Константин Кривчиков - Дочь Озара
Ночью разболелся зуб у Ахиры. Какое-то время умам терпела, но потом не выдержала и разбудила Ихану. Колдунья попыталась успокоить боль, шептала какие-то заговоры, но не помогало.
Вада проснулась от воющих стонов Ахиры. Та сидела на своей лежанке, прижав к щеке руку, и монотонно раскачивалась туда-сюда. Рядом, с заспанным и недовольным лицом, сидела на корточках Ихана.
Поняв, в чем дело, Вада нашла в пещере плоский камушек, нагрела его на огне и завернула в кусок бараньей шкуры. Принесла умам и показала: приложи к щеке. Та покосилась на Ихану, главного авторитета общины в области первобытной медицины, но колдунья сделала вид, что смотрит в другую сторону. Ахира пожала плечами и решила последовать совету чужачки.
Помогло ли на самом деле тепло или так совпало, что именно в этот момент боль утихла, но вскоре умам заснула.
Утром Вада едва успела спуститься к речке, чтобы попить воды и промыть глаза, как услышала громкий вопль, тут же перешедший в вой. Заинтригованная, она вернулась на поляну к пещере. Дикари толпились, возле валяющейся на земле Ахиры, и сочувственно переговаривались. С утречка умам решила полакомиться мозговой косточкой, оставшейся после обильной вчерашней трапезы, и, видимо, надавила на больной зуб. Судя по громкости и амплитуде воя, ей было очень больно.
Вада, с малолетства помогавшая матери в знахарских процедурах, примерно представляла, что надо делать.
— Я пойти в лес, — сказала она приятелю, не вдаваясь в подробности.
Гар поморщил лоб и решил, что это будет правильно. Женщинам положено ходить в лес, собирать всякую съедобную всячину. Пусть и малу этим займется.
Гар уже забыл, что именно Вада научила его новому способу охоты. Теперь он и сам был 'с усами'. Кроме того, Гару хотелось в одиночку попрактиковаться в метании гарпуна. Крутой охотник все-таки ощущал неловкость, когда у него что-то не получалось при Ваде. Мужское самолюбие, елы-молы. И Гар отправился проторенной дорогой к запруде, помахав малу на прощание рукой.
Так Вада, впервые за последние несколько дней, осталась одна. Очутившись в лесу, какое-то время она медленно шла между деревьями, срывая зеленые листочки и пробуя их на вкус. Здесь, в горной долине, встречались незнакомые растения, которых не было в предгорье и на побережье моря, где обитало племя Леопарда. И сейчас девушка пополняла свою коллекцию представлений о растительном мире, хранящуюся в голове. Основу коллекции составляли знания, переданные матерью, колдуньей и знахаркой. Теперь Вада имела возможность расширить эти знания.
На маленькой поляне она наткнулась на родник и присела возле него, чтобы напиться. Органы чувств чутко впитывали информацию, поступающую со всех сторон, и тут же, на инстинктивном уровне, сортировали: на важную и малозначимую, на положительную и опасную, несущую угрозу. Лес, со всеми его обитателями: животными, насекомыми, растениями был, в тот момент, настроен к девушке если не благожелательно, то мирно. Здесь, на природе, Вада не ощущала того психологического напряжения, которое угнетало ее в общине. И девушке, второй раз за то время, что она находилась среди дикарей, пришла в голову мысль о побеге.
Она вспомнила: родное стойбище; лицо матери, в ореоле таких же светло-рыжих волос, как у нее; неспешные разговоры с сородичами вечером у костра. На мгновение показалось, что, вот сейчас, хрустнет веточка, из-за дерева появится Сиук и, застенчиво улыбаясь, протянет ладонь со спелой земляникой…
И ветка, действительно, хрустнула.
Вада, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. На краю полянки радостно щерился вездесущий Ухай.
— Далеко собралась? — спросил весело. — Змей не боишься? Здесь много змей, у-у…
И довольно рассмеялся над удачной шуткой.
— Я терево ищу, — расстроено произнесла Вада, понявшая только половину слов, произнесенных дикарем. Иллюзия рассеялась.
— Дерево? Какое?
Вада попыталась объяснить, используя весь словарный запас дикарского языка и жесты. Цвет коры, ну, вот такой, примерно, а на коре пятна. Но листья не такие, а вот, покрупнее и полоски вот такие, прожилки, понял?
Ухай пожал плечами.
Да, еще, ветки не ровные, а вот так, изгибаются, как волна.
— Как вольнА? — повторил дикарь незнакомое слово.
Вот так — Вада изобразила рукой волну.
Ухай внезапно наморщился, отчего верхние передние зубы выперли наружу почти до десны. Показал пальцем на рот:
— Горькое дерево, да? Когда жуешь, совсем не вкусно?
Теперь пожала плечами Вада. Слов 'горько' и 'вкусно' на дикарском языке она еще не выучила.
Дикарь постучал зубами, изображая, будто что-то жует. Потом снова сморщился и с отвращением сплюнул на землю — гадость, мол. Так?
Вада задумалась. Повторила мимику Ухая: тьфу, гадость какая. Так?
— Угу, — согласился дикарь.
— Тавай, — сказала девушка. — Ити тута.
— Идти туда? — переспросил добровольный помощник. — Пошли, покажу.
Вскоре Ухай привел к дереву, которое искала Вада. Варии называли его 'горькая кора'. Далее начинающая знахарка действовала в соответствии с рекомендациями матери. Выбрала старый, сохнущий сук и отломила от него несколько кусков коры. Затем нашла в лесу 'липкое дерево' и, попросив у дикаря скребок, наскоблила темно-желтой смолы. После этого мелко раскрошила кору и с помощью смолы изготовила несколько катышков. Соглядатай внимательно наблюдал и даже старательно водил носом, запоминая запахи. Кто его знает, вдруг пригодится?
Они двинулись обратно. На опушке девушка разыскала подорожник и выкопала одно растение вместе с корнем.
Ухай отконвоировал спутницу до самой стоянки и отправился о чем-то шептаться с Иханой. А Вада подошла к стонущей Ахире. Зуб, на этот раз, разболелся не на шутку. Бедняжка, используя ночной опыт, пыталась унять боль с помощью нагретого камня, но эффект был почти нулевой. Ахира решила, что камень заговорен чужачкой, и без нее 'лечить' не хочет. Увидев Ваду, измученная женщина даже криво заулыбалась, невзирая на боль, и протянула остывший камень: мол, давай, сделай что-нибудь. Но девушка отложила камень в сторону, отрицательно покачав головой. Мол, есть другой способ.
Катышек с корой 'горького дерева' Вада засунула Ахире в рот — жуй потихоньку. Корень подорожника прижала к щеке в районе больного зуба, а лист подорожника свернула и засунула в ухо с этой же стороны.
— Типеря сити, — велела 'целительница', подразумевая, что надо лежать и не дергаться, и забормотала заклинания. Ладонь она продолжала держать на щеке больной. Умам почувствовала легкое покалывание и тепло — у чужачки была горячая ладонь! Вот те на! Вскоре у Ахиры онемело во рту, и она не заметила, как уснула.
