С. М. Бладинг - Падение Небесного города
Я закрыл глаза. Но она этого не позволила.
— И, во-вторых, мы найдем способ уберечь тебя от этой порочной женщины.
— Но какой ценой? И можно ли так жертвовать?
— Ты хорошо сказал, что все наши действия влияют на тех, кого мы ведем. Наши люди знают это, следуя за нами. Они понимают, что мы не можем все время быть правыми.
Я открыл рот, чтобы возразить.
Она обхватила мой подбородок.
— Но настоящий лидер понимает это, принимает это, — она не давала вмешаться. — Ты должен позволить себе ошибаться.
Я покачал головой. Попытался. Она этого не позволила. Я расслабился, и она отпустила меня.
— Но как с этим жить? — тихо спросил я.
Она замерла на миг с серьезным видом, глаза ее потемнели.
— Это и значит быть лидером. Жить с последствиями наших ошибок, последствиями, которые испытываем не мы, а другие за нас. Когда остальные умирают из-за наших ошибок, или не успевают среагировать. Это наше бремя. И это делает некоторых из нас лучше. Помогает быть лучше.
Я закрыл глаза и поклонился.
— Не знаю, смогу ли я.
Она положила ладонь на мою макушку, коснулась ее губами.
— Твой отец говорил так же после твоего рождения и смерти его отца.
Я поднял взгляд.
— Да?
— Все мы сомневаемся. А кто нет? — она поднялась с кресла. — Те — монстры. Удерживай сомнения и страх, но учись идти с ними, Синн. Только так можно стать лидером, который нужен народу.
Глава 23
Что я наделал?
Ино Килак жила под покоями Семьи, увидеться с ней было просто, наверное. Она была духовным советником Семьи. Ее даже можно было назвать ведьмой.
И быть с ней было не весело.
Она впивалась с те темы, которые я не хотел затрагивать, о которых не хотел говорить. Она хотела, чтобы я рассказывал все ей, незнакомке, которую не знал, которой не доверял. После четырех дней ее копаний, игр и попыток разговорить меня я признал, что с меня хватит.
Я вскочил на ноги и направился к двери.
Воздух передо мной задрожал золотым жаром.
Я замер, вскинув руки. Я не знал, как защититься своей Меткой, а она это знала.
— Синн, — сказала она скрипучим старческим голосом. — Ты не можешь бежать или прятаться. Твои проблемы внутри тебя.
Я развернулся к ней.
— Мне нужно преодолеть принуждение. И все.
— Ты дал ей власть, — сказала она, и ее хрупкое тело скрывало силу. — Только ты можешь забрать то, что отдал.
— Я ничего ей не давал! — прокричал я.
Она одарила меня тяжелым взглядом, отошла от столика в центре комнаты к длинному столу в другом конце, на котором были ракушки, кубки и прочие вещи. Мне это казалось мусором, но я был уверен, что для нее они были важны. Она ведь была семейной ведьмой.
— Разве нет травы, которую можно принять и все убрать?
— А ты хочешь такую траву?
Я кивнул, хлопнув по бокам.
— Да, хочу.
— Хорошо, — она вздохнула и отвернулась. — Я сделаю тебе настойку, ты выпьешь ее и исцелишься.
Я закатил глаза и вернулся в ее комнату.
— Меня не исцелит настойка.
— Я такое уже говорила.
Я впился пальцами в голову, выбились пряди волос из хвостика. Я подошел к ее окну и посмотрел на мерцающий город.
— И что мне делать? Говорить об этом?
Она фыркнула и вернулась к столику в центре.
— Говорить. Нет. Но я должна знать, что ты ей дал, чтобы понять, как это вернуть.
Я знал, о чем мы говорим. Я был уверен, что уже понял это. Но я не доверял ей.
— Доверие — роскошь, — тихо рассмеялась она. — У тебя его уже нет, юный Эль-Асим.
Что? Она читает мои мысли?
Она снова рассмеялась, показывая оставшиеся зубы.
— Не мысль, юноша, а лицо.
Я коснулся рукой окна.
— Я должен быть там и помогать, а не беседовать.
— Ах, отличный предлог прятаться, — она подняла деревянную тарелку и что-то поскребла в ней ложкой. Я боялся спрашивать, что там. — И что ты будешь делать, когда прятаться не сможешь? Когда Руки найдут тебя и загонят в угол? Уйдешь с ними?
— Если от меня будет много проблем, лучше я уйду.
— Ты уже решил, — она ударила ложкой по тарелке. — Зачем тебе я?
Хороший вопрос. Я посмотрел на город. Мы были глубоко в воде. Вокруг вода была не синей, а черной, словно безлунная ночь, без звезд и планет. Мне не хватало неба.
— Ты хочешь сбежать?
— Куда?
— Отсюда, — просто сказала она. — Ты хочешь сбежать отсюда и вернуться к Рукам, к своей королеве?
Я посмотрел на пол.
— Она никогда не была моей королевой.
— Но именно к ней ты надеешься сбежать.
Я покачал головой.
— Я разрываюсь. Я… — было глупо говорить об этом со старушкой. Что она может знать? Как поможет.
А она ждала.
Я провел рукой по волосам. Я должен вернуть власть над собой, значит, нужно быть честным.
— Я борюсь сам с собой.
— А вот и правда. И что в тебе воюет?
Слова застряли в горле, но мне нужны были тренировки. Матушка не допустит меня, пока Ино Килак не разрешит.
— Разум и сердце. Сердце хочет свободы.
— А разум?
— Ищет причины вернуться, — я закрыл глаза и прислонился к кирпичной стене. — Но слишком многое на кону, слишком много терять.
— Ты это видишь. Если ты выживешь, станешь мудрым лидером.
Я фыркнул.
— Но в тебе и много плохого.
Я недовольно повернулся к ней.
— Нет.
Она махнула на меня ложкой.
— Разум твой использует это как отмазку, ищет логику в том, что почетно ее слушаться, быть в ее власти. Тебе нужно найти источник принуждения, и тогда разум будет принадлежать только тебе.
— И вы думаете, что я могу смириться с тем, что из-за меня умирают люди? Потому что я трусливо прячусь?
Она бросила в меня ложкой. И ударила, повалив на пол. Я смотрел на нее, а она — на меня.
— Что ты сделаешь, Синн? Чем дольше ты не ищешь то, что отдал, тем больше ты становишься Праймусом.
Вот и последняя соломинка. Я не хотел становиться Праймусом, превращаться в Варика, терять себя. Как можно стать тем, кто уничтожает город ради получения одного человека?
Она увидела это на моем лице. Она слезла с меня, розовое расшитое одеяние шуршало с ее шагами. Она склонила голову, глядя на меня краем глаза.
— Что она с тобой сделала, Синн?
Картинки вспыхивали в голове. Сердце колотилось, я тяжело дышал. Во рту пересохло, я пытался отогнать воспоминания. Я опустил взгляд от стыда.
Она кивнула.
— Она использовала против тебя твое же тело.
Я не хотел признавать это, говорить вслух или слышать.
Ее седые брови поднялись и опустились, она отвернулась.
— Эффективно. Ты мужчина. И ты беспомощен, ведь она обернула против тебя природный инстинкт.
