Николай Романецкий - Рубикон, или Мир в латах
Вызываю Меландера. Швед докладывает коротко. Ресторан блокирован. Никаких признаков кригеров. Задержано три корреспондента с видеокамерами. «Си-эн-эн», «Антенн-2», «Седьмой канал Москвы». Говорят, что ждали спектакля. Кто им дал информацию, пока не ясно… Что-то не так, где-то мы дали маху! Отключаюсь.
Десантники растаскивают обломки. Находят труп. Лысый череп залит кровью. В углу лежит еще кто-то. Широкая спина, седые волосы стрижены бобриком. Дышит. Над ним хлопочет наш врач. Десантники докладывают, что второй этаж, как и первый, пуст. Отправляю часть людей на подмогу к Меландеру, требую прочесать ресторан и найти хоть одного кригера, любой ценой. Руки дрожат. Как в детстве, когда отец, застав за очередной проказой, призывал меня к ответу.
Появляется Десницкий. Что-то говорит. Но я не слышу.
— Почему же не было охраны? — спрашиваю, ни к кому не обращаясь.
— Что? — говорит Десницкий.
— Почему не было охраны?
Десницкий пожимает плечами. Его этот вопрос не волнует. Меньше живой силы у противника, меньше потерь личного состава во время операции. Снова произносит какие-то слова, но я никак не могу сосредоточиться.
— Что ты говоришь?
— Шеф! Меландер так никого и не обнаружил!..
Я хочу ответить, но молчу. Становится совсем плохо: во мне растет ощущение необратимости содеянного.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. УТРЕННЯЯ ПРОГУЛКА
1
Они пристально смотрели друг на друга, словно пытались разглядеть, что за камень у приятеля на сердце. В помещении больше никого не было: десантники не хотели мешать встрече двух старых друзей.
— Ну, вот и я! — сказал Гиборьян. — Как ты тут?
Карне пожал плечами.
— Что молчишь? — спросил Гиборьян. — Не рад мне?
— Рад!.. Ты, как всегда, без опозданий. Еще чуть-чуть, и за меня взялись бы по-настоящему…
— Мы спешили. Начальство тобой дорожит…
— Да. — Карне вздохнул. — Такими агентами бросаться нельзя. Мы еще пригодимся!
— Да уж… — Гиборьян окинул взглядом могучую фигуру приятеля. — Ты прав. И неплохо выглядишь!..
Карне с нарочитым кряхтеньем поднялся с тахты и сказал:
— Старость не радость…
— Так ли?.. Мы с тобой ребята еще хоть куда!
Они обнялись.
— Вот только не могу понять, — сказал Карне. — Как это ты меня разыскал? Ведь я тебе этого адреса не давал.
Гиборьян улыбнулся, по-прежнему пристально рассматривая приятеля.
— Все дороги ведут в Рим! — сказал он торжественно. — По тому адресу, что ты дал, тоже работают.
— Ресторан-то не весь развалили?
— Цел ресторан, не волнуйся!
— А зрителей на спектакле было много?
— Присутствовал кое-кто. В основном, телевизионщики с камерами. Но ничего интересного снять им не удалось. Мы ведь не дети…
Карне тяжело вздохнул.
— Хоть кого-нибудь там нашли?
— Нет, — сказал Гиборьян. — Ни единого человека. Ресторан оказался закрытым. По техническим причинам.
— Да, обвели меня господа кригеры. Вокруг пальца обвели. Как щенка сопливого… Старею, видно, старею. Не пора ли и на покой? На пенсию, чай, заработал!
— Да что с тобой? — возмутился Гиборьян. — Чего расклеился? Не узнаю Жюля Карне!
— Я и сам себя не узнаю!.. Ошибка на ошибке. Дезинформацию слопал, не подавившись. Передатчика не нашел… — Карне замолк, но было видно, что он мог бы продолжить перечисление своих проколов.
