. Но теперь я знал, как с этим справится.

— Сюда, — послышался голос Лады.

Он снова расслаивался. Но, похоже, это никого не тревожило. Или просто никто больше не замечал. А может уже привыкли.

Я подошёл вместе с Морозовым. Лада стояла чуть в стороне, склонившись над небольшим углублением у самой кромки леса. Она ничего не говорила, а только указала взглядом.

В траве, где, казалось, ещё недавно кто-то спал или прятался, теперь лежало нечто, от чего сразу похолодело внутри. Обглоданные тонкие, изогнутые кости. Пара чёрно-серых перьев, спутанных между собой. Обрывки шкуры с клочьями меха, слипшимися от влаги.

Но среди этого лежало то, чему в лесу точно не место. Вязаная шапка. Красная, яркая, из толстой пряжи. Её цвет казался почти неестественным на фоне земли и болотных тонов. Как капля чего-то чужого, человеческого, живого. Или жившего.

Я наклонился ближе. Шапка была аккуратной, не новой, но явно сделанной с заботой. Такие не теряют просто так. И уж точно не бросают у болота…

Глава 19

Перевертыши

— Что всё это значит?.. — пробормотал я, не столько ожидая ответ, сколько просто пытаясь нарушить затянувшуюся давящую тишину.

Морозов несколько мгновений молчал. Потёр подбородок, взглядом окинул поляну, и четким командным голосом распорядился:

— Всем занять позиции вокруг гнезда. Будьте осторожны. Есть вероятность, что это только часть гнездовья. Поблизости могут быть ещё лежбища. Проверьте.

Дружинники молча разошлись, словно уже знали, что им скажут. Кто-то ушёл влево, кто-то поднялся чуть выше по склону. Всё происходило слаженно, будто это был не первый подобный случай. Хотя по тому, как Морозов сжал челюсть, было понятно: он встревожен происходящим.

Воевода повернулся ко мне, взгляд стал мрачным, почти тёмным.

— Князь, — произнёс он ровно. — Прошу отнестись к моим словам серьезно.

Я кивнул не перебивая.

— Это не упыри, — продолжил воевода. — С ними, как вы уже знаете, можно сладить. Сложно, но можно. А здесь…

Он кивнул на то, что мы только что увидели: гнездо, кости, перья, чья-то шкура, и неуместная красная шапка.

— Здесь залёг перевертыш, — продолжил Морозов. — Похоже, молодой. Может, даже ещё не прошедший первую линьку.

— Перевертыш? — уточнил я.

— Человек, который умеет оборачиваться в животное, — пояснил воевода. — Крайне опасное существо.

— А, — только и смог сказать я. Волосы на затылке приподнялись, а в животе зашевелился противный, холодный ком. Воевода продолжил:

— Молодой — значит, нестабильный. Непредсказуемый. А потому он опаснее опытного. К тому же он сам не знает, на что способен.

— Что от меня потребуется? — настороженно спросил я, уже чувствуя, как внутри всё сжалось. Только теперь не от страха, а от напряжения, которое не отпускало с самого момента, как мы свернули с тропы.

— Я зря притащил вас сюда, княже, — отозвался Морозов глухо, и голос его стал на полтона ниже. Он резко, но не грубо, положил руку мне на плечо. — Не отходите от меня ни на шаг. И самое главное: не поворачивайтесь спиной к лесу.

Он говорил тихо, но каждое слово звучало, как приказ.

— Перевертыши быстрые, сильные. Они не колеблются, когда защищают территорию. А молодой… молодой прёт напролом. Он не ведает страха, не умеет оценивать риски. Атакует даже противника, который сильнее и больше.

Я молча кивнул, осматривая дружинников, которые заняли свои позиции. И вдруг понял, что они выстраивают кольцом вокруг меня. И стало ясно: я не просто участник этой вылазки. Я — та часть, которую надо сохранить любой ценой.

— До первой полной трансформации перевертыши не способны контролировать свою звериную часть, — продолжил Морозов, не отводя взгляда от линии леса. Говорил он спокойно, почти как преподаватель, только в голосе чувствовалась тяжесть опыта. — Некоторые и после неё так и не возвращаются. Теряются в звере и исчезают навсегда.

Он провёл ладонью по воздуху, словно отводя невидимую паутину перед собой.

— Всё зависит от характера самого человека. От того, что у него внутри было до… — он чуть сжал губы, — до перелома. Если человек был скверным, то останется зверем. И им же сдохнет. А этот…

Молча кивнул в сторону гнезда, где среди костей и перьев по-прежнему лежала вязаная шапка, которая казалось на фоне остального чуждой. Слишком яркой, слишком живой.

— И если я всё правильно понял… — произнёс он негромко. — У этого есть шанс.

Я стоял рядом, чувствуя, как лес снова замирает. И от возникшей тишины стало не по себе.

— Почему? — тихо спросил я, не отрывая взгляда от темнеющей чащи, где стволы деревьев уже сливались в одно целое и казались живой стеной, которая пристально наблюдала за нами.