Ксения Медведевич - Кладезь бездны
И очень зря, что хорошо. Потому что происходившее там лучше было бы не видеть.
Всех десятерых выволокли на плоскую крышу, поближе к зубцам. Чтоб их все обозреть, значит, могли. Кто есть кто, правда, было не понять, - на головы пленным навязали мешки
Карматы - как охранники, так и просто глазеющие - хохотали, тыча пальцами вниз, на волнующуюся толпу халифских воинов у подножия холма. Вдоль низких квадратных зубцов прохаживались двое - в высоких зеленых чалмах с длинными хвостами. В красивых белых чистых халатах. То и дело вскидывая вверх правую руку, двое бело-зеленых красавцев что-то выкрикивали. Остальные карматы отвечали им восторженным ревом. Пленные стояли, понурив замотанные головы, их заметно пошатывало. Крайнему в шеренге наподдали по спине, он упал на колени. С вершины башни раздался новый взрыв хохота.
Наконец, зелено-белый длиннохвостый красавец повелительно поднял руку. Вокруг тут же замолчали.
Позади и вокруг Сумамы все молчали и так. О чем уж тут было говорить...
Красавец взлез на приступку между зубцами и заорал:
- Вы - жалкие черви! Вам никогда не одолеть нас!
И торжествующе вскинул кулак. Карматы на башне и на стенах орали и потрясали копьями.
Мелко сеялся дождь. Сумама втянул сопли и сам вздрогнул - до чего ж громко получилось. Вокруг стояли очень тихо.
Красавец, меж тем, раскинул руки в широких белоснежных рукавах - хватит орать, мол. И крикнул:
- Я - копье Богини! Я - разящее оружие Девы-Львицы! Вам никогда не победить таких, как я! Жалкие неверные черви!
За спиной зазвенела трензелями лошадь.
- Я - копье аль-Лат! Богиня дарует нам победу! А вас ждет смерть!..
Восторженные вопли карматов длились довольно долго.
Наконец, бело-зеленый снова развел руки в повелительном, призывающим к молчанию жесте. И эдак высокомерно двинул ладошкой - сюда, мол.
К нему подволокли пленного. Жестом факира сдернув с человека мешок, кармат крикнул:
- Это - воин из мукатила, получающий жалованье от халифа!
- Откуда только узнали, иблисовы отродья... - послышалось за спиной бормотание Марваза.
Каид подошел поближе и скрипнул зубами:
- Да смилуется над тобой Всевышний, Муса...
По виду стоявшего между зубцами парня понятно было, откуда узнали. На бедняге не было живого места - даже издали хорошо просматривались кровоподтеки на лице и грязь на разодранной рубашке.
Кармат заорал с новой силой:
- Он брал деньги за то, что убивал преданных слуг Богини! Его мы убьем первым!
Мусу оттащили назад. На его место выволокли другого пленного. Сняв мешок, бело-зеленый крикнул:
- Это - глупый феллах, одураченный злыми проповедниками халифа! Он не брал денег за то, что убивал слуг Богини! Его обманули! Между такими, как он, и слугами Богини нет вражды! Его мы убьем последним!
Разбитое лицо ашшарита свидетельствовало о том, что при допросе карматы не делали особой разницы между гази и солдатами на жалованье.
- Это - еще один скверный пес, получавший монеты за нашу кровь! Его мы убьем на ваших глазах!..
Так продолжалось довольно долго.
Наконец, последнего из пленных отволокли от края башенной площадки, и карматский красавец проорал:
- Мы их всех убьем! Кого раньше, кого позже! Но если вы, жалкие неверные черви, желаете получить их назад, то мы - так и быть! - готовы меняться! Двадцать наших воинов в обмен на ваших трусов! Вернете наших храбрых проповедников - и мы даже не откромсаем этим жалким людишкам мужское достоинство! Богиня призывает обратно своих верных слуг!
- Ну, давай, договаривай... - пробормотал за спиной Сумамы каид.
- Присылайте к нам своего человека на переговоры! Я - копье Богини, я делаю все по воле Богини! Присылайте человека, я сказал! Не сумеречника! Пусть ваш человек выйдет на середину тропы! Слышите, вы, жалкие трусы!..
Вокруг разом заорали, словно вторя карматам на вершине башни. Те тоже вопили, потрясая оружием. Пленников тычками погнали с площадки прочь.
Сумама обернулся - и вовремя. Работая локтями, Марваз пер прямо к халифской лошади. Кайсит почесал за ухом и вклинился в толпу вслед за ним.
Протолкавшись к самым золотым поводьям аль-Мамуновой кобылы, каид поцеловал правую ладонь и громко сказал:
- О мой халиф! Я пойду! Я пойду выручать моих братьев!
Аль-Мамун долго смотрел на Марваза, потом обернулся к нахохленному, мокрому Тарику. Нерегиль поддал каблуками в бока сиглави, и тот недовольно шагнул вперед. С мундштука текли длинные вязкие слюни.
- Иди, Марваз, - кивнул, наконец, командующий.
Ашшарит кивнул в ответ и потащил через голову перевязь с мечом. Оглянулся, кому бы отдать. Сумама с поклоном принял оружие мученика.
- Джамбию оставлю, - враз охрипшим голосом сказал Марваз. - Хоть за рукоять, если что, подержусь.
Ну, да. Какая там джамбия, если в тебя со стен целятся. Действительно, разве чтоб под пальцами чего привычное было...
Тарик криво улыбнулся:
- Оставь джамбию. На такие беседы мы тоже ходили с ножом у пояса...
Видать, нерегилю такие переговоры были не впервой. Сумама где-то слышал, что до того, как появиться в аш-Шарийа, главнокомандующий долго воевал на западе.
- Нет силы, кроме как у Всевышнего, - четко проговорил над гомоном толпы халиф. - Пусть Он пошлет тебе удачу, о дитя ашшаритов. Он милостивый, прощающий...
Марваз снова кивнул. Тарик резко нагнулся с седла:
- Если будут бить?..
- Не сопротивляться, - буркнул в ответ каид. - Я знаю. Не сопротивляться.
Нерегиль медленно распрямился, все так же глядя каиду в глаза. И вдруг добавил:
- Они поведут тебя в крепость, Марваз. Иди с ними. Но подай нам условный знак. Если почувствуешь, что все, конец - сложи руки за спиной. А если решишь, что есть надежда выйти живым - заложишь руки за голову.
Каид мрачно кивнул.
- Не перепутай, о Марваз, - вдруг улыбнулся Тарик.
И оба, сумеречник и человек, невесело рассмеялись и хлопнули друг друга ладонь в ладонь.
Первый раз Марваза ударили, как ни странно, довольно не скоро. Уже даже смеркаться начало, когда они дали ему древком копья по почкам. Каид повалился в грязь у самого края обрыва. В сумеречном влажном воздухе его бело-красную куфию и длинную рубаху было издалека видать. Карматы, по своему обыкновению, щеголяли двойными длинными кольчугами и здоровенными зелеными чалмами. У воинов поганой богини, видать, денег было несчитано. На локти и локти зеленого шелка хватало.
