Катерина Шишканова - Янтарин
И вьётся Кулан-Тар, змеится на десятки миль вперёд, огибая Храмовую гору, как истинный дракон, разевает пасть, защищая своё гнездо. На заре, в тот самый момент, когда первый луч пробивается к небу, Кулан-Тар загорается ровным золотым светом, копируя цвет чешуи первого дракона, праотца всей огненной магии. Всего на мгновение, но увидевшие это чудо, пронесут воспоминания сквозь всю жизнь…
— В ущелье живёт дракон, как я слышала.
— Да. Он охраняет развалины храма Солнца.
…и последнее пристанище сотни фениксов, погибших двести лет назад от лап кровососов…
Фелль встрепенулась.
— Мы идём к храму?
Собеседник промолчал. Просто посмотрел ей в глаза.
— Но я… я не умею повелевать драконами.
— Ты и не должна. Драконы независимы и слишком зациклены на собственном первородстве, чтоб допустить хотя бы мысль о подчинении кому-либо. Фениксы ими не управляли — они с ними дружили. Стоит только достучаться до их мыслей.
…"Феникс и дракон — единое целое, две части одного организма. Рядом с драконом феникс практически всесилен. И так же уязвим. Боль одного — общая боль, страх — единый для обоих, ненависть, страсть. А вот на любовь драконы не способны. В подобном тандеме преобладают звериные чувства. Фениксы идеальные воины, но на людей они похожи лишь внешне — такие же бессердечные твари […] " — на этой строчке её терпение закончилось. Несчастный талмуд, труд какого-то фанатика-вампира, совершенно непостижимым образом просочившийся в королевский архив и там упокоившийся на веки вечные, попался на глаза скучающей принцессы. Витиеватая надпись "Воины-фениксы. История" живо привлекла её внимание. Но потом она вчиталась в текст.
Как книга занялась в её трясущихся руках, она не поняла. Отбросила вспыхнувший том и в ужасе прислонилась к стеллажу. И тут же огонь змейками расползся по полкам, смачно пожирая древние всеми забытые, но всё ещё важные фолианты. Едкий дым забился в нос и горло, мешая дышать. Глаза заволокло пеленой, но проклятые слёзы так и не появились, глаза выжигал расползающийся по библиотеке жар.
Тогда-то её и нашёл магистр Кант…
Тучи плотно обложили небо. По изнанке рыхлого брюха расползся грязно-бардовый цвет — отголосок тающего заката. Над Кулан-Таром мерно покачивалась радуга, горя всего двумя цветами — золотым и бардовым. В ущелье уже забрела ночь, утопив его в вязкой сиреневой мгле. И раскаты редкого грома, попавшие в скальные ловушки, тихонько перерыкивались друг с другом. Никакой волшебной сказки, всё слишком обыденно и мрачно. Единственным мостиком к волшебству осталась возвышающаяся над ущельем гора, к обрыву которой прилипли развалины некогда могучего храма — последнего оплота огненного народа. Скудные лучи, пробивающиеся сквозь тучи, окрасили её по контуру тёплым светом, всё больше плавящимся в охряный. Фелиша присмотрелась к скальным клыкам, колючей бахромой обрамлявшим всё ущелье. Возле храма они обломались или были разрушены при осаде вампирами, отчего храмовая гора выглядела эдаким гнилым дуплом в пасти дракона.
— В ущелье спустимся завтра, — сказал Гельхен, скидывая с плеч обмундирование и блаженно растягиваясь на выжженной солнцем траве. Всего в миле от них щерились в бурое небо руины храма и от подножия Храмовой горы змеилась заросшая колючим кизилом и шиповником каменистая тропинка к самому дну ущелья, по которой весело скакало несколько диких коз. Когда-то в прадавние времена жрецы выложили тропу жемчужно-белым камнем, сверкающим в солнечных лучах на многие мили вокруг. Теперь валуны местами вросли в землю, местами раскрошились, но их гладкие отполированные бока, там, где время и кусты ещё не задавили их, до сих пор вышибали из глаз слёзы.
Ещё одна тропинка, ещё более запущенная и опасная, начиналась в нескольких футах от отдыхающего Гельхена, но он её гордо игнорировал, запустив вниз по склону попавшийся под руку камень.
Уже над самым горизонтом бордовые солнечные лучи прорвались сквозь тучи и высветили землю алыми красками. Заодно преобразили отдыхающего на ней мужчину. Фелиша не удержалась и села рядом, протянув руку ко вспыхнувшим огнём волосам.
— Что ты делаешь? — не открывая глаз спросил Гельхен, когда тонкие пальцы увязли в спутанных локонах цвета расплавленной меди.
— Косичку, — призналась девчонка. Наёмник удивлённо распахнул глаза и почти тут же зажмурился вновь. Но принцесса успела заметить, что их цвет тоже изменился, выеденный закатом до тёмно-малинового. — Тебе говорили, что ты похож на… феникса? — неожиданно для самой себя ляпнула она. И тут же об этом пожалела.
Разомлевший было мужчина мгновенно напрягся, вывернулся из заботливых рук и принялся ладить кострище и навес из скрещенных над головой лаптей орешника.
— Говорили, — сказал он, будто хлыстом полоснул.
Фелиша прикусила губу. Он повернулся, увидел выражение её лица и ещё больше помрачнел.
— Извини, не хотел на тебя рычать.
— Сама виновата, я же говорила, что мне всё равно, — принцесса схватила полюбившийся кинжал и принялась пилить последний шмат оленины.
Гельхен присел рядом, отобрал кинжал, прижал к себе засопевшую девчонку и положил подбородок ей на макушку.
— Ты мне ничего не обязана доказывать.
— А ты — рассказывать, — она потянулась к сухим веткам, брошенным наёмником, совершенно не задумываясь провела над ними ладонью. С замиранием сердца Гельхен следил за тем, как тонкая струйка дыма пробилась наружу, а через какое-то время сушняк неуверенно затрещал и начал проседать под разгорающимся внутри огнём.
Главное, не сосредотачивать на этом внимание, чтоб девчонка сама не сбилась. Чтоб она вообще не задумывалась над тем, что творит. Здесь, у старой усыпальни фениксов, её силы… не возросли, это в принципе не возможно у полукровки, они просто наконец-то проявились. Очень вовремя.
Фиона разбрасывалась огнём лет с пяти. Швыряла его комками во всё, что двигалось и очень огорчалась, если не попадала. Когда его вызвали ей в провожатые к Говерле, она одним взглядом могла подпалить целое поле. Фелль в её же возрасте едва воспламенила кучку хвороста. Но тем не менее, она тоже была фениксом и имела право знать хотя бы часть своего прошлого.
Кинжал лёг на ладони обломанным остриём к огню.
— Это подарок Мортемира в последнюю нашу встречу. Правда, пришлось выколупывать его из-под лопатки, но это отдельная история — длинная и печальная.
— Ты знаком с некромантом? — она вывернулась, чтоб посмотреть в лицо. Наёмник сглотнул ком в горле, предпочитая не задумываться о том, как непозволительно близко подпустил девушку.
