Наталья Турчанинова - Колдун из клана Смерти
– Ничего?! Ты вызываешь одного из самых сильных бетайласов, и пытаешься сделать вид, что ничего не случилось?
– Самого сильного, – деликатно поправил ее Босхет, но на него не обратили внимания.
– И кстати, что это за тело, в которое ты вселил его?
– Только сегодня поступило из морга. Оно в прекрасном состоянии, ты не находишь?
Кадаверциан, похоже, был доволен.
– Самым сильным достается все самое лучшее, – снова вмешался бетайлас. Дона гневно взглянула на него, и он тут же прикусил язык. В прямом и переносном смысле.
– Кристоф, что ты задумал?
– Я планирую встречу с одним старым знакомым.
– И для этого тебе нужна моя помощь и поддержка бетайласа?
– Сначала я хотел попросить Кэтрин создать парочку умкову, – усмехнулся колдун. – Но потом подумал, что путешествие через весь город с окровавленными костлявыми тварями может вызвать нездоровый ажиотаж среди населения.
– Все это не кажется мне смешным! Куда ты собираешься?
– В одну маленькую подземную лабораторию.
– Ты хочешь напасть на лабораторию асиман?! – ужаснулась Дона.
Мастер Смерти утвердительно наклонил голову.
– Ада говорила мне, будто в последнее время ты стал опрометчив, но я не думала, что настолько. Ты понимаешь, чем это грозит нам? Если об этом узнают…
– Мы должны сделать так, чтобы не узнали.
– Но как?
– Последняя авантюра тхорнисхов натолкнула меня на отличную мысль. Идем. Расскажу по дороге.
Отсутствие любопытных глаз играло на руку некромантам. Проспект был пуст.
Кристоф припарковал машину возле маленького театра, на окраине заледеневшего от дыхания ночи сквера. Босхет ловко подцепил крышку канализационного люка возле металлической ограды, сдвинул ее и легко спрыгнул вниз.
– Здесь неглубоко! – раздалось из темной дыры.
– Я, конечно, понимаю, что место асиманам в канализации, но не в буквальном же смысле, – произнесла Дона.
Ответа на риторическую фразу не последовало, и вилиссе пришлось спускаться по лестнице следом за бетайласом. Стальные поручни обжигали ладони холодом даже сквозь перчатки.
– Вашу руку, сударыня, – чопорно потребовал Босхет, едва она ступила на последнюю перекладину.
Дона улыбнулась, невольно вспоминая прошлое. В ее прежней жизни были обходительные кавалеры, мечтавшие помочь девушке выбраться из кареты. Босхет, в своем нынешнем состоянии, напомнил ей одного из них. Такой же наглый и напористый.
Кристоф слегка задержался, ставя крышку люка на место, но, наконец, и он оказался на каменном полу:
– Добро пожаловать в старый коллектор одной из подземных рек Столицы, – приветствовал его появление бетайлас. – Правда, сейчас он не в лучшем виде…
– Это мы уже поняли, – кадаверциан кивнул на пол, замусоренный размокшими пачками сигарет, бычками, грязными бумажками и помятыми банками из-под газированных напитков.
Прямо у спуска путь направо перекрывала толстая решетка, за которой основной коридор разветвлялся на два хода, скрывающихся во тьме. В противоположную сторону вела галерея с низкими сводами, выложенными красным кирпичом. В центре ее темнел узкий желоб с водой.
Кристоф пошел впереди, Дона за ним, замыкал шествие донельзя довольный Босхет.
Метров через триста они оказались в старой шлюзовой камере. В стене зияло отверстие трубы, из которой, впадая в основной желоб, вода то била, словно из пожарного брандспойта, то текла тонкой струйкой. Уровень потолка понизился. Спутникам пришлось пригнуться, чтобы не задевать его головами.
– Нам направо, – предупредил колдун.
– В новый коллектор?! – возмутился Босхет. – Вы лишаете себя прекрасного зрелища!
Дона знала, о чем он говорит. Раньше река текла по-другому. Впереди была самая старая часть рукотворной системы – гранитное русло восемнадцатого века. Но Кристоф, не слушая бетайласа, повернул.
Дорога пошла под уклон. Желоб в центре расширился, течение стало быстрее, вода зашумела на перекатах. Потолок ушел вверх.
– Это левый приток, вилисса. Он берет начало в болотах Марьиной рощи и течет здесь не одну сотню лет.
– Спасибо за лекцию, Босхет.
– Ну что вы. Это, скорее, экскурсия. Позвольте продолжить. В конце девятнадцатого века поток пустили по каналу…
– Восемнадцатого.
– Что?
– Это произошло в конце восемнадцатого века, Босхет. Я прекрасно помню. Жителей Столицы сильно раздражали весенние наводнения из-за непокорного притока, поэтому его и заключили в подземную тюрьму. Впрочем, это не сильно помогло. В прошлом веке, пока не построили новый коллектор, по которому ты имеешь честь сейчас идти, тут все утопало в воде. А теперь, будь добр, помолчи.
Два огромных белых камня впереди были в полном диссонансе с бетонными блоками. Это все, что осталось от стены Белого города. Дона посмотрела наверх, зная – сейчас они проходят под Трубной площадью. В начале девятнадцатого века там стоял ее дом, окна которого выходили на столичный цветочный рынок.
Каждую ночь от ранней весны до поздней осени сюда свозили ворохи роз, лилий, гиацинтов, фрезий, фиалок, нарциссов. Торговки по локоть погружали руки в душистые груды цветов, перебирали стебли, отбирая увядшие или сломанные. Тонкие, нежные ароматы текли во все стороны, плыли над площадью, смешиваясь. Зеленые листья и разноцветные лепестки падали на мостовую…
Больше всего вилисса любила ландыши. Они напоминали о давно покинутой родине. Крошечные, ароматные колокольчики распускались в самой тенистой части сада, возле замка отца. Очень давно.
…Чем дальше продвигались кадаверциан – тем ближе был исторический центр Столицы. Коллектор заметно изменился. Красный кирпич сменился белым камнем, стало теплее. Из стен то и дело выступали чугунные скобы-ступени старых, ныне давно забетонированных шахт.
Путь оказался долгим. Арочные белокаменные своды отражали эхо шагов. По каменному руслу текла уже настоящая река, и приходилось держаться за стену, рядом с которой проходил высокий бордюр.
– Где мы сейчас?
Бетайлас втянул носом воздух и авторитетно изрек:
– Мистрис, мы только что миновали Кузнецкий мост. Это почти центр.
Дона улыбнулась:
– В конце пятнадцатого века эти места вряд ли кто-нибудь осмелился бы назвать центром.
Пять веков назад здесь селили кузнецов, работавших на Пушечном дворе. Они и построили над рекой мост, просуществовавший несколько сотен лет.
Несмотря на прожитые годы, девушку не переставало удивлять, насколько быстро меняются города… и как быстро все забывают люди. Вряд ли сейчас кто-нибудь помнит о прудах, сооруженных на реке, или может представить, что пару веков назад ничто не мешало вилиссе даже днем гулять в Александровском саду. Точнее – под Александровским садом. Человеческая память коротка. Воспоминания о прошлом стираются очень быстро. И только кровные братья остаются прежними, храня знания о судьбах человеческих городов и цивилизаций…
