Тамара Воронина - Приносящая надежду
И вдруг, еще на очередной лестнице. Лена увидела.
Классический такой эшафот, выкрашенный в черное. Только не стеклянный крест на нем, а самая обыкновенная виселица из одноименной игры — в форме буквы «Г». Только без человечка в петле. Человечек, то есть эльф, в каре грустных гвардейцев шел через гладко вымощенный двор. Шел, как на прогулке, легкой своей эльфийской походкой, светлые волосы золотились даже в предрассветных сумерках, ослепительно белела рубашка с распахнутым воротом. Руки были скованы сзади сверкающими наручниками, на горле сиял ошейник. Поднявшись на эшафот, он улыбнулся. Не сыграл улыбку, а улыбнулся вполне искренне. Потом вдруг спросил:
— А зачем ты здесь, мой король?
— Король должен видеть результаты своих решений, — с трудом проговорил Родаг. Гарвин кивнул.
— Разумно. Не печалься. Лучше радуйся вместе со мной. Это, — он показал подбородком на петлю, — очень легкая смерть. Вчера вы меня не к смерти приговорили, а помиловали. Поверь. Я говорю правду.
Палач, сопя, расстегнул ошейник, надел петлю на шею Гарвина и осторожно, чтобы не потянуть, высвободил длинные рыжеватые волосы.
Рядом споткнулся шут, и Лена поняла — он тоже увидел. Владыка был там. Это его глаза.
— Не успеваем, — пробормотал за спиной Карис. Не успеваем? Время, а может пространство, сгустилось. Она прошла словно бы сквозь стены, двери и охранявших их гвардейцев.
— И кто ее впустил? — спросил раздосадованно Гарвин. Возникла некоторая суета. Маги прятали глаза, Родаг и вовсе повесил голову. Лиасс спокойно смотрел на них. На них — потому что шут все еще держал ее руку. Лена высвободила пальцы, и он тут же отпустил. Она сделала еще несколько шагов и остановилась. Казнить положено при стечении народа. Вот она этим стечением и будет. Палач стеснительно спрятал руки за спину и попятился. — Кой черт ты пришла? Даже умереть спокойно не дашь.
— Почему не дам? — удивилась Лена. — Очень даже дам. Вы продолжайте, пожалуйста. Я просто посмотрю. Ну кто там должен рычаг нажимать? Или по старинке — скамейка, которую из-под ног надо выбить?
Палач отпятился так далеко, что чуть не сверзился с эшафота.
— Ну кто? Он не рвется. Балинт? Шувиан? Руст? Или ты, Владыка?
Лицо Лиасса дрогнуло, и он медленно направился к эшафоту. Ну да, конечно, больше никто не рискнет. Никому не хочется, чтобы Светлая запомнила за этим вот занятием. А Лиассу все нипочем. Сына родного готов повесить, чтоб законы соблюсти. Лена поняла, что видеть этого не хочет, потому дождалась, пока он с ней поравняется, сняла с шеи амулет и протянула ему. Лиасс автоматически взял.
— Прощай, Гарвин, — тихо сказала она, отворачиваясь и зная, что ответное «Прощай, Лена» будет сопровождать ее всю оставшуюся жизнь. — Прощай, Лиасс. Прощай, Родаг.
Шут отступил, давая ей дорогу, и пошел следом. Смерть — непременный спутник жизни. Рано или поздно это случилось бы. Не с Гарвином, так с Маркусом. Или Милитом. Или…
Пусть. Она увидела, что должна была видеть: петлю на шее друга и отца, готового сыграть роль палача. Прощай, Сайбия. Ариана. Кайл. Карис. Балинт. Далин. Гвардеец Гарат. Кир Дагот.
— Остановить! — рявкнул сзади трудноузнаваемый голос Родага. — Остановить немедля! Да что ж мы делаем, люди! Что мы творим, Владыка! Она верит, так кто дал нам право сомневаться! Эльф Гарвин! Пользуясь королевским правом казнить и миловать, я возвращаю тебе твои жизнь и свободу. Ты волен идти куда хочешь и с кем хочешь, ты волен жить в Сайбе, или Тауларме, или в любом другом месте, которое придется тебе по нраву. Слово короля!
Шут потянул ее за руку, потому что она продолжала идти, думая, что это ей всего лишь мерещится. Но палач уже обрадованно расслаблял петлю и так же осторожненько, чтоб не дернуть, высвобождал длинные волосы Гарвина. Маги ошарашенно молчали. Лиасс тупо смотрел на Родага. Тоже думал, что мерещится.
— Мой король, — позвал Гарвин насмешливо, — не стоит поддаваться эмоциям. Она не богиня и не святая. И даже не особенно умная. Она обыкновенная женщина, и ее благословений хватит Сайбе на все оставшееся время.
Родаг, бледный, взволнованный, покосился на обалдевших магов, и заявил:
— А такова моя воля. Все. Я сказал при свидетелях, включая королевского шута: эльф Гарвин свободен, так что мое решение не может быть оспорено ни при каких обстоятельствах, Верховные маги. Это понятно? — Маги молчали, потому король повысил голос и прибавил в него властности и угрозы: — Это понятно?
Верховный охранитель подобрался и принялся озабоченно изучать лица магов. На чьей стороне он?
— И дело не только в Светлой, — добавил Родаг. — То есть и в ней, конечно, но ведь… Маги! Кто из вас согласится пожертвовать собой таким способом ради своего народа?
Маги скромно потупились. Ну да. Пожалуй, при острой необходимости они способны выжечь себя или просто подставиться под чей-то меч, но обречь себя на неведомо что — и пожизненно — вряд ли. Да и насчет выжечь Лена вдруг усомнилась. Карис — да. Бесспорно. Возможно, Балинт, Руст и еще двое-трое. А остальные из тех, кто предпочтет мирно сдаться или столь же мирно сбежать, когда другого выхода не будет. И сопроводить это действо разными благими мотивами. Они слишком долго прожили в мирной и благополучной стране и разучились жертвовать собой. Судить их за это Лена бы ни за что не взялась, потому что она жертвовать собой тоже не рвалась. Зато они были готовы судить Гарвина.
Тем временем гвардеец снял с эльфа наручники. А у него хватит ума устроить здесь маленькое светопредставление, чтобы король передумал.
— Пойдем, Гарвин, — сказала она. — Нравится тебе это или не нравится, ты больше не принадлежишь ни Трехмирью, ни Сайбии, и твой удел — мои Пути.
Гарвин, похоже, раздумал что-то говорить. Или делать. Лена подошла к Родагу и совершенно нагло крепко его поцеловала. Король покачнулся, ошалело выпучил на нее глаза и бессвязно пробормотал:
— Дели… ена… что… как… Это… это было…
Ой. Похоже, Лена наградила его большой дозой своей знаменитой силы. Не посредством поцелуя даже, поцелуй был абсолютно дружеским и кратким. Ей очень захотелось, чтобы разумный, великодушный и поддающийся эмоциям человек прожил как можно дольше и как можно лучше управлялся со своим немаленьким королевством.
— Это было благословение Светлой, мой король, — не без насмешки сообщил Гарвин. — Думаю, в ближайшие лет сорок тебе не грозят простуда или ревматизм.
Вот короли еще не стояли перед ней на коленях. Только Владыки. Родаг смотрел снизу вверх сияющими ярко-голубыми глазами. Дурак, тоже нашел способ выражать признательность. Королю нельзя на колени падать. Лена взяла его за плечо и потянула вверх, он послушно встал, продолжая улыбаться.
