Гарри Поттер и эффект снов (СИ) - Ильин Виктор Владимирович

С момента, как Джон уехал, прошло примерно часа. Все сидели кто где в гостиной. Гарри аккуратно книжку читал, Ханна чистила пистолет, а Роберт проверял расчеты Гарри по кораблю, техническую, не магическую часть. И только Джейн скучала, о чем не забывала говорить всем остальным, уведомляя их об этом раз в минут пятнадцать-двадцать.

После седьмого «мне ску-у-у-у-учно-о-о на нее уже откровенно косо смотрели все: и Гарри, и Роберт, и Ханна. Наконец Гарри не выдержал:

— Можешь, я не знаю… Можешь меня чем-нибудь занять, а? Хватит надоедать всем подряд! Ты отвлекаешь.

— Я отвлекаю? — задала вопрос Джейн, добившись своего. Все ее «мне скучно» были предназначены только для одного: чтобы хоть с кем-то зацепиться языками. Ей нужна была, так сказать, ответная реакция. Ее гиперактивная сущность требовала действия.

Поэтому она мгновенно с видом оскорбленной невинности подошла к Гарри и:

— Это чем же ты таким занимаешься, что я тебя так отвлекаю? — спросила она.

Но тут кто-то позвонил в дверь, сорвав план Джейн на беседу, и все

повернули голову к ней, к двери. Взгляды были такими внимательными, что будь дверь живой, она бы почувствовала себя неуютно. Роберт сказал: — Я открою.

Встал, подошел к двери, заглянул в глазок. Там был офицер. По чести сказать, Роберт едва его увидел, уже почувствовал что-то неладное. Во всяком случае, об этом кричал весь его опыт.

Роберт открыл дверь, уставился на офицера суровым взглядом и:

— Я слушаю, — сказал он.

— Роберт Шепард, — уточнил офицер.

— Да, это я, — подтвердил Роберт.

— У меня, — офицер несколько замялся, потом спросил: — Можно пройти?

— Да, конечно же, но что случилось? — Обеспокоился Роберт.

— Да что случилось? — сказала Джейн, как всегда любопытная, активная.

Ханна промолчала, Гарри тоже, но любопытством от них веяло не меньшим, и

волнением тоже. Увидев столько интересующихся взглядов, офицер подумал, что одно видео

заменит тысячу слов, указал на большую телевизионную панель и спросил: — Я могу показать одно видео?

— Конечно же, если вам угодно, — Ханна дала офицеру временный доступ, тотне стал медлить, и перед Шепардами развернулась картина того самого моста в те самые мгновения, когда:

Девушка кричала: «Я полечу как птица!» и прыгала, а потом все увидели спину Джона Шепарда, который сигает с моста следом с криком: «Стой, дура!» и вскрывается за бортиком моста, перемотка, и следующий кадр: девочку увозят на скорой, Джона тоже, девочка в сознании, а Джон без.

— Папа! — стихшим голосом закричал Гарри. — С ним, с ним, с ним всё хорошо?! — обратился он к офицеру.

— Насколько я знаю, он, подождите, — офицер что-то набрал на инструментроне, потом: — Да, с ним на данный момент всё в порядке, его отвезли в больницу, и с ним всё хорошо.

— В какую? — все произнесли почти что хором, почти одновременно.

И офицер, увидев столько жадных взглядов, сглотнул, снова заглянул в свой инструментрон и назвал адрес.

А дальше эта семья медлить не стала, и, скажем так, все очень быстро покинули дом. Этот бурлящий поток просто вымел молодого лейтенанта полиции из особняка, погрузился в семейную машину и отбыл. Спустя примерно пятнадцать минут, собрав все штрафы по дороге, потому что рулила Джейн, минивэн привалил к стоянке больницы, и быстрым шагом все направились к регистратуре.

Дальнейшие пытки медсестер, врачей и так далее не стоят внимания, внимания стоит открывший глаза Джон, который, посмотрев на часы, увидел, что прошло от силы часа три с момента, как он сознание потерял, и, окинув взглядом комнату, первое, что он увидел, это Джейн, увидел и подумал, что у него галлюцинации.

А потом скорее не увидел, а почувствовал, как в него что-то врезалось с громким криком: «Папа!»

