Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»
Два! Треугольника!
Глава 11
Счастье перло из меня, как монтажная пена из пробитого баллончика. Флаг являлся сигналом или посланием совсем не цариссе. Я на это очень надеялся.
Краткая слежка за ночным стражником, вовсе не глядевшим в нужную мне сторону, сообщила взбудораженному сознанию, что ему не до меня. Кажется, он засыпал. Голова в шлеме, от которой виднелся только шлем, свесилась вниз и вскоре совсем пропала за бортиком башенки.
Прыжок за забор и скатывание по известному склону вывели в ночной лес. Где-то далеко лаяли волки. Пусть. Ноги упрямо шагали, руки сжимали рукояти клинков как последнюю надежду. Собственно, почему «как»? Именно последнюю.
Направление, где вывешивали флаг, я помнил. Ориентировался сначала по удалявшемуся периметру школы, затем по подгрызенной справа луне. Когда наползли облака, пошел наобум.
Лай приближался. Меня почуяли.
Спасение одно — дерево. Выбрав покоряжистей, тело взмыло вверх. Толстая ветвь приняла на себя мой невеликий вес, опасный треск предупредил о последствиях лишних движений.
Волков было всего два. Пусть маленькая, но радость. Если грохнусь, есть шанс отмахаться.
Волки оказались не такими страшными как те, с причала. Или у страха глаза велики. Они смешно прыгали под деревом, гавкали и тявкали, злились, но даже не пытались ухватить за сапог. А я читал, что голодный волк может прыгнуть на много метров и поймать птицу на лету.
Совсем крыша поехала на местных реалиях. Те волки — волки, а эти — собаки.
Голоса? Или чудится?
— Чапа! Тома! — раздалось на пределе слышимости.
Нет слов, с каким чувством я упал через несколько минут в подставленные огромные руки. Крякнули объятия. То есть, чуть не крякнул я.
— Малик! Откуда?! Как?!
— Молодец, догадался про флаг, — весело щурясь, сказал джигит.
На нем были сапоги, штаны и обрезанный кафтан с набивкой, весь прошитый вздувшимися квадратами. Все опоясано кожаными ремнями, усилено меховыми вставками, выполнявшими роль частичных доспехов. Поперек тела — лук, за плечами — колчан со стрелами и длинный меч, который можно было использовать как двуручный. На поясе — местное подобие кинжала. Покрытое черной щетиной лицо светилось. Казалось, улыбается даже идеально гладкая лысина, в которой отразилась вышедшая луна.
— Они не верили, — говорил он, показывая в сторону.
Только сейчас я заметил еще двоих, вполне знакомых. Ива и Хлыст — так их звали.
— Долг платежом красен, — смеясь глазами, сказали они.
Я с удовольствием пожал протянутые руки.
— Долг платежом красен — это не просто выражение, ставшее поговоркой, а местный закон выживания, — проговорил Малик. — Ты поможешь — и тебе помогут. Теперь отойдем. Слишком много шума.
Шуганув волков-собак, что продолжали прыгать вокруг, облаивая чужака в лице меня, мы направились вглубь леса.
— Волки? — недоуменно указал я на собак, что совершенно не желали никого рвать, кромсать и раздирать на части.
— Псины, — пояснил Хлыст. — Прирученные волчата. Черный — Гром, серая — Сявка.
В ободряющем сопровождении Грома и Сявки мы дошли до небольшого лагеря, где ожидало еще четверо мужчин. Перед глазами всплыла картинка: хихикающая Зарина, прикрывающая рот ладошкой: «Им же в штанах неудобно!» Местным было удобно: в отличие от Малика они предпочитали юбки. Ноги в сапогах, юбки до колен, на плечах — стеганные кафтаны с набивкой или холщовые рубахи с коротким рукавом, обшитые всем, что могло защитить: кожей, мехом, бронзовыми накладками. Вооружены тоже разномастно: тут и дубина, и два коротких меча разной толщины, и один длинный, немного не дотягивавший до двуручного. Все бородатые, заросшие, падавшие за плечи гривы стянуты налобниками. Костра не разжигали, расположились на траве между деревьев. При нашем приближении все приподнялись.
— Это и есть Чапа, — представил меня Малик.
Дружные ответные приветствия смазали звучание имен. Мне было не до них.
— Рассказывай, — упросил я, усевшись рядом с ним на траву под развесистым деревом.
Гром и Сявка убежали сторожить.
— Где Тома? — сначала спросил Малик.
— В школе. — Моя голова указующе мотнулась назад. — С ней все в порядке.
— Шурик? — В глазах Малика вспыхнула тоскливая надежда.
— Жив, — успокоил я. — У цариссы Варфоломеи на попечении.
— Соседка Евпраксии на запад, — подсказала Малику Ива, — со стороны гор и Большой воды.
— А если отсюда? — осведомился он.
— На вторую ночь выйдем к границам.
— Коли напрямик и без приключений, — задумчиво прибавил Хлыст.
Малик кивнул. Вновь повернулся ко мне.
— Наслышан, как вас в ангелы записали.
Вся компания при этом захохотала. Религиозностью здесь не пахло.
— Притворяешься? — спросил Малик.
Я понял. Согласно дернул вниз подбородком. На язык легла свербившая мысль:
— Хочешь отбить Шурика? Сейчас он на лечении и в безопасности. У меня заложница.
— Ого. — Удалось удивить Малика. — Возродил обычай аманатства?
— Дочка Варфоломеи. Так получилось.
Не рассказывать же, что ее навязали.
— Но с собой-то не потащишь? — сказал Малик. — Надо уходить. Если о нашей вылазке сообщили цариссе, она вызовет царберов. С ними не справимся.
— Царисса Дарья сидит в своей башне, ждет нападения, — усмешка тронула мои губы.
— Что не мешает ей вызвать подмогу, — логично и не очень приятно для моего самомнения вставил Хлыст.
— Приводи Тому, — сказал Малик. — Нужно уходить.
В обратный путь нас провожал один Гром, молчаливый и настороженный. Пошли тем же составом, но другой дорогой. Не дорогой, конечно, какие в лесах дороги.
— Встретил твоих приятелей, — указал Малик на Иву и Хлыста, по ходу рассказывая свою историю. — Они знали куда идти, я в меру умений поспособствовал, чтоб дошли. Иногда нам помогал трофейный костюм бойника. Иногда не помогал. Как-нибудь расскажу. Много чего было. Так втроем добрались до кочующего лагеря рыкцарей.
— Как? — не расслышал я.
Последнее слово выглядело знакомым, но исковерканным.
— Они называют себя Свободные рыкцари. Собственно, уже «мы», мы называем, — улыбнулся он темными настороженными глазами, что бегло прощупывали окрестности. — Я пригодился. Помог им. Кудеяр дал людей помочь мне. Мы пришли за вами.
— Как нашли? — не укладывалось в голове.
— Слухами земля полнится. Крепостные многое видят и слышат. Стоп. Пришли.
Малик остановился. Некоторое время внимательно слушал тишину.
