Две короны (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
Глава 23
В обеденном зале я узнал, что завтра на восток отправляется обоз в двенадцать телег и два десятка всадников. Повозки с товарами порознь съезжались в «Гавань» из цивилизованных земель на протяжении последних нескольких дней, соблюдая конспирацию, и только что прибыли последние две. Я нашел старшого, переговорил с ним — он охотно разрешил мне присоединиться.
Мою долю в таверне Меченый и Жюстина все же решили выкупить. То ли неловко им было оставлять меня ни с чем, хотя то же самое грозило самим, то ли еще что. Я ни допытываться о причинах не стал, ни даже думать о них. Хватит того, что опять замутил историю с непредсказуемыми последствиями на ровном месте. И точно не стоит задерживаться в кругу вовлеченных в нее и смотреть, что получится. Однажды уже задерживался, смотрел…
Кроме меня с обозом собирались выехать еще двое посторонних: воин-горец пятьдесят девятого уровня, отслуживший десять лет в армии Бальдура и теперь возвращающийся в родные края, и пожилой маг из Мадуара, объявленный там в розыск по причинам криминального характера и решивший убраться туда, куда лапа императора дотянется не скоро. Воина звали Гатан, а мага — Тейтус. Я быстро сдружился с обоими, и остаток дня провел с ними.
Наутро обоз двинулся по тракту, причем верховых в нем сперва оказалось гораздо больше двадцати. Из «Гавани» выехали все разбойники, ранее прибывшие туда на встречу со мной, — они возвращались по станам, и растянувшаяся по лесу внушительная колонна медленно сокращалась в размерах за счет выбывающих из ее состава.
За «Дубами» тракт был мне совершенно незнаком, и поначалу я с любопытством посматривал по сторонам. Однако однообразие леса нарушалось лишь покосившимися стелами на обочинах, развалинами часовен для путешествующих и ответвлениями второстепенных дорог, ведущих к заброшенным городам, замкам и монастырям.
Монотонно поскрипывали нагруженные до отказа повозки. Влекущие их лошади-тяжеловозы шли размеренным шагом. Я то прокручивал медитативный ряд, то готовил новый, то просто подремывал в седле, то трепался с Тейтусом, расспрашивая его о жизни в империи. Гатан развлекал меня и мага историями своих подвигов под знаменами Оргоя. Последним деянием горца во славу короля стал конфликт с собственным командиром из-за какой-то особо лакомой проститутки, который едва не кончился смертоубийством. И Гатану пришлось спешно завершить военную карьеру, воспользовавшись тем, что их потрепанный в постоянных столкновениях с мадуарской кавалерией отряд отвели в глубокий тыл.
На ночевки мы останавливались рано, всегда в тавернах, и у меня хватало свободного времени на заходы в «Путешествие». Наконец обоз приблизился к Гарям. Когда-то здесь случился пожар, произошедший по неясным причинам, и Гинкмар превратился в головешки на территории размером с графство. Позже лес вырос вновь, но как-то странно, точно ему что-то мешало. Заваленные обугленными стволами пустоши чередовались с зарослями густого кустарника в два — три метра высотой, из которого торчали пораженные некой болезнью деревья. Ветви от нее вдувались безобразными наростами, листья периодически желтели и опадали сразу все.
Ездить по Гарям верхом нечего было и пытаться; как и ходить пешком, не зная потайных троп. Здесь не селились крестьяне, а монстры водились аномальные, каких нигде более не встречалось. Весь район контролировался шайками лихих, орудующих далеко на западе, в Ревском герцогстве. Когда за них там брались всерьез, они отступали в Гинкмар и отсиживались на Гарях, пробавляясь грабежом мелких и средних обозов, с обязательным уничтожением всех и вся: ни один разумный, вне зависимости от расы и вероисповедания, не мог рассчитывать на пощаду. Давно уже никто не пытался пересечь эти места караваном меньше нашего, если знал, что в примыкающих к Гинкмару землях опять открыли охоту на лихих, и те, с высокой вероятностью, укрылись в своей вотчине. Обычные банды неоднократно пытались отчистить Гари от конкурентов-беспредельщиков, однако их благие порывы всякий раз наталкивались на невозможность без огрехов прочесать столь обширное пространство. Лихие ускользали от пытавшихся взять их в кольцо отрядов, наносили удары с тыла, уходили в окрестные чащи и вновь возвращались на Гари с другой стороны.
— Ничего тут не сделать! — сетовал наш старшой, раздраженно кривя губы. — Только большой обоз и усиленный конвой. Тогда они не лезут. Здравомыслие у тварей все же есть: хоть они и не признают никаких законов, но все же не самоубийцы.
В последней перед Гарями таверне оказалось неожиданно многолюдно. Ехавшие перед нами контрабандисты подверглись нападению и почти все были перебиты. Уцелели только двое — их взяли в плен и пытали, однако им удалось бежать. Чуть живыми они добрались сюда, и сейчас ими занимался лекарь. А со всей округи в заведение уже съезжались разбойники, настроившиеся собрать целое войско, покончить с лихими, и, если потребуется, повторно выжечь Гари так, чтоб и лисице негде было спрятаться.
— Странно! — пробормотал старшой, наблюдая, как закрывают за нами проезд в защищающей двор таверны засеке. Обычно среди дня этого нигде не делали. Кроме тех случаев, когда нешуточно опасались внезапного налета. — Когда мы собирали обоз, все шайки, вроде, орудовали на Ревском тракте, и облава на них только готовилась. Они ни за что не успели бы обогнать нас по бездорожью… Значит, пришли лихие с севера. Из Каритекского герцогства — или соседних с ним. Давненько их тут не видели! Сволота с запада и меж собой не очень ладит. Тем более с северными.
— Я тоже считаю, что это северные, — сказал хозяин таверны. — И беглецы это подтверждают. Они много успели увидеть, пока отморозки таскали их по своим станам. Но самое главное, что узнали — шайки объединяются. Хотя это и без того угадывалось. По отдельности ни одна стая не одолела бы обоз Хромого — двадцать телег, полсотни всадников!.. А повод для объединения такой: среди лихих появился некто, объявивший себя их царем. Он и привел сюда сейчас то отребье, которое успел себе подчинить. Его претензии на власть, наверно, неплохо подкреплены. А иначе с чего бы отпетые душегубы, для которых любой порядок как отрава, признали чье-то главенство.
— Царь? — поразился старшой. — У лихих???
— Ничего удивительного, — заметил я. — Лихие порознь — всего лишь кодлы головорезов. Лихие вместе — серьезная сила. По всему Оргою их тысячи. И чтоб никто не придумал способа использовать настолько богатый ресурс? Так не бывает!
— Сбежавшие упоминали, что прямо при них северяне отряжали гонцов на запад, — продолжал хозяин. — Причем отряжали с такой уверенностью, точно с шайками оттуда уже достигнута какая-то договоренность. Или…
— Или у царя есть предложение, которое невозможно отклонить, — закончил я. — Последнее вернее.
— Если мы здесь застрянем, убытков не миновать, — нахмурился старшой. — Пойду поговорю с этими сбежавшими. Может, мысля какая умная придет.
Обоз наш вез много разного, но в основном вино десятилетней выдержки. В путь он отправился сразу после того, как ревские виноделы распечатали погреба и выдали на-гора партию дозревшего товара согласно своему незыблемому графику. При продаже в восточных королевствах любых сортов зарекомендовавшей себя выпивки, хоть выдержанной, хоть и не выдержанной, наибольшие барыши получали те, кто ее туда доставлял первым. А так как маршрут напрямую через Гинкмар был значительно короче пути в объезд, сначала по Ревскому тракту, а затем по Восточной военной дороге Оргоя, контрабандисты всегда имели преимущество перед обычными торговцами. Сейчас над этим преимуществом нависла угроза.
Я тоже не хотел ждать, пока в таверну подтянется достаточно бойцов для войны с лихими. У меня ведь есть Вертс, использованный пока только в медитации. Все равно за пределами Гинкмара он станет бесполезен. И неизвестно, смогу ли я продать ларец души барона за сносную цену до пересечения границы Эльвейского королевства или сразу после. А потом уж не найти покупателя: ведь товар может быть востребован лишь теми, кто именно в Гинкмаре собирается шороху навести. Причем по-крупному. Для скромных предприятий такой пет-громила избыточен — слишком дорог, а применим лишь однократно. Да еще весть о грядущем снятии чар впереди нас бежит. Благодаря мне же самому, и моей болтливости в «Гавани». То есть получается, что у барона и срок годности ограничен. Вскоре он воскреснет в своем обновленном замке, вместе с челядью, что у него была, и вновь займется черной алхимией и вивисекцией. А биться с кем-то если и будет, то лишь в собственных интересах.
