Кэтрин Фишер - Тайна подземного королевства
Она по-прежнему продолжала стоять к нему спиной. Он поглядел на Вязеля — тот еле заметно пожал плечами.
Возле медленно прорастающей омелы стоял, улыбаясь, Король.
Роберт подошел ближе к Хлое.
— Мы думали, он держит тебя в плену.
— Держал поначалу.
— Не похоже.
Она резко обернулась. Взглянула на него через маску с такой злостью, что Роберт изумленно отшатнулся.
— Значит, хотите, чтобы я вернулась? Малышка Хлоя. Милая девочка. Хотите, чтобы со мной ваша жизнь снова стала идеальной, прилизанной, точь-в-точь такой, как раньше. — Она улыбнулась, заглянула ему в глаза. — Теперь, наверно, они всё время думают обо мне, правда, Роберт? Сидят у моей постели, держат меня за руку, приглаживают волосы. Ох, наверно, и мучаешься же ты от зависти!
От боли у него перехватило дыхание. Вязель внимательно смотрел на них; помолчав, тихо сказал:
— Ты напрасно обижаешь его. Он тебя любит.
— Ну, а я его не люблю. — У нее дрожали руки; она стиснула ладони. — И теперь он не сумеет, как раньше, получать всё, чего захочет. А я вернусь, когда мне вздумается.
Король сел, прислонился спиной к дереву. Улыбнулся, покачал головой.
Она обернулась к нему.
— И не из-за тебя, не думай. Просто потому, что теперь я вижу: это мой мир. — Она опять обернулась к Вязелю, дерзко взглянула. — Мой, правда? Только мой. Этот мир — я сама. Лес — это я.
Он грустно покачал головой:
— Хлоя…
— Поначалу я хотела убежать. Посылала птиц, вестников. Но я расту. Я чувствую, что я… что мой разум… освобождается. Словно я сбежала из тесной каморки, где только и было забот, что расти, никого не обижать, есть, спать, гулять да скрывать свои чувства от всех, в том числе и от самой себя. Словно всё, что я должна была прятать глубоко внутри, вырвалось на свободу и стало бурно расти, как деревья. — Она взмахнула рукой, красной от хны. — Посмотрите на меня! В этом мире может произойти всё, что я захочу. А я по глупости раньше не замечала этого. Смотрите.
В тот же миг деревья остановились. Непрестанный шелест растущих веток смолк. Роберт удивленно озирался.
— Это я им велела, — самодовольно улыбнулась Хлоя и широко раскинула руки. — Видите? Они меня слушаются. Я, наверно, способна добиться всего, чего захочу. Зачем мне возвращаться? Мне надоело быть маленькой девочкой, самой младшей в семье. Здесь я могу делать всё, что заблагорассудится.
— Я мог бы вернуть тебя силой, — прошептал Вязель.
— Да. — Из-под маски в него стрельнули зеленые глаза. — Мог бы. Ты опасный человек.
— Ради бога, Хлоя, прекрати! — Роберт не мог больше выносить это. Он оттолкнул Вязеля, схватил ее за руку. — Мы уходим. Сейчас же! И сними эту дурацкую маску!
Он ухватился за маску. Хлоя взвизгнула, оттолкнула его, но маска развалилась, и он увидел ее лицо, пылающее гневом. Он с треском рухнул в подлесок и больно ушиб руку. Испуганно вскрикнул, завертелся, стал отбиваться.
— Вязель!
Вокруг него стремительно росли корни. Они змеились под руками, опутывали плечи, пригибали к земле, захлестывались вокруг шеи, душили. Он задыхался, вырывался, силился стряхнуть их, но руки были полны листьев, спутанные гроздья побегов не давали шевельнуть пальцами.
— Прекрати! — крикнул на Хлою Вязель и встал перед ней. — Прекрати. Оставь его в покое.
Она улыбнулась, глубоко вздохнула. Роберт закашлялся, тяжело осел на землю. В изумлении глядел на нее, потеряв дар речи, не веря своим глазам.
— Мы уходим. — Она холодно улыбнулась, глядя прямо в лицо Вязелю. — Прочь с дороги.
Поэт не сдвинулся с места. Его глаза устремились на Короля — тот подошел к Хлое, встал у нее за спиной, как тень. Протянул руку ей через плечо. Его пальцы сжимали небольшую ягодку.
— Возьми, Хлоя. Съешь. Сейчас, у них на глазах. Тогда они никогда не сумеют увести тебя отсюда. Никто, даже сам Талиесин.
Роберт сорвал с горла тугую лозу. Хлоя взяла ягодку. Медленно поднесла к губам, улыбаясь, дразня.
— Что, съесть? — прошептала она. — Роберт, хочешь, я ее съем?
Он замер:
— Нет. Хлоя…
— А я могу. Тогда они поймут.
— Нет. Прошу тебя. Оставь себе возможность выбора. Не закрывай обратного пути. — Голос Вязеля был тих, суров. Роберт понимал — он использует против нее силу, скрытую в словах, в буквах, из которых они состоят, — Прошу тебя, Хлоя. Понимаю, они тебя обижали. Понимаю, эта обида таилась внутри тебя, а они ее никогда не замечали. Я тоже однажды причинил боль, и думаю, она никогда уже не простит меня. Но навеки запирать себя здесь — это не выход. Подумай, Хлоя. Не спеши.
Она бросила взгляд на него, потом прошла мимо. Вязель отстранился, не пытаясь остановить ни ее, ни Короля, только смотрел, как они идут к подножию винтовой лестницы.
Хлоя оглянулась на Роберта. С усмешкой помахала ему.
— Пока, Роберт. Будь осторожен. Я только начинаю знакомиться со своими новыми способностями.
Она опять поднесла ягодку к губам, прикоснулась к ней языком, поглядела на брата, потом на Короля. Его глаза ярко сверкали из-под омеловой маски.
Хлоя хихикнула. С силой швырнула ягодку в брата, развернулась и весело помчалась вверх. И долго, пока она не добежала до самой вершины, до них доносился ее веселый смех.
U. УР — ВЕРЕСК
Максел, я что-то слышала. — Кэти встала с кресла. Джон появился как раз вовремя, принес кофе.
Раздался какой-то звук, но явно не смех. Всем присутствующим здесь было не до смеха.
За окном в небе неподвижно висели летние звезды.
Не пристало священнику пребывать в такой растерянности. Мне хочется, чтобы Христос поднялся в небо, как солнце. Чтобы он согрел Хлою Своим сиянием, чтобы она села и засмеялась по-настоящему.
Но я могу сделать только одно — подойти и положить свои большие руки на плечи Кэти.
Она вздрагивает, будто спросонья, поднимает на меня глаза.
— Максел, всё будет хорошо, — шепчет она. Как будто это не ее, а моя дочь лежит при смерти.
Кому дано увидеть бездны Аннуина?
Познать всю черноту его глубин?
Книга ТалиесинаЛес Потустороннего мира был полон разнообразных звуков. Шорохи и шепот блуждали по нему, вспугивая птиц. Из чащи, громко вереща, вылетали скворцы, дрозды, галки.
Кларисса сидела у подножия тополя и смотрела на птиц.
Сгустилась тьма. Возможно, впервые за много тысяч лет сквозь полуночную черноту деревьев проступили звезды. Налетел ветер, и листья, шурша, падали на землю. Пни и подлесок превратились в тени, исполненные тайны. Тихие шорохи стали оглушительными.
