Катерина Шишканова - Янтарин
— Ну, я. И что из того?
Пальцы непроизвольно впились в рукоять, меч мелко затрясся. По клинку прошла рябь, высвечивая огненный узор, хищно пыхнувший на солнце.
— Не стоит, Феникс, ты же знаешь, это не поможет. Твоя подопечная — хозяйка своего слова. Она предложила цену, я счёл её разумной.
— Ты сам всё подстроил.
Некромант улыбнулся. Опять ядовито и самодовольно. Пырнувшая Янтарина тварь выбралась из-под груды тел и дёрнула в гущу схватки.
— Ты не оставил мне выбора. Ненавижу повторяться, но тебе и подобным тебе уродам в этом мире не место. Вот мы и вытравливаем вас всеми доступными способами. Прости, что страдают близкие тебе люди. Сам виноват. Хотя… возможно у тебя есть, что предложить мне взамен?..
Ну конечно! Столько лет и всегда одно и то же! И тем не менее теперь всё иначе — некуда отступать, не вывернуться. И всё же идти на поводу невозможно.
— Забирай мою жизнь.
Некромант расхохотался.
— О, я бы с преогромным удовольствием, Феникс, малыш, ты же знаешь — это моя розовая мечта. Но твоя гадкая птичка портит мне всё удовольствие. Мы ведь уже не раз это проходили, верно? Попытайся ещё раз? Только подключи фантазию. Можешь, кстати, поставить на кон своего пернатого, я не против. Хотя, этой твари тоже так просто шею не свернёшь.
Зубы скрипнули. Сначала птица, потом доберётся и до хозяина. Нет уж.
— Моя сила — их жизни.
— Не будь эгоистом. Две души за сомнительно счастье обладания твоим даром? Я, конечно, твой фанат, но не настолько.
Этого он и боялся. И некромант это знал.
Глаза обратились к солнцу, уже зацепившему вековечные леса Нерререна. Ещё час. Его феникс или фениксов отпрыск?
Он никогда не видел дочку своей Иволги, таков был когда-то уговор, когда залитая слезами принцесса фениксов наконец-то решилась войти в ворота Говерлы в качестве невесты тамошнего правителя. Но точно знал, что девочка не будет иметь огненной крови. Наполовину человек, одна из близнецов, она утратит силы в течение первых десяти лет жизни, если они у неё вообще есть. Да нет, точно есть, хотя бы сейчас — иначе бы её мать не смогла оставить на память о себе ожог, когда носила её под сердцем. И всё же спасти её — просто распылить силы вхолостую. Столько лет прошло, но королева совершенно не изменилась — чужую жизнь всегда ценила выше собственной. Тем более, жизнь собственной дочери. Она и так не простила его, даже когда признала, что он был прав.
— …принцесса.
— Идёт, — бескровные губы расплылись в змеиной улыбке. Костлявые пальцы коснулись руки, всё ещё сжимавшей плетёную рукоять меча. Он не почувствовал как сила хлынула из его тела, не увидел как разом взбесились присутствующие на поле брани драконы, более никем не управляемые.
— Наконец-то. Я слишком долго ждал, — прошипел некромант, выворачивая безвольную руку ненавистного врага. Свистнул кинжал, вспоров налившийся янтарным вечерним светов воздух. Действительно, Янтарный край… Где-то в небе закричал, заметался огненный птах. Поздно, слишком поздно. Или неумолимо рано. Не первый раз подставлять собственную спину под подлые удары некроманта, но приятней от этого не становится.
…-Гад ты всё-таки, — задумчиво пробормотал Мортемир, пнув распростёртого у ног мальчишку, великого и ужасного Феникса, наводившего шороху на весь сумеречный мир. Нет, обольщаться не стоит, внешность обманчива, уж ему ли это не знать.
Кинжал ушёл под левую лопатку до самой рукояти — чёрной, оплетённой серебряной паутиной. Обычный с виду кинжальчик. Вот только этого поганца обычным не завалишь, как, собственно, и его самого; чтоб хотя бы на время вышибить дух, нужно найти упавшую с неба звезду. Метал этот тугой, плавится неохотно, зато и сталь из него выходит преотличная — никакая Феклиста не сравнится.
Кровь вязким ручейком ударила в землю у самых ног некроманта. Светящаяся, не по-людски ярко-алая. В последний раз, голубчик, в последний раз.
— Принцесса, — высокомерно скривил губы. — Ну, будь по-твоему… И потом, мы же не договаривались за её жизнь, а время я, так и быть, дам. Немного, лет десять. Я же не зверь.
Воздух хлопнул тугими вихрями. Когтистые лапы скребнули загаженную кровью и трупами землю. Небольшой дымчатый дракон с тусклыми серыми глазами лёг на землю, подставляя увенчанную гребнем спину. Скосил глаза на мёртвого подростка, выдохнул из ноздрей серый дым.
— Но-но, малыш, успокойся.
Ни дракон, ни всадник не оглянулись — устроенная ими заварушка оправдала себя в полной мере. Когда полыхающая, словно раскалённый уголь, птица распласталась на окровавленной мальчишеской спине, солнце уже скрылось за горизонтом…
— Гельхен, — наёмник открыл глаза. Фелль потянулась к его лбу, но посмотрела в глаза и отдёрнула руку.
— Я опять уснул?
Девушка кивнула.
— Долго спал?
— Я могу и больше.
Он посмотрел в просвет меж деревьев. Солнце стояло в зените. Отлично, полдня потеряли.
— Собирайся, мы выступаем.
Принцесса молча подобрала сумку и перекинула через плечо. Гельхен, удивлённый такой покорностью, хмыкнул, но не прокомментировал.
Больше девчонка ему не перечила — выполняла все требования без высказывания собственного мнения. Она вообще молчала. Брела след в след, думая о чём-то своём и слепо натыкалась на его спину, если он резко тормозил. И даже если не резко. Его такая покорность конечно устраивала, но всё же настораживала, выматывала из себя, заставляя поминутно ждать более привычных пакостей.
— Может, вы наконец снизойдёте до наших низин и откроете жалкому рабу своему, что томит ваше сердце, Ваше Высочество? — наконец не выдержал Гельхен, когда после переправы девчонка всё так же апатично уселась перед костром жевать ненавистную ей оленину.
— Я думаю о том, куда ты меня ведёшь.
Глаза остались такими же безучастными. Не это занимало её мысли весь день. И всё же она имеет право знать, куда её волокут по дебрям Приграничья.
— Что ты знаешь об ущелье Кулан-Тар?
Фелль вздрогнула. На мгновение её взгляд расфокусировался, вероятно выпала из реальности в воспоминания.
— Говорят, оно… прекрасно.
…Тысячей радужных искр засветился утренний воздух. Даже клоки тумана, щупальцами расползающиеся по дну долины, не промозгло-стальные, а сахарно-розовые. И сотни острых шпилей скалящихся в небо, в брызгах янтарного света кажутся не драконьими клыками, а рогами замерших единорогов. Ветер прошелестит по дну, разметав рыжеющий на солнце туман, и серебряным эхом отразится от изломанных временем скал. Хрустально-прозрачный воздух налит светом. Янтарным, как здесь и положено.
