Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира
Взяв принесенный Симеоном образец, я быстро написал грамотку, что купец такой-то наделяется правом откупа на поставку ко двору княжескому овса и прочих зерен для кухни княжеской и мастерских разных. Одним словом, оптовый поставщик двора его императорского величества.
Всего нужно было переписать три бумаги, и я с этим делом справился примерно за час. Давненько я ничего не писал, а то все на компьютере да на компьютере. Как пальцем в «клаву» тыкать знаю, буквы знаю, а как до письма доходит, так рука не шевелится как в прежние времена.
К вечеру пришел Симеон, был на пиру княжеском, сыт, пьян и нос в табаке. В отношении табака, это так, к слову пришлось. Тот, кто пробовал курить чего-либо, тот наказывался кнутом по одному месту, так что курящих не было вовсе.
— Давай, показывай работу, — махнул он рукой, сев на лавку.
Я принес. Он почитал, один указ, второй, третий и говорит:
— Пишешь ты справно, ровно, да только где ты учился грамоте нашей, грамотей? Бумаги-то выкидывать нужно, ятей нет, фиты с титами тоже.
— Но ты-то все понял, что я написал? — спросил я его. — И любой другой поймет, что буквы эти лишние в алфавите и направлены только на то, чтобы усложнить язык наш. Так и скажи, что в заморских странах язык наш шибко уважают и лишних букв не пишут, для четкости слога и изложения.
— А, — махнул рукой Симеон, — семь бед, один ответ. Как тут время проводили?
— А мы кашу из топора варили, — выкатился с новостью из-за печки Сашки. — Дядька Андрей варил, а мы ели, ух, как вкусно.
А тут и Дарья с чашкой.
Попробовав кашу, Симеон похвалил ее и сделал знак Дарье, чтобы она забрала ребятишек и чем-нибудь заняла их на кухне.
Глава 42
— Хотел я у тебя поспрошать, — Симеон оглянулся по сторонам и выглянул в маленькое оконце, еле выпускавшее свет на улицу, — как у князя нашего дела пойдут? В прошлом году дед его умер, великий князь литовский Витовт. Кто его поддерживать будет или князь все дела свои одним махом разрубит?
— А зачем тебе это? — шепотом спросил я. — Меньше знаешь, крепче спишь. А потом, если я скажу чего, а оно возьми да сбудься, вы же меня колдуном считать будете и утопите в реке, как топили идолов во время крещения.
— Я-то бы, может, и спрашивать не стал, — сказал Симеон, — да вот только дьяк мой, который приказал мне разобраться с тобой, велел опросить тебя как человека знающего дела заморские и историю ведающего, чего и как там.
— Может, мне спрятаться нужно? — спросил я. — Никто правду не любит, а гонцов с плохими вестями всегда убивают…
— Дьяк наш не такой, — сказал Симеон, — он к князю вхож и все от себя говорит, зачем князю имена лишние говорить, вдруг приблизит. Так что, говори, что в голову придет, потом сами разберем по полкам.
Вот ведь задачу мне задали, как будто я ясновидящий или человек, который историю нашу назубок знает. А вы, уважаемые читатели? Как у вас с историей России? Что там было с Василием Васильевичем Темным?
И я задумался, так же, как и вы. В наше время историю России почти что и не изучали. Чего там с царями и князьями возиться. Эксплуататоры трудового народа. По нашим понятиям, вся история начиналась с седьмого ноября 1917 года, а все остальное — это темное прошлое и тюрьма народов.
— Плохо дело у вашего князя, — сказал я, — литовцы против него пойдут. Дядя его князь звенигородский Юрий Дмитриевич с сыновьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой изгонят его из Москвы в Коломну. И будет это через три года после смерти Витовта. Многие жители пойдут к нему на службу, и он снова вернет себе трон и еще раз лишится его. Еще через три года его захватят в Троице-Сергиевой лавре и 16 февраля ночью от имени Дмитрия Юрьевича Шемяки, Ивана Можайского и Бориса Тверского он будет ослеплён и отправлен в Углич, а мать его Софья Витовтовна будет отправлена в Чухлому.
— Ты что говоришь? — зашипел на меня Симеон. — Да тебя за такие слова самого ослепят.
— Хочешь, обмани князя, — предложил я, — скажи ему, что он будет провозглашен базилевсом цареградским и все князья европейские к нему на поклон поедут. Ну и подумай, дружище, что тебе за это оторвут?
— Пойду я, — медленно сказал Симеон, вставая с лавки. — Я примерно так и предполагал, что ничего хорошего от тебя не услышу, и дьяк мой примерно так же думал, потому что послал со мной дружинников, чтобы тебя в дому охранять.
— От кого же меня здесь охранять? — удивился я.
— Да от тебя же, — сказал мой товарищ, — чтобы не сбег куда-нибудь, когда придет время ответ держать за слова сказанные.
— Спасибо, Симеонушко, подсуропил ты мне по-дружески, — сказал я и поклонился подьячему.
— Не серчай на меня, Андрюха, — сказал парень, — ничего личного, служба есть служба.
— Иди, служи, — махнул я рукой, — ошейник именной заслужишь и конуру с дверцей.
— Ты тут кузнеца просил, так вот я привел его, — сказал Симеон, распахнул дверь, впустил мужичка в простой одежде и сам вышел.
Я смотрел на кузнеца и думал, а зачем же мне он нужен? Я сделал себе медное перо, и оно мне прослужит столько лет, сколько мне отпущено Всевышним. Хотя, перо так перо.
Я подробно рассказал кузнецу, какое мне нужно писчее перо, какой толщины, какой пружинистости и с отверстием в конце разреза пишущей части. На кусочке бумажки нарисовал сверло для проделывания отверстий. Кузнец внимательно смотрел на меня, на рисунок и в глазах его ощущался неподдельный интерес к тому, что я говорил.
Еще я заказал кузнецу складной ножик с выбрасывающимся лезвием. Как-то в интернете я нашел копию старой книжки — справочного пособия для членов ленинского коммунистического союза молодежи, где были чертежи нескольких таких ножей. Мы ребята-ежики у нас в карманах ножики.
— Ты смотри, — сказал кузнец, — сделать-то я это сделаю, да только есть сомнения, что механизм этот работать будет.
— А ты закали пружинку, и она будет работать, — сказал я, — и перо так же закали, чтобы оно хорошо пружинило.
Кузнец ушел, а ко мне подбежала Дарья и, глядя в глаза, испуганно спросила:
— Так ты, правда, ведун? Расскажи, что меня ждет? Будет ли у меня муж, а у детей моих отец? И не ты ли тот, кто сужен мне?
Погладив ее по голове, я ничего не сказал. К чему это? Скажи женщине тайну, положишь на ее душу огромный камень, который будет давить ее, пока она этот камень не сбросит. А как сбросит она этот камень, рассказав о тайне своим товаркам, так и придет конец мне. А мне это нужно?
Вечером я еще поиграл с ребятами, готовил им селянку — омлет на основе молока и яиц без добавления муки.
А ночью ко мне на широкую лавку под мой полушубок пришла Дарья. Я раз за разом утолял ее голод и чувствовал, что он все больше и больше и нам нужно остановиться, чтобы не раствориться друг в друге.
