Сломанный мир (СИ) - Мори Анна

В полудиких, неупорядоченных кочевых племенах-государствах Юга жили люди с таким же неупорядоченным сознанием, богатым на фантазии и всяческие причуды. Они не видели в даосах вообще ничего из ряда вон выходящего. Те занимали должное место в общей волшебной картине пряного, яркого южного мира. В этих краях, собственно, учение даосов и зародилось, но популярности не приобрело и двинулось дальше, в другие земли — туда, где у него был шанс прослыть хоть сколько-то необычным. Ну да, волшебники, говорили про даосов кочевники, — летать умеют, двигать время, плавят там где-то у себя в горных монастырях пилюли бессмертия. А чего тут удивляться? Самое обычное дело. Но если верить россказням кочевников, то получалось, что по их степям до сих пор двенадцатиногие олени бегают и фениксы с ветвей слетают. Ни науки у кочевников, ни государственности, зато богов и божков у них больше, чем звёзд на небе, и каждый из этих богов подношений требует… Да что с них взять, с южан. Впрочем, на Юге и впрямь было много такого, что жителям других стран показалось бы волшебным. Чудаковатые шаманы — полуженщины-полумужчины; Чужие, которых, правда, последние лет десять никто не видел; «белая кровь», которых чужеземцы часто путали с Чужими, особенно если те выделялись среди обычных людей так, как Гэрэл. На этом фоне необычность даосов несколько меркла.

В одном сходились жители всех стран и краёв: даосов никто особенно не любил. Просто потому, что те сами никого не любили и, в отличие от последователей многих других учений, отнюдь не считали, что для достижения просветления надобно совершать добрые дела. Хотя, по правде сказать, что там они себе считали — никто толком не знал. Но что их не любили — факт. Интересовались; где-то уважали, побаивались, где-то — ни то, ни другое. Но не любили.

Сам Гэрэл до поры до времени был к такому явлению, как даосы, равнодушен — точнее, просто не имел никакого определённого мнения по их вопросу. Потому что ни разу всерьёз с ними не сталкивался.

Но настал день, когда Гэрэл твёрдо усвоил, что даосов следует бояться.

Если увидишь даоса — беги от него так далеко, как только возможно.

Даос, постучавший в ворота императорского дворца, именовал себя Ху-сяньшен — Господин Лис.

Он оказался вовсе не похож ни на священнослужителя, ни на почтенного мудреца. Лицо Господина Лиса красноречиво свидетельствовало о частых нарушениях режима сна и любви к бурным возлияниям. Предыдущий вечер мудрец — судя по всему вышеописанному да ещё по синяку на скуле — как раз провёл в каком-то кабаке. Да и одежда его больше походила не на халат монаха, а на наряд бродяги или разбойника. Словом, вид у этого человека был самый мошеннический из всех, что Гэрэлу доводилось видеть.

И главное — он был Чужим. Самым натуральнымяогуай, о которых сплетничали дети и старики всех Срединных Царств, остроухим и раскосоглазым. Мало того, он был не только Чужим, но и «белой кровью» — совсем как мать Гэрэла.

Он был не молод, но и не стар. Волосы, как и сказал мальчишка-слуга, рыжие, как у водяного, и короткие, несмотря на то, что даосам положено их отращивать. Удлиненный разрез глаз. Узкое лицо с острыми чертами. В памяти Гэрэла яогуай были странными, но красивыми — но этот словно целиком состоял из углов и ломаных линий. В глазах сверкала какая-то безумная искорка. Все в нем было неприятным, все кричало: я — не человек.

(И уж конечно, никакой не монах. Хотя кто их разберет, этих даосов).

— Приветствую почтеннейшего Сына Неба и его прославленного генерала, — сказал даос. Говорил он неторопливо, смотрел оценивающе. Ни грамма почтительности в его голосе не было, Гэрэлу даже показалось, что в голосе Господина Лиса скользнула насмешка. Впрочем, Токхын, казалось, ничего не заметил. Император глядел на гостя зачарованно, как на прекраснейшее в мире видение.

— Дошло до меня, государь, что вы интересуетесь тайной вечной жизни.

Император покосился на Гэрэла, явно испытывая недовольство от того, что он слышит этот разговор; тот сделал непроницаемое лицо.

— Интересуюсь, — тихо, словно стесняясь сказанного, подтвердил Токхын.

– Я хочу провести один эксперимент, который, возможно, вас заинтересует.

– Вы — лекарь? Чем вы, собственно, занимаетесь? — спросил Гэрэл.

Даос холодно посмотрел на него.

— Я ученый, — сказал он. — И я хотел бы поговорить с императором наедине, если не возражаете.

Токхын замешкался, но любопытство пересилило здравый смысл, и он кивнул:

— Ты уж не обессудь, Гэрэл…

Гэрэл, недоумевая, вышел.

— Видел, на столбе на главной площади висит красивый парнишка… — услышал он перед тем, как захлопнулась дверь.

Глава 17. Некоторые сведения о сверхъестественных явлениях и существах

17. Некоторые сведения о сверхъестественных явлениях и существах

О чем говорили целый час император и рыжийяогуай — Гэрэл не знал.

По окончании разговора Токхын приказал снять тело бывшего владыки Рюкоку со столба. Тело принесли во дворец, вымыли и переодели.

Затем начало твориться что-то совсем странное: император прогнал слуг и снова позвал Гэрэла — единственного, кому хоть сколько-то доверял, — и приказал ему самому взять тело и следовать за ним к Господину Лису, которого он разместил в покоях для гостей.

Слуги успели переодеть мёртвого Юкинари в чистую простую чёрную одежду. Гэрэл, подняв на руки тело, подивился тому, каким лёгким оно было, даже несмотря на трупное окоченение. Совсем как у девушки или у ребёнка. Хотя по сравнению со своими соотечественниками умерший император был высоким.

Некогда аккуратная прическа Юкинари растрепалась, одна из прядей — та самая, слишком короткая — опять выбилась и падала на лицо. Гэрэлу захотелось поправить её. Он поискал какую-нибудь заколку, но без толку — у него ничего подобного никогда не водилось.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил Гэрэл Токхына по пути.

— Мой гость собирается использовать это тело для эксперимента.

Это Гэрэл и так уже слышал.

— И в чем заключается эксперимент?

Император замялся, после паузы туманно ответил:

— Если эксперимент пройдет успешно, я окончательно уверую, что в мире есть вещи, намного превосходящие наше понимание.

Видно, гость забил ему голову какой-то новой чепухой о волшебстве. Токхын знал, как скептически Гэрэл относится к этому его увлечению, поэтому и не спешил делиться подробностями.

— Благодарю за приглашение погостить, почтенный государь, — сказал Ху-сяньшен. Он лениво тянул слова и не выглядел ни благодарным, ни даже удивленным, словно в том, что император Чхонджу пригласил незнакомца пожить в собственном дворце, не было ничего необычного.

— Располагайтесь, — с непривычной вежливостью сказал Токхын. — Ваши вещи скоро доставят.

— Благодарю. Мне понадобятся мои книги и инструменты. Тело надо забальзамировать, набить пряными травами — оно ведь не первой свежести уже.

— Слишком поздно? — обеспокоенно спросил Токхын.

«Поздно — для чего?».

— Нет, но лучше не тянуть, не то некрасиво получится, — ответил Ху-сяньшен и отчего-то засмеялся собственным словам, будто удачной шутке. — Да вы положите его куда-нибудь, давайте посмотрим…

Гэрэл положил тело Юкинари на кровать. Это действие вызвало у даоса реплику возмущения:

— Я здесь вообще-то спать собирался, господин генерал!

Но интерес быстро пересилил недовольство: он присел на кровать рядом с телом и стал его разглядывать.

Он приподнял руку Юкинари, хмыкнул при виде разрезов на предплечьях.

— Ох уж эти молоденькие красавцы, чуть что — так сразу вены резать, — высказался он. — Досадно, что материал так грубо испорчен. Может быть, вас устроит какой-нибудь другой… экземпляр?

— Нет, — жёстко сказал Токхын, внезапно превратившись из гостеприимного хозяина в сурового владыку. — Я хочу, чтобы вы проделали это именно с ним. Если вы, конечно, и впрямь в состоянии это сделать, а не просто хвалились.