Кеннет Бёг Андерсен - Ошибка кота Люцифакса
— Видимо, так, — ответил он и попытался заглянуть ей в глаза. Она специально отводила взгляд?
— Почему ты не зашел попозже?
«А ты была дома попозже?» — подумал он и почувствовал, как на лбу, в шишках, опять застучало.
Ему пришлось принять еще одну таблетку от боли в рогах, когда Люцифер отпустил его. Голова раскалывалась, он почти не мог подниматься по лестнице.
— Филипп?
— Что?
— Я спросила, почему ты не зашел попозже?
— Я не мог, — сказал он. — Люцифер дал мне чересчур много заданий. Я читал половину ночи.
Она кивнула:
— Все учителя здесь очень строгие. Как дела с твоими заданиями?
— Идут хорошо… Э-э, я хочу сказать, что идут плохо. — Он потряс головой. Иногда были проблемы с такими словами. — Движутся.
И это не было ложью. Люцифер был вне себя от восторга, но сам Филипп не помнил деталей. Все было непонятно и перемешано, как во сне. Однако каждый раз, когда ему выпадало новое задание, что-то: тень или звук, или запах напоминали ему об Азиэле.
Когда он думал об Азиэле, когда видел его смеющуюся физиономию или слышал в порывах ветра его издевательский смех, то ему становилось очень трудно не быть злым. Трудно было отказаться проткнуть шины велосипедов в школьном дворе, разбить стекла в оранжерее или положить кнопки на стулья. А хуже всего — или лучше всего — было то, что он чувствовал радость от всех этих безобразий. Чувствовал… облегчение.
Но при этом у него появлялась жуткая головная боль.
— Это хорошо, — сказала Сатина.
Она переминалась с ноги на ногу.
— Послушай, Филипп. К нам на обед придут гости, мне надо прибраться в моей комнате, а еще папа велел пропылесосить весь дом. Мне иногда кажется, что он принимает меня за грешницу. Пока!
Она стала закрывать дверь.
— Я нашел Кнурре Ратника, — сказал он.
Дверь распахнулась.
— Что ты сказал?
— Варгара, которого мы видели в спальне Люцифера. Я его нашел.
— Ты на… Да, но… Как… Где? — Сатина наконец смогла договорить до конца.
Филипп посмотрел по сторонам, чтобы удостовериться, что рядом никого нет.
— Здесь, в Замке. В темнице, в подвале.
— Не может быть! — Сатина сделала знак рукой, приглашая его войти. — Можно сейчас и не пылесосить.
Наверху, в комнате Сатины, Филипп рассказал все, что узнал в прошлую ночь.
Сатина возбужденно ходила по комнате взад и вперед. А Филипп стоял у окна, ему не хотелось садиться. По неизвестной причине внизу спины появилась боль.
— От всего этого можно сойти с ума, — сказала Сатина когда Филипп кончил свой рассказ. Она села на кровать.
— Получается, что кто-то заставил Кнурре отравить Люцифера, после чего этот «кто-то» запер Кнурре в одном помещении с тюстером, Кнурре сошел с ума и теперь не может проболтаться, так что ли?
Филипп кивнул.
— Но почему он не сделал этого сам? Почему надо было использовать Кнурре, для того чтобы отравить Люцифера?
— Из-за Сферы Зла. Виновник всего этого знал, что есть Сфера Зла, которая разоблачит его.
— Или ее, — сказала Сатина.
Филипп кивнул еще раз.
— И что мы делаем теперь?
— Насколько я могу судить, наш единственный след — тюстер. Может быть, он расскажет нам что-нибудь.
— Хочешь поговорить с тюстером? — Сатина испуганно посмотрела на него. — Мне кажется, ты не понимаешь того, что сказал. Говорить с тюстером не так просто. Если, конечно, не хочешь стать овощем в смирительной рубашке. Они опасные, Филипп. По-настоящему опасные.
— Это я знаю, — сказал он, у него в голове зазвучал безумный крик Кнурре. Еще бы, он прекрасно знал, как опасны тюстеры. — Но ведь это наш единственный след. Кроме того, нас теперь двое. Как ты думаешь, у нас получится? Если мы будем говорить с ним по очереди?
— Или же дело кончится тем, что мы оба станем вопящими уродами, — ухмыльнулась Сатина. Потом улыбаясь, пожала плечами: — Но зато я могу не пылесосить. В путь!
* * *Жизнь в городе кипела. На краю площади готовили к открытию ларьки и палатки. Скрипящие тележки, груженные большими бочками пива, пересекали площадь в разных направлениях. Перед фонтаном пять больших демонов сколачивали что-то, напоминающее сцену.
— Что здесь происходит? — спросил Филипп и отскочил в сторону, потому что высокий демон выскочил из-за угла с длинной лестницей на плече и двумя бочонками краски в руках.
— Подготовка к Фестивалю Пакостей, — ответила Сатина. — Фестиваль начнется через две ночи. Разве ты не знал?
Филипп покачал головой.
— Подожди, увидишь, — сказала она. — Целая неделя с весельем, праздником и скандалами. В особенности много последних Фестиваль завершается праздничным обедом в Замке, на котором будут чествовать победителя конкурса Фестиваля Пакостей. Последние три года…
— Я знаю, — сказал Филипп и пнул ногой камень, лежавший на тротуаре. — Побеждал Азиэль.
— Никто даже рядом с ним не стоял.
Филипп бросил взгляд на Сатину, но не мог понять, раздраженная она или восхищенная.
— Если он опять победит, это будет новым рекордом. Только одному за все время удавалось получать награду три раза. Никогда не угадаешь, кто это был!
— И кто же?
— Мать Азиэля.
— Правда?
Сатина кивнула:
— Но это было много лет тому назад.
Они пошли через парк, вскоре за деревьями появилась церковь.
Филипп удивился ее странному местоположению. Он спросил Сатину, как это получилось.
— Там же кладбище, — сказала она, как будто это и без того было понятно.
Такой ответ еще больше запутал Филиппа, потому что он не знал, как используют кладбище. Демоны ведь бессмертные, а грешники уже умерли.
Сатана больше ничего не сказала, ответ они получили, когда через несколько минут вышли из парка.
Нормальное кладбище Филипп связывал с красивыми цветами, печальными надписями на памятниках и торжественной тишиной. Но про это кладбище так сказать было нельзя. Напротив. Это кладбище представляло собой кипение жизни.
Истощавшие грешники повсюду копали глубокие ямы перед большими памятниками, которые торчали из земли, словно гигантские зубы. Вокруг стояли рычащие на них грагорны, они взмахивали кнутом каждый раз, когда лопата замедляла движение.
«Здесь умершие не покоятся в могилах, — подумал Филипп и вздрогнул. — Здесь они копают могилы. Но для кого?»
Ответ был дан почти сразу. Один грешник, который выкопал большую могилу, видна была только его голова, вдруг отбросил лопату и лег на дно.
— Похороны! — прокричал, один из палачей, несколько грешников подбежали к могиле и стали засыпать ее землей.