— Пап, с тобой всё хорошо, и я так волновался, тут этот полицейский, он сказал, что ты в больнице, и…

И Гарри не находил себе слов, он уже терял родных, хоть и почти не помнил этого, только пускай призрак того, что он испытал, и как это было больно, и вовсе не хотел испытать это снова, он пришел в ужас даже просто от мимолетной тени этого чувства, а потому бросился к отцу, едва тот глаза открыл, и такие искренние чувства, такая беззаветная любовь не могла не растопить сердце солдата. Да, Джон уважал мальчика, принимал его, считал, что необходимо позаботиться о нем, но именно сейчас, пожалуй, он его полюбил, всем сердцем полюбил, как отец сына, да, пожалуй, так.

— Всё, всё в порядке, сынок, — сказал он, и на этот раз эти слова звучали как-то особенно искренне, он взлохматил его волосы, покрепче обнял, его слегка колотило от холода и озноба, ибо он простыл, но чихнул мимо парня, улыбнулся, потом поднял взгляд на всех и сказал: — Действительно, всё в порядке! — и снова чихнул.

Джейн не могла удержаться даже в такой обстановке, сложила руки сердечком, посмотрела на эту идиллию и: — Как это мило, — сказала она, — просто восхитительно.

На это взгляд Джона на мгновение посуровел и пообещал сестренке все семь небесных кар, если не все семьдесят семь. — Джейн! — прошипел он одними губами.

Все убедились, что с Джоном всё хорошо, что он активен, что он здоров, ну относительно, что он улыбается, все обрадовались, подсели поближе, обычные семейные посиделки в необычной обстановке, за которой наблюдал излишне любопытный взгляд.

Одной очень юркой, очень активной и очень пронырливой журналистки. Она первая поняла, к чему всё идет, первая почувствовала, так сказать, эхо перемен и, пожалуй, самая первая оказалась на месте, а после маленький дрон пролетел в гражданскую больницу. Да, вообще-то Джона должны были отправить в военный госпиталь, но, учитывая переохлаждение и возможные пробочки, его решили отправить в обычную больницу,

где меры безопасности и противодействия разным хитрым людям были несколько слабее, в результате чего эта милая мадам, которая пока останется нам неизвестной, сняла сногсшибательный материальчик, засняв всё, что могла, всё, что можно и нельзя, со всех ракурсов, и убедившись, что Джона уже выписывают.

Она решила не испытывать судьбу и не следить за ним, за ними, в конце концов, мозги-то у нее были, следить за четырьмя военными офицерами — так себе развлечение, особенно учитывая, что эта семейка прославилась своей паранойей, которая не помешала достать убойный материальчик.

И пока вся семейная чета Шепардов грузилась в автомобиль, весело перешучиваясь и перемигиваясь, рассказывая истории, старые байки, Лиана Хоффман, вопреки своим педантичным и строгим немецким корням, прыгала и радовалась, как маленькая восьмилетняя девочка, ведь она сняла сенсацию, об этом говорило всё, абсолютно всё, весь её опыт журналиста в придачу, ведь Шепарды грозились стать пусть и минутными, но всё-таки звёздами, а далеко не все звёзды, наученные горьким опытом поколений прошлого, допускают любопытных журналистов так глубоко в семейные отношения, что ни капельки не умаляет внимание общества к таким важным деталям, а раз есть внимание, есть и рейтинги. Лиана, понимая, что отхватила джекпот, шла по тротуару с улыбкой до ушей расторопной мадам, осталось самое главное — согласовать содержание статьи с руководством, чтобы не огрести люлей.

Глава 19. Любопытная варвара.

Сидя за рулём автомобиля и проезжая по трассе, Лиана всё никак не могла определиться с названием. То, что псих Шепард спас эту известную своими выходками девчонку, это, конечно, плюсик ему в карму, но вот достаточный ли? Вот в чём вопрос. Ему просто руку пожмут и дальше с говном продолжат смешивать? Или всё круче повернётся? Интуиция журналистки орала, конечно, что мясник Торфа синюю птицу за хвост ухватил, но интуиция — одно, а то, как топят эту семейку последние недели, — совсем другое. Одна статья суки Терри Даллас чего стоит! А ведь эта тварь за кого попало не берётся и первой не выскакивает. Зато как же эффектно она всех добивает, любо-дорого смотреть. Одним словом, стерва и сволочь, причём записная! «Ещё бы! Двадцать лет в топах жёлтой прессы — это почти рекорд!»— думала Хоффман и подбирала в своей голове два заголовка одновременно и на случай «утопить ещё сильнее», и на случай «вознести на пьедестал», но, увы, даже несмотря на то, что мозг женщин по природе предрасположен к многозадачности, думать об одном и том же в диаметрально противоположных направлениях журналистка всё же не смогла и решила просто подождать, куда повернёт маятник общественного мнения, даже визит к боссу решила отложить.