Театр Духов: Весеннее Нашествие (СИ) - Ранжевский Алексей
У крайнего орудия снаряд взорвался прямо в стволе: смотрителей расчёта разорвало либо ранило. К месту трагедии, с носилками, подбежали санитары. После выстрелов пушки имели наглость откатываться на целых два-три саженя, но возвращать их на прежнюю позицию заставляли узников. Несчастные, в испачканных болотом рубахах и обмотках, тащили тяжеленные орудия на место. Действуя с отчаянной упорностью, невольники в душе благодарили офицеров, за то, что те не гонят их на убой.
Треть ураганов удалось развеять, и смотрители, после очередного попадания, то и дело бросались в пляс от радости. Пороховой дым над орудиями так или иначе закрывал наводчикам обзор, поэтому, выстрелив, приходилось ждать, пока он развеется.
— Не расслабляться! — Карлот Дэзер следил за дисциплиной в части. Мужчина краснел от нетерпения и с завистью поглядывал на непосредственно сражавшихся внизу.
— Удар! — отчеканил командир орудия, когда Ричард и Риттс с двадцатью всадниками проскакали мимо.
«Аяяй, что деется!» — мчался живописец впереди, дрожа и от снарядов, разрывавших небеса, и от ужаснейшего стона сбиваемых пастушек. Было решено ударить по флангу противника, догрызавшего левое крыло смотрителей. Отборные бойцы сражались не на жизнь, а на смерть, но без конницы зверьё могло сломать их.
«Что нам трусливо выискивать отбившегося чёрта, когда их вона сколько!» — закричал степняк. Мешкать или передумывать было уже поздно, Ричард понимал. Холодный дождь смывал с его красивого лица внезапно хлынувшие слёзы. Останавливать отряд после таких слов уже не представлялось допустимым. Навстречу проезжали остатки эскадрона, только что ударившего в тыл. Всадники залиты были кровью. У одного хромала лошадь (с ноги животного слазила подкова), другой, тужась от боли, ехал без руки. Мрачным предзнаменованием легло на душу Ричарда увиденное.
Рогатые дрались бесстрашно. Шли вперёд не быстро, но уверенно. А пехота смотрителей из кожи вон лезла, чтобы сдержать натиск. Конный отряд Ричарда перешёл в галоп, а перед самым флангом – и в карьер. Сердце разрывало грудь, как копыта землю.
— В атаку!!! — Риттс возвысил саблю на скаку. — Бей, руби, стреляй!
— В бой, кентавры степи!!! — Саблю обнажил за ним и Ричард, не жалея глотку.
Всадники могучею стрелой пронзили вражье войско, обагрив клинки, штыки и лошадей. Захрустели под ударами древесные доспехи, завоняло мокрой шерстью. Неудачливый конник выпал из седла и угодил на чьи-то острые отростки. Другой колол штыком не глядя и попадал во что-то мягкое и мерзкое. Передняя шеренга растоптала сбитых с толку тварей. Воздух истязали рёв, стоны и вой. Страшно выстрелила пушка. Ричард, к превеликой скорби, выронил клинок. Дрожащий и чуть ли не седеющий от ужаса, в пасти у безумного врага, он уже не понимал, откуда и в какую сторону осуществлялось нападение. Преданный и сильный его конь ударил подступившего зверя задними копытами. «Молодец, Добряк!» — похвалил юноша. Тут же он пришёл в себя и выхватил свой славный револьвер.
Чистокровники отвлеклись на всадников, позволив человеческой пехоте вернуть контроль над схваткой. Смотрители проделывали в зверях колющие раны, рьяно забивали упавших сапогами, плевались во врагов шипящей пеной и орали. Офицер с обвисшими усами приказал: «вперёд, вперёд, вперёд!» С его клинка стекала кровь, глаза горели справедливым гневом. Ажиотаж поднялся и на центральном фронте; часть рогачей контратаковала батальон, которому на помощь пришла конница.
Движение на левом фланге заметил Ласток Осби, по-прежнему отстреливавший нечистивцев с вышки. Молодой адъютант узнал живописца, к удивлению ринувшего в бой, и поспешил прикрыть храбрецу спину. Недаром обучал он Ричарда стрельбе! Его ученик, верхом на лошади, палил направо и налево, смеялся как блаженный (или плакал?) и даже умудрялся попадать. Но вот, произошло несчастье: гнедого жеребца Ричарда Фэстхорса свалили копьями на землю. Страдающее ржание раздалось громче прочих. Ласток стал стрелять по обступившим живописца чистокровникам, чтобы его не затоптали.
«Добряк…» — Ричард приложился к морде умирающего друга, но прекратить его мучения не смел. В лежащего коня прилетело ещё несколько копий. Животное добили и без него. Юноше оставалось спрятаться за массивным боком жеребца, из которого теперь торчало много древок. Высыпав из барабана гильзы, он стал заряжаться, не зная, что обязан жизнью винтовке наставника.
