Алекс Орлов - Золотой пленник
Позже странствующие толкователи, приходившие в эти края, объясняли это явление тем, что одержимый гордыней владыка Кинсей вторгся в земли бильмесов. Их маги и владыки были могущественны, поскольку наследовали силу поглощенного бездной древнего мира огров. В их стране нашли свою погибель гордец Кинсей и его войско, а после маги бильмесов наслали на столицу Кинсея разрушительный смерч.
И спустя столетия, после распада великого царства Кинсея, на месте Мицхека никто не селился, а камни с развалин использовали для строительства крепости несколько поколений султанов Хаби-Бей. Когда крепость была построена, ее нарекли Босфором. Стоять она должна была долгие столетия, однако проклятие Мицхека перекинулось и на нее: Босфор пал через десять лет после окончания строительства под ударами карсаматских орд.
Фон Крисп погонял лошадь и улыбался своем мыслям. Он невольно погрузился в эту историю, услышанную от бородатого старца, которого когда-то накормил в трактире, повинуясь непонятному желанию. В оплату старец рассказал ему историю Босфора и царства Кинсея.
Теперь Босфор продолжал разделять судьбу Мицхека. камни с его развалин вывозили на строительство Лонгрена, и, кто знает, не ляжет ли однажды развалинами и сам Лонгрен, получив вместе с камнями проклятие бильмесов.
Обитые ободьями колеса арб и ломовых телег, что возили камень с развалин, выбили в старой дороге заметные колеи, правда, теперь туда ездили редко, фон Криспу не раз приходилось устраивать на башне тайные встречи, и посторонние ему не попадались.
Он полагал, что и в этот раз будет так же.
Погоняя коня, капитан поглядывал по сторонам — не едет ли где другой всадник? Впрочем, едва ли вор Хатка добрался бы к башне так быстро, ему ведь еще требовалось найти пособника.
В том, что вор попытается его обмануть, капитан не сомневался, он общался с такой публикой не единожды и вывел основное правило — церемониться с ними не следует.
Обочины дороги были выжжены солнцем, даже не брилось, что где-то недалеко плещется Савойское море. Крупные кузнечики грелись на камнях и с треском взлетали с места, испуганные стуком копыт.
Уцелевшая башня Босфора напоминала издали брошенный термитник, но по мере приближения к ней набирала величия и поднималась над пустынной равниной грозным, охранявшим здешний покой стражем.
Не доехав до места ярдов пятьдесят, фон Крисп сошел с лошади, чтобы ее поберечь. Все подходы к башне были изрыты узкими шурфами, оставленными кладоискателями, и животное могло повредить ноги.
Обойдя башню, капитан спрятал мардиганца в одном из отдаленных склепов подвальных этажей и, убедившись, что подле лошади нет змей и скорпионов, выбрался наружу. Следовало поспешить к башне, Хатка с сообщниками мог появиться в любой момент.
На башню пришлось подниматься по внешней лестнице, шагая по высоким, истершимся ступеням, внутренних лестниц давно не было, они обрушились, как только истлели державшие их деревянные балки.
Чем выше поднимался фон Крисп, тем сильнее становился ветер, совершенно незаметный внизу, он коварно подталкивал в спину, словно надеясь, что человек забудется и шагнет в пропасть.
Придерживая шляпу, капитан вышел на верхнюю площадку и огляделся — всадников нигде не было, стало быть, Хатка опаздывал, если вообще не раздумал ехать.
Посреди площадки находился колодец, круглое отверстие в полу. Видимо, в прежние времена через него поднимали каменные ядра для баллист или чаны с кипящей смолой, чтобы лить на головы осаждавшим.
50
Ждать пришлось недолго, скоро капитан заметил две черные точки — это были скакавшие во весь опор всадники. Они двигались по целине, чуть в стороне от старой дороги, чтобы сократить путь.
«Двое — это хорошо», — подумал фон Крисп. Если бы приехали четверо, он бы ушел, связываться с ними без меча не имело смысла.
Чтобы его не заметили, капитан присел на выпавший из крепостного зубца блок, продолжая наблюдать за этой парой. В седле они держались цепко, однако кавалерийской выучки не имели — это было заметно.
Вскоре капитан сумел различить Хатку, это был он. Воры плохо знали местность, лошадь одного из них попала ногой в яму, однако все обошлось — они уже ехали шагом. Выпав из седла, напарник Хатки стал хлестать лошадь самодельной плетью, Хатка что-то ему сказал, сошел на землю, и они двинулись к пролому в башенной стене.
Фон Крисп переместился к колодцу. Теперь, несмотря на завывания ветра, он мог различать голоса воров.
— Ну что я тебе говорил — твой золотой петушок еще и полете, а ты все гнал — быстрее, быстрее.
— Заткнись, могли бы и не успеть. Иди спрячь коня в какой-нибудь яме, да поглубже, чтобы он сверху не увидел.
Сообщник ушел, недовольно бурча, а фон Крисп высунулся дальше, чтобы рассмотреть, что привез Хатка.
Так и есть, большой сверток, по виду — арбалет. Впрочем, чтобы обмануть, можно привезти и охотничью машинку для легких деревянных стрелок или даже сбитую из досок обманку.
Оставив лошадь в башне, Хатка со свертком вышел через дверной проем в замковую часть и стал капитану не виден. Впрочем, фон Крисп не сомневался, что вор поднимается по лестнице, у него это получалось не слишком хорошо, возможно, он боялся высоты, однако минут через пять фон Крисп услышал тяжкое сопение.
Показалась растрепанная голова Хатки, он поднялся ещё на несколько ступеней, прежде чем глянул на площадку и понял, что покупатель уже здесь.
На лице вора пронеслась череда всех испытанных им эмоций — от страха до досады, что так глупо попался. Впрочем, сдаваться он не думал, изобразив неподдельную радость:
— Ваш милась, вы уже тута?
— Тута, — улыбнулся в ответ фон Крисп, не поднимаясь с каменного блока, чтобы не спугнуть вора.
— А я — во! Притащил! — Вор гордо потряс завернутым в тряпки арбалетом. Он преодолел последние ступени, чтобы оказаться на площадке и определить — видно ли с того места, где сидел покупатель, подъезды к башне.
— Ну, разворачивай.
Хатка опустился на корточки и стал разматывать тряпки. Блеснуло полированное дерево и старые бронзовые детали. Последними воришка обнажил пару стальных луков.
— И впрямь двулучник, — сказал капитан, поднялся с камня и, подойдя к Хатке, попросил: — Дай-ка.
Тот протянул арбалет, и капитан окончательно убедился, что машинка из благородных — ложе из красного дерева, полированное, с несколькими слоями лака. Оружие выглядело старинным, об этом свидетельствовали многочисленные следы от ударов, позже залитые лаком.
Бронзовые детали были разного возраста, что-то меняли позже, а дужка спусковой скобы осталась с самого рождения. Был заменен один из луков, кромки его выглядели острее и метал побелее.
