Лиланд Модезитт - Башни Заката
— Сидра и сыру с хорошим черным хлебом, — требует женщина.
— Мне того же, — заявляет молодой страж, после чего обращается к Креслицу: — И твое яблоко.
Юноша пожимает плечами и со словами «Оно малость подпорчено» протягивает яблоко стражу.
Тот, приняв фрукт, ловко разделывает его на дольки бронзовым ножом с белой рукоятью и тонким лезвием, после чего передает ломтик женщине.
Она отправляет яблоко в рот, начинает жевать, но тут же останавливается.
— Харлаан, где ты это взял?
— У того малого. А в чем дело?
— Да в том, что оно свежее.
— Свежее? Вот это да!
— Эй, ты из какой школы? — глаза женщины буравят Креслина насквозь.
— Школы? Прошу прощения, госпожа воительница, но я не здешний. Рад бы поучиться, но мне неведомо, к кому обратиться.
Женщина-страж поджимает губы:
— Вот так ответ! Услышать такое от мага с запада! — она встает; клинок на ее бедре отсвечивает в тусклом свете таверны золотом. — Ты пойдешь с нами. Со мной и с Харлааном.
Креслин встает, показывая пустые руки:
— Еще раз прошу прощения, но мне неизвестно, в чем я провинился.
— Он ведь чужеземец, верно, Харлаан? — слова женщины обращены к молодому стражу, но глаза следят за каждым движением Креслина. — Возможно, тот самый чужеземец, которого мы ищем.
— Да, — соглашается мужчина. — Вот и на языке Храма он изъясняется слишком… правильно.
Он поднимается, оставив на столе дольки яблока и направив на Креслина свой бронзовый клинок.
Креслин стоит неподвижно, но бросает взгляд на свою котомку.
— Эй, отойди от стола! — приказывает женщина. — А ты, Харлаан, возьми его торбу. Мне этот чужак сразу показался подозрительным.
— Святые маги! — восклицает Харлаан, поднимая котомку. — Ты только взгляни на этот клинок!
Служанка удаляется, все прочие посетители делают вид, будто не замечают ни Белых стражей, ни их пленника. Точно так же, как поступали прохожие на бульваре.
— А что в нем такого?
— Холодная сталь. И меч — это сразу видно по длине — из тех, какими вооружают стражей Западного Оплота.
— Но все стражи Оплота — женщины, чего никак не скажешь об этом парне. Возможно, он купил меч или украл, перед тем как тайком удрал в горы…
Креслин печально улыбается. Харлаан качает головой:
— Их клинки не продаются и не крадутся. Этот меч принадлежит ему. Или же он оказался таким бойцом, что сумел отобрать оружие стража.
Креслин морщит лоб, но не произносит ни слова, подозревая, что любые слова могут навлечь на него еще большую беду.
— Интересно, — роняет женщина. — Пошли!
— Могу я оставить медяк служанке?
— Дело твое. Хочешь, так можешь считать себя нашим гостем.
Достав из кошелька монетку, юноша кладет ее на выщербленный стол.
— Куда?
— За дверь, а потом прямо вверх по склону. И не вздумай бежать, если не хочешь, чтобы тебе сожгли потроха.
Креслин наслышан о Белых стражах — они используют как оружие, так и магию. Он весьма сожалеет о том, что первая встреча с ними обернулась для него именно таким образом. И все из-за нелепой оплошности: надо же ему было задуматься о вкусе сидра!.. Поджав губы, он выходит за массивную деревянную дверь, и за шиворот ему лезут капли холодного весеннего дождика. Дневное тепло, казавшееся ему почти летним, исчезло. Колючий дождь досаждает, однако вызвать ветерок и прогнать надоедливую морось Креслин не решается, не зная, как могут воспринять это вооруженные чародеи.
— Вверх по склону, чужеземец!
Следуя этой команде, Креслин рассеянно отмечает немалый рост Белого стража — мужчина выше его почти на целую голову.
— Ты и правда считаешь меня способным использовать этот клинок? — спрашивает его Креслин.
— Да. Сам не знаю, почему, но мне не хотелось бы оказаться поблизости, когда тебе представится такая возможность.
Креслин смеется.
— Ты находишь это смешным?
— Не это. А то, что вы невесть почему сочли меня смертельно опасным преступником. А ведь я вообще ничего не делал: просто сидел в таверне и пил сидр.
Ни тот, ни другая не отвечают, однако Креслин уловил, как усилилось напряжение этой пары, и пожалел, что вообще раскрыл рот. Хотя, с другой стороны, и молчание могло быть истолковано как признание вины.
По мере того как таяли последние отблески заката, тускло-белые камни улицы начинали светиться внутренним светом. Из-за этого висевшие над каждым порогом масляные лампы казались чуть ли не лишними.
Ведущая вверх по не слишком длинному склону улица заканчивается у порога стоящего на холме квадратного здания.
— Сюда!
Взгляд Креслина улавливает полосу белого тумана, похожую на ту дорогу, что совсем недавно привела его в Фэрхэвен.
— Сайриенна? В такую рань — и уже задержала какого-то гуляку!
Слова принадлежат сидящему за столом худощавому мужчине, одетому не в белую, а в черную кожу. Когда он говорит, его губы открывают ровные белые зубы, и зрительно это делает его старше. Но Креслин полагает, что лет ему ненамного больше, чем женщине.
— Вызови Гайретиса.
— Ну у тебя и шуточки.
— Вызови Гайретиса, не то…
— Драгоценнейшая, да ты никак мне угрожаешь?
— И не думаю. Я могу просто вернуть этому малому его меч и больше ни во что не вмешиваться.
— А что, это создаст затруднения?
— Вы, Черные, умеете защищаться только от других магов, — усмехается Харлаан.
— Ты не совсем прав, приятель. Не хочешь ли отрастить еще одну бородку… прямо из глаз?
Молодой страж сглатывает.
— Гак ты вызовешь Гайретиса?
— А могу я осведомиться, по какой причине?
— Это запросто. Нелицензированная черная магия, ношение холодной стали и меч — клинок Западного Оплота.
С каждым словом Черный маг присматривается к Креслину все внимательнее, и юноша чувствует пальцы, ворошащие его мысли.
— Тебе страшно повезло, Сайриенна, паренек недостаточно обучен. При том, что силы в нем хватит па троих Черных. К сожалению для него.
Креслин непроизвольно хмурится. О какой Черной силе может идти речь? Неужто всего-навсего об умении касаться ветров? Или о смехотворной способности воссоздать яблоко из сидра? Чему тут можно завидовать, чего опасаться?
— Так где Гайретис?
— Уведомлен.
Человек в черном криво усмехается. У Креслина тяжелеют веки, хочется зевнуть, по колени подгибаются, и ему едва удается не рухнуть на пол. В последний момент юноша мысленно вскидывает руку, силясь защититься от навязываемого сна, но… пол оказывается бездонным и черным.
XXXIV
— Ты уверена, что он тот самый? — спрашивает Высший Маг.
— Да много ли иных, кому такое под силу? Орудовать клинками и искривлять ветры?
— Так что бы его попросту не прикончить?
Все эти вопросы, один за другим, возникают у одетых в белое людей, кружащих над столом, точно стервятники над падалью.