Оставшейся в живых пастушке надоел энтузиазм одарённого снайпера, усердно калечившего её братьев. Жрица поняла, что людские пушки наводятся выскочкой-волшебником во фраке, и приловчилась уклоняться от снарядов, перемещаясь в урагане то выше, то ниже. Она сосредоточилась и призвала гром; молния, спустившаяся с неба, ударила в вышку, на которой стоял адъютант.
— Падай! Падай! Падай! — услышали сражавшиеся дерзкий голос ведьмы.
Ласток ощутил, держа винтовку, как постройка, заскрипев, стала расползаться, пронзённая насквозь ударом молнии. Ещё мгновение назад он созерцал сражение, но треснувшие доски под ногами разошлись и юноша стал падать. Крыша со старой черепицей раскололась надвое и устремилась прямо на него, но пролетела мимо. Тело его падало сквозь винтовую лестницу, перед глазами скатывались бочки продовольствия, гремели ломающиеся ящики с боеприпасами. Ни о чём адъютант Осби не думал во время падения, разве что о том, как бы рухнувшие балки не проломили ему голову. Однако и балки, неким чудом, обошли его, когда он пал, приземлившись на спину.
Так он и лежал под завалами вышки, боясь шевельнуться. Немогущий уже ни стрелять, ни следить за ходом битвы. Но был вроде как цел.
Вверху, зацепившись за оборванную лестницу, висел его счастливый аксельбант. Только сейчас адъютант заметил, что одет в парадный мундир. Надо же! Новость об орде произвела такое впечатление, что он забыл переодеться в полевую форму. А счастливым аксельбант он считал потому, что Милайя разлила на него свои духи. «Бледноликая ты моя невесточка!» — улыбнулся Ласток. Когда они прощались в Осином Гнезде, Мила рассказала, что украла у отца духи особенной настойки, и помазанные ими шнурки аксельбанта теперь будут сулить ему удачу. «И где бы злостный рок тебя не встретил, куда бы ты не встрял, недоброе не тронет тебя, милый». Ласток как-то позабыл о сказанном, не придав значения девичьей причуде. Но сейчас, лёжа под обломками живым и невредимым, слова любимой вспомнились. «Видно, были правдой». Аксельбант сорвался со ступеньки и упал ему на борт, принеся с собою мятный аромат.
Оставалось осторожно выбраться из-под обрушенной вышки. Но как бы это сделать, когда малейшее неверное движение может завалить всю эту груду? Ласток осмотрелся, сквозь обломки увидел Рокотка, вовремя сорвавшегося с привязи, и начал выбираться. Медленно, ползком. Слушая сражение вдали.
— Чистокровник! — крикнул Ричард Фэстхорс, прячась за погибшим Добряком. — Помоги сразить мне чистокровника! — молил он степняка.
Левой дланью Риттс сжимал свой нож, правой – держал саблю, и всякий, кто приближался к парню близко, тут же погибал. В диком, завораживавшем танце, рубил он наступавших на него, превратившись в мокрого от крови воина возмездия.
— Я сразил уже шестого! — Риттс кричал, смеясь. — Все рога сражённых мной – твои.
— Да я тоже нескольких задел, но рога мне нужно отсечь самостоятельно!
Лязг, пальба орудий, груды изуродованных трупов… Всё это мешало мыслить трезво. Запах испражнившихся пред смертью превращался в нестерпимый смрад.
— Привлеки собой внимание! — подал идею Риттс. — Вместе-ка давай кого завалим…
Ричард, шатаясь, поднялся. Взвёл курок и посмотрел назад. Не успел он вдохнуть свежего воздуха, принесённого очередным порывом ветра, как человек-олень ударил его в грудь: неистово вонзил рога под рёбра. Юноша не сразу понял, что произошло. Раненные внутренности чмокнули. Чистокровник опрокинул и приковал его к земле.
Недолго длилось торжество врага. Риттс, подобно дикому коту, запрыгнул ему на спину. Он заломал отродью лапы, свёл их сзади вместе, пытаясь удержаться на сопротивлявшемся, и скрепил его мохнатые ладони остриём ножа. Чистокровник взвыл от боли. Ричард, истекая кровью, поднял револьвер вверх. Направил дуло к морде истязателя и спустил курок. Прогремел со вспышкой меткий выстрел. Пуля отсекла чистокровнику рог и юноша словил повертевшийся в воздухе трофей левой рукой. Зелёные глазищи супостата заблестели яростью. Могучий зверь вывернул голову назад и ранил Риттса в лицо дымившимся обрубком. Отбросил степняка. Возвысился над ним и попытался забить парня копытами, неспособный пустить в ход кулаки по вине застрявшей в кистях стали. Ричард прострелил отродью ноги – выше револьвер поднять не было сил. Огромная бурая туша подкосилась и рухнула прямо на него. Придавила тяжестью.
