Нобору Ямагути - Тристанийские каникулы
Невероятно серьезным взглядом она сердито уставилась на колесо и шарик.
С цокающим звуком роковой шарик свалился в один из карманов. Лицо Луизы на миг озарилось надеждой, а потом моментально сменилось отчаянием. Шарик выпал на номер, соседний с тем, на который поставила девочка.
Потирая болевшую промежность, Сайто встал и потащил хозяйку прочь.
— Идем.
— О чем ты говоришь?
— Что?
— Шарик выбрал соседский карман. В следующий раз он посетит и мои пенаты.
— Однако, кажется, у нас уже нет денег, чтобы сделать ставку!
— Разве нам не поможет золото, которое лежит у тебя?
— Дура! Это — мои деньги!
Он вцепился в свой пояс. Недопустимо спустить на азартные игры и эти средства. Если это произойдет, даже Сайто окажется без гроша.
— Ты не знаешь? Вещь фамильяра — это вещь хозяина. Так предопределено.
— Хватит шутить!
Однако, по сравнению с Сиестой, до слуха Луизы, которая до последней клеточки мозга была захвачена страстью к азартной игре, слова Сайто не доходили. Со скоростью молнии она уже намеревалась снова пнуть фамильяра в промежность.
Однако мальчик был научен горьким опытом. Он защитился, плотно сжав бедра. И тогда схватил вскинутую лодыжку своей хозяйки.
— Чтобы меня второй раз пнули?!
Луиза пробормотала ледяным голосом:
— ВАСУРА.
Магические путы, надетые на тело Сайто, выпустили разряд электричества. Жестоко корчась в конвульсиях, мальчик снова рухнул на пол.
— …Вот дела, да ведь эта штуковина все еще на мне надета, — слабо бормоча, фамильяр укорял свое любопытство. Эх, если бы я не проявил интерес к казино, этого бы…
Его хозяйка обшарила пояс Сайто, без остатка отобрала все сохранившиеся там деньги, после чего полностью обменяла их на фишки. Мальчик почувствовал некоторое облегчение. Насколько бы ни был нулевым талант Луизы к азартным играм, полагаю, она не продует столько фишек до того, как мое тело оправится от онемения. Когда онемение утихнет, зажму ей рот и выведу отсюда, не дав произнести ни единого слова. Сайто принял такое решение.
— Так, ставить на число бесполезно. Вернусь к изначальной стратегии.
— Это правильно… Красное или черное. Понемногу на красное или на черное. По крайней мере, если так сделаешь…
— Проявляя уважение к своему верному фамильяру, я сделаю ставку на цвет его волос и глаз.
— Черный?
— Именно так, — кивнула Луиза и поставила фишки на черное.
Всю сумму… это были фишки на двести семьдесят экю — на всю сумму.
Казалось, что из Сайто вышел весь воздух:
— С! Т! О! Й!
Луиза улыбнулась ему:
— Вот дурачок. Хоть выигрыш всего лишь удваивается, но это — тоже деньги, так? Если я выиграю, разве мы не вернем все, что до этого момента проиграли, и даже больше? Только одна попытка. Ведь будет победа всего за один раз, так?
— П! Р! О! Ш! У!
— Было бы прекрасно, если бы я сделала так с самого начала.
Крупье запустил рулетку. Маленький шарик покатился по кругу, решая великую судьбу хозяйки и ее фамильяра.
Издавая жужжание, шарик катился по рулетке. Понемногу замедляя вращение, он указывал карман, в который должен попасть, и который должен определить их участь. Поскольку Луиза поставила большие деньги на черное, все остальные игроки поставили на красное. На черное поставила только хозяйка Сайто.
Заскочил в красное, выскочил, заскочил в черное, выскочил… Луиза забормотала таким тоном, словно была одержима манией:
— Я — легенда. Разве я могу проиграть в таком месте?
И тогда шарик упал в один из карманов и… остановился.
Луиза невольно зажмурилась.
Вокруг раздались грустные вздохи.
— …Что?
Все, кроме меня, ставили на красное. И от них — такие вздохи. То есть, все, кто поставил на красное, проиграли. Это означает…
— Все-таки я — маг Пустоты! — закричала Луиза и широко открыла глаза. После чего изумленно разинула рот.
Шарик… оказался ни на красном, ни на черном, он попал в сделанный в одном экземпляре зеленый карман. В этом кармане, означавшем, что все деньги уходