Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара
Лаэнар стоял рядом со мной. Он взглянул на меня, всего на мгновение, но этого было достаточно, я понял, — Лаэнар стал другим. Я не знал, кто это, не знал, чего от него ждать.
Черный вихрь утих, скользил по камням, был едва различим. Враг стоял среди темных искр, ждал. Лаэнар повернулся к нему и сказал:
— Мельтиар.
Голос Лаэнара звучал так странно, я не понимал, что там: страх, непокорность или тоска.
— Ты все вспомнил? — спросил враг. — Возвращайся. Арце плохо без тебя.
Арца.
Внезапно и ясно я вспомнил тот миг, когда увидел ее в последний раз: крошечная фигурка посреди пещеры, запрокинутое лицо залито слезами, брошенный меч лежит у ног.
— Я все вспомнил, — тихо сказал Лаэнар. — Я твой предвестник. Но я останусь с Эли.
Я едва не рассмеялся, безумие и легкость затопили меня.
Как это возможно? Я готов был убить его тогда, Арца страдает без него, но он остается на нашей стороне? Наверное, мое волшебство глубже, чем я думал.
— О чем они говорят? — спросил Джерри. — Эли!
Я не успел ответить.
Враг шагнул вперед — одно мгновение и оказался рядом. Его рука легла мне на плечо, черные волны захлестнули меня, опалили. Я чувствовал, — еще миг и задохнусь, потеряю себя, — ведь эта движущаяся горячая темнота не была песней. Она была чем-то иным, но сотни песен пылали в ней, вспыхивали и звали.
— Но я забираю его, — сказал враг Лаэнару.
Лаэнар взглянул на меня, и его мысль, отчаянная и звонкая, взорвалась в моем сердце.
Эли, что мне делать?
Ответная мысль рвалась наружу — «пусть он заберет меня, бегите, возвращайтесь на остров, защищай Ниму» — но я удержал эти слова, не дал им коснуться Лаэнара. Если и враг услышит мою мысль, все будет напрасно.
Я сказал вслух:
— Оставайся.
Лаэнар сделал глубокий вдох, повернулся к врагу и проговорил:
— Я не пойду с тобой.
Тот не ответил.
Черный смерч взвился вокруг нас, полыхнул, заслонил все.
46
Шепот Амиры коснулся меня, и видения отступили, стали призрачным движением в глубине стекла.
— Он предал нас.
Три слова, и за каждым из них — неверие, безответная тишина.
Мои ладони лежали на зеркале, я склонилась так близко, что мгла предсказаний дрожала от моего дыхания. Всего мгновение назад моя душа была там: волны темноты проходили сквозь меня, возвращали силы; я слышала голос Мельтиара, видела врагов. И Лаэнара, — его боль была ослепительной и страшной, а возрождение — ярким, как полуденное солнце. Мир вспыхнул, наполнился цветом, когда Лаэнар сказал: «Я все вспомнил».
А потом он предал нас.
Я выпрямилась, обняла Амиру. Ее шепот скользил среди моих мыслей, не угасал ни на миг, — но сама Амира молчала. Ее крылья были плотно прижаты к спине, плечи не дрожали, в глазах не было слез. Ее чувства тоже молчали, — недостижимые, как отражение звезд в глубине колодца.
Она не могла поверить. Как и я, как и Рэгиль.
Лаэнар — один из нас. Разве может ближайшая звезда предать Мельтиара? Разве может хоть кто-то его предать?
— Что теперь будет? — спросил Рэгиль.
Эркинар уже ушел, оставил с нами своего предвестника. Тот провел руками по зеркалу, — и я отпустила Амиру, вновь вгляделась в туманное стекло.
Черная машина, ночь, крылья разрезающие воздух, огонь, — мое сердце забилось чаще, каждый вдох стал горячим.
— Это мы? — спросила я. И только потом вспомнила — наша машина разобрана, война окончена, мы больше не полетим.
Предвестник Эркинара покачал головой.
— Это Киэнар, его команда, — сказал он. Серебристый водоворот стянулся к его ладоням и отхлынул. — Вот Лаэнар.
Черные пики гор, край неба, уступ перевала. Я так хорошо помнила это место — мы часто тренировались там, взлетали из северного колодца, кружили среди ветров.
Но в зеркале только Лаэнар, один. На нем одежда врагов, оружие врагов лежит рядом с ним. Лаэнар смотрит перед собой, ночь окружает его.
— Он сейчас там?
Я спросила и сама поняла, что это невозможно. У него нет крыльев, а даже если б были — он не успел бы долететь до вершины.
— Нет, — ответил пророк. — Но он будет там скоро, этой ночью.
Зеркало дымилось, менялось под руками прорицателя, — видения гасли, не успев возникнуть.
— Больше ничего не видно, — сказал он. Голос звучал как во сне, словно предвестник Эркинара говорил не с нами, а с кем-то незримым. — Словно ускользает… Или неясное будущее.
Ускользает. Потому что Лаэнар предал нас.
Но это невозможно.
— Я должна его увидеть, — сказала я. — Должна понять.
Предвестник Эркинара обернулся ко мне, протянул руку, но я отпрянула, отступила на шаг. Его прикосновение успокоит меня, его сила вольется в мою кровь, проберется в сердце, увлечет в глубокий сон, лишенный сновидений.
Но безмятежность и сны — не для меня. Я буду сражаться до последнего вдоха.
Я пробормотала слова благодарности, повернулась, выбежала из зала пророчеств, прыгнула вниз. Черные крылья разрезали воздух, справа и слева, — Амира и Рэгиль были рядом, мчались вместе со мной.
— Я должна понять, — повторила я.
Здесь, в моей комнате, эти слова звучали совсем не так, как возле туманного зеркала. Они стали упрямыми, детскими, почти лишенными смысла.
Мы сидели на полу, держась за руки. Свет давно погас, лишь ночник горел над дверью, говорил нам: «Уже слишком поздно, уже ночь». Но мы не расходились, не ложились спать, — будто снова вернулись в детство и прятались от старших, — но нас было лишь трое.
Лаэнар должен был сидеть рядом со мной, сжимать мою руку. Его мысли должны были гореть рядом с моими, — такие знакомые и ясные, что я могла предугадать каждое слово и каждый жест.
Но вместо Лаэнара была пустота, его мысли стали чужими, он предатель. Как я пойму его?
Но я должна.
— Почему Мельтиар оставил его там? — в который раз спросила Амира. — Почему просто не забрал его?
Одно движение темноты — и Лаэнар оказался бы в городе. Но Мельтиар исчез вместе с полукровкой, и не звал нас, даже эхо его мыслей нас не коснулось.
— Потому что Лаэнар нас предал, — тихо ответил Рэгиль.
Предал нас. Лаэнар предатель.
Каждый из нас произнес это вслух, но поверить было невозможно. Пустые слова, лишенные смысла, — душа замирает, когда они звучат, становится ледяной и прозрачной. Невозможно осознать и поверить, трудно даже думать об этом.
Предательство — самое тяжкое преступление. Как может предвестник предать свой народ, предать звезду, для которой живет и которой служит? Но это случилось — и какое будет наказание?
— Да, — сказала я. — Он предал нас, но Мельтиар не хочет убивать его.
Рэгиль сжал мою руку, Амира прошептала что-то, неразборчиво, чуть слышно. Волна их чувств накрыла меня, — мы втроем словно падали в бездну, взлетали на восходящем потоке и вновь неслись вниз, а вокруг была ночь.
Я закрыла глаза, пытаясь собрать мысли, и проговорила:
— Если бы Лаэнар действительно нас предал, Мельтиар убил бы его. Но раз нет — значит это были просто слова. Или он хотел обмануть врагов. Или ему нужно время, чтобы прийти в себя. Вот почему я должна подняться на перевал, увидеть Лаэнара и все понять.
— Не надо, Арца, — сказал Рэгиль. — Уже один раз…
Он замолк, но я знала, что он хочет сказать. Уже один раз я отправилась к врагам, не спросив Мельтиара.
Но я не могу спросить его сейчас. Он не позволит мне. И он сказал: «Мне тоже больно, Арца».
Я сделаю все, что в моих силах.
— Вы будете на связи. — Я прикоснулась к браслету на руке Рэгиля, и сигнальные огни мигнули, стали синими, прозрачно-голубыми и белыми. — Если будет опасность — придете мне на помощь, позовете Мельтиара.
Я слышала свой голос словно издалека, — он звучал так отстраненно и ровно, словно я говорила не про Лаэнара, словно обсуждала вылазку к врагам.
Словно верила, что Лаэнар действительно предал нас.
Амира и Рэгиль молчали так долго, что я решила — ответа не будет. Но потом Рэгиль кивнул и сказал:
— Хорошо.
Колодец услышал мое имя, раскрылся. Поток подхватил меня, небо качнулось. Я не опустила стекло шлема, и холодный ветер бил в лицо, звезды мерцали, сплетались в узоры созвездий. Я видела свою звезду, — она сияла высоко, указывала на север. Млечный путь струился надо мной, звал лететь вдаль, позабыть обо всем.
Но подо мной чернел перевал, и я развернулась, крылья забились, унося меня от небесной реки, вниз, сквозь потоки, к Лаэнару.
Я видела его на горной тропе, — он стоял с ружьем в руках, смотрел вверх. На меня.
Хвостовые перья щелкнули, закрылись, подошвы ботинок ударили о скалы. Крылья не дали ни оступиться, ни пошатнуться, — и сложились, прижались к спине.
Лаэнар стоял совсем близко, но я не различала его лица, лишь неясные очертания в темноте. Слева тропа обрывалась, чернела пропастью, справа скалы вонзались в небо.
