Дмитрий Емец - Ладья света
Ламина ухитрилась поссориться с Хаарой, которую обычно не задевала. Но сегодня Хаара сама нарвалась, потому что сказала, что красной цвет не идет к белому. Ламина оглядела себя и, обнаружив, что у ее карманов красная подкладка, приняла все на свой счет.
— Ты профессиональное чтожество! — заявила она Хааре.
Та презрительно дрогнула ртом:
— Может, ты хотела сказать «ничтожество»?
— Нет, именно чтожество! Ничтожество знает, что ничего собой не представляет, и это преисполняет его мудрости. А чтожество — это деревянный туалет в голой степи, который считает себя архитектурным строением.
Не успела Хаара ответить, как автобус резко затормозил. Мефодия бросило на спинку переднего кресла. Антигон же со всей амуницией едва не вылетел через лобовое стекло.
— Ты чего?! — заорали все на Брунгильду.
— Я не виновата! Я пропускала бабушку! — оправдываясь, объяснила та.
— Какую бабушку?
— Да вон там стоит бабулечка и хочет перейти дорогу!
Хаара бросила скептический взгляд. Разглядеть старушку было непросто. Маленькая, сухонькая, и лицо под зонтиком. Под сигналы собравшихся сзади машин Брунгильда наконец тронулась. Автобус медленно проехал мимо стоящей на обочине женщины, которая, держа у глаз платочек, махала им зонтиком.
— Эту бабульку можно было смело давить! А потом еще задним ходом сдать и додавить! — тихо сказала Ирка.
Единственная из всех, она узнала Аиду Плаховну.
* * *Автобус в последний раз дернулся и прочно сел днищем. Брунгильда упорно газовала, выбрасывая из-под заднего колеса гравий. Чем решительнее она газовала, тем глубже зарывался автобус. Наконец великанша виновато оглянулась и заглушила мотор.
— Сдаюсь! — сказала она.
Первым из автобуса выпрыгнул оруженосец Бэтлы и, присвистнув, ткнул колесо ботинком:
— Глухо сели. Без трактора не вытащить. Да и то не факт!
— Я не виновата! Я ехала по навигатору! — сказала Брунгильда.
— Я бы тоже с удовольствием проехала по навигатору. На танке. Это ж надо додуматься: прокладывать путь по грунтовке!
Фулона с грохотом вытащила из кучи свой щит.
— Пошли пешком, — приказала она.
— А автобус не угонят? — жалобно спросила Хола.
— Пусть сперва выкопают.
Размытая дорога, петляя, уходила вдаль. По обе стороны от нее тянулось поле с колючей стерней. Валькирии двигались цепочкой, каждая со своим оруженосцем. Мефодий шагал рядом с Дафной, размышляя, кто чей оруженосец в данном случае.
Ирка с Матвеем шли перед ними. В автобусе Багров не поздоровался с Мефом, притворившись, что не заметил его, и тот из чувства мелкой мести то и дело наступал ему на пятки. Матвей сердито оглядывался, потом стал прыгать как заяц, но бойкота не прерывал.
Километра через три Ламина начала капризничать.
— Я устала! Есть тут благородные мужи атлетического сложения, способные взять барышню на ручки? — спросила она, с намеком поглядывая на оруженосцев Холы и Ильги.
— Ненавижу! — прошипела Ильга сквозь зубы. — Опять она за свое! Да ее оглоблей не убьешь!
— А что? Неплохая тренировочная легенда, — одобрила Фулона. — Итак, барышня ранена. Или хуже: сглажена дохлой ведьмой! У нас пятьдесят минут, чтобы доставить ее на базу света. Дистанция — одиннадцать километров. Задание ясно? Время пошло!
Валькирия золотого копья поднесла к губам свисток. Пометавшись немного, оруженосцы Холы и Ильги схватили самый большой щит и, погрузив на него Ламину, побежали по размытой дороге. Ее собственный оруженосец семенил сзади, таща два чужих щита, манекен и мангал, который он зачем- то захватил из города. Ламина подпрыгивала на щите, вцепившись в него руками и бубня «вавава!». Ее сильно трясло. За сто метров оруженосцы дважды приложили ее затылком о кран щита.
— Может, я ножками дойду? Мне уже гораздо лучше! — спросила Ламина.
— Нет. Ты сглажена! Лежи, кому говорят! — отвечала Фулона.
Ламина стукнулась затылком еще раз.
— Знаешь, что такое «комплекс садовского воспитателя»? Это когда человеку твердо известны все главные вещи о мироздании, включая то, что нужно хорошо есть кашу и днем ложиться спать! — с вызовом сказала она и вновь затянула свое: — Вавава!
Часа через полтора бега Фулона остановилась на высоком холме у петлявшей внизу речки:
— Вот оно, это место! Идеально, да? Будем отрабатывать два варианта: атака на подъеме и защита на возвышении.
— Это всегда называлось «царь горы»! — не удержался Мефодий.
Он единственный из всех не устал, хотя еще «по дороге из жалости стал отбирать у утомленных оруженосцев щиты. Теперь щитов у него было четыре, и он развесил их на себе таким образом, что напоминал бронированную черепаху.
Фулона разглядывала берег, точно высматривала кого-то. От высокой ивы, склоненной к воде, отделилась и медленно направилась к ним одинокая фигура. Смотреть приходилось против солнца. Ирка видела, что это девушка, гибкая, высокая и сухо-мускулистая, сложенная так, как обычно бывают сложены бегуньи и чемпионки по прыжкам с шестом.
— Узнаешь? — спросила Фулона у Ирки.
— Нет.
— Ты должна была ее видеть хотя бы однажды. Маляра — валькирия бронзового копья. Сменила Бармию.
— A-а, ясно! — отозвалась Ирка с интонацией человека, который все забыл. — А где она пропадала?
— В Екатеринбурге. Лигул нагнал гуда толпы суккубов и комиссионеров. Надо было сокращать их численность. А Малара изначально была из Екатеринбурга. Город знает хорошо.
— И чего она, сокращала?
— Уж можешь не сомневаться! — прошептала Фулона, любуясь подходивший к ним валькирией.
Ирка смотрела на Малару и думала, что именно так, должно быть, выглядели амазонки. Узкие, с прищуром глаза, тяжелые волосы, заплетенные в косу, и смуглое, холодное лицо. Девушка с таким лицом способна стоять под ураганным огнем и, глядя в зеркальце, подкрашивать губы.
— Привет. Малара! Почему ты одна? Где оруженосец? — крикнула Фулона.
— A-а… в больнице. С животом что-то.
— Отравился?
— Подрезали немного в драке, — ответила Малара так спокойно, словно оруженосец был послан в магазин за обезжиренным йогуртом.
— А предыдущий?
— Тоже лечится. Хотел врезать одному там… Разумеется, за дело! Стал вытаскивать его из машины, а тот испугался и нажал на газ. А там маршрутка. Толик на дверце висел, и его об эту маршрутку приложило.
— А нормальных оруженосцев ты себе подбирать можешь? — поинтересовалась Гелата.
Точно проверяя, достойна ли Гелата ответа, Малара посмотрела на нее оценивающим взглядом.
— Как же. Был один, — процедила она. — Нормальнее не бывает. Но родственники его в психушку упекли. Сказали, что он стекла ест.