— Передатчик ты нашел!
Карне посмотрел на Гиборьяна с изумлением.
— Неужели здесь находится?
— Здесь, но уже не находится!
— Накрыли?
— Разумеется! И передатчик накрыли, и кригеров накрыли. Только что-то мало их оказалось.
— Девушки здесь не было? — спросил Карне с плохо скрытым беспокойством. — Молоденькая такая, черненькая, невысокого роста…
Гиборьян ухмыльнулся, хотел ляпнуть какую-нибудь пошлость, но Карне смотрел на него в упор. И было в этом взгляде что-то такое — необычное, незнакомое, нежюлевское, от чего шутить сразу расхотелось. Гиборьян молча покачал головой.
Карне снова тяжело вздохнул.
— Найдем, — сказал Гиборьян. — Как рассветет, все равно весь поселок с ног на голову поставим…
— Здесь-то взяли кого-нибудь? — спросил Карне.
Гиборьян сокрушенно мотнул головой.
— Только холодными…
— Врежет тебе Рыманов!..
— И тебе.
— И мне тоже.
— Над одним врач работает, — сказал Гиборьян. — Обещал привести в чувство.
— Кого? Не дружка ли моего, Санчеса?
— Нет. Дружка твоего один из моих парней наповал уложил. Иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Прытким оказался твой дружок!
— А я его, по правде говоря, считал дилетантом… Нет, как ни крути, а это самая бездарная из всех моих операций! Как будто и не я вовсе ее проводил… — Карне произнес эту фразу монотонным чужим голосом, глядя в пол.
Что это он заладил, подумал Гиборьян. Неужели вспомнил?..
Карне поднял голову, посмотрел Гиборьяну в глаза, и взор этот был столь чист, что Гиборьян успокоился. Чушь!.. Ничего он не вспомнил!.. Этакий ангелочек…
— Как Артур? — спросил ангелочек.
— Не знаю. Я с ним не связывался. Эта операция велась без его участия… Утром отыщем.
— Без его участия, говоришь? — Карне пожевал губами. — Не ищи. Я его убрал.
Гиборьян по-бабьи всплеснул руками.
— Как убрал?! Ты в своем уме? Зачем?
— В своем ли я уме? — сказал Карне, снова глядя Гиборьяну прямо в глаза. — Ответь мне, Анри… Ты знал, что ЮНДО должна выдать меня кригерам? Когда отправлял меня сюда, знал?..
Гиборьян не отвел взгляда.
— Я все знал, — сказал он. — Но ведь ты должен понимать: такая у нас с тобой работа.
— Разве это оправдание?
— А я и не оправдываюсь!.. Мне даже странно, что ты задаешь такие вопросы! Разве ты сам не проделывал подобных вещей?.. Разве ты… — Гиборьян вдруг замолк, опустил голову и прошептал: — Прости меня, Жюль! Если сможешь…
— Я-то тебя прощу… — начал Жюль.
Дверь распахнулась, влетел возбужденный Десницкий.
— Извините, ребята… Шеф! Этот, наверху, оживает. Поторопитесь! Врач говорит, что ничего не может гарантировать!
— Они никогда ничего не могут гарантировать, — проворчал Гиборьян.
Карне вдруг улыбнулся.
— Ты чего? — удивился Гиборьян.
— Вспомнил Бакстера… Как он поживает?
— Не знаю. Я его давно не видел… Пошли!
Они поднялись на второй этаж, открыли дверь, около которой маячил высоченный десантник. Вошли.
Седой лежал на уцелевшем диване. Голову его украшала белая повязка, с левой стороны сквозь бинт явственно проступало кровавое пятно. Лицо раненого было бледно, глаза закрыты. Около него хлопотал врач, молодой парень в форме десантника. При появлении Гиборьяна он вдруг засуетился, заволновался, забормотал о неподходящих условиях и отсутствии нужного оборудования.
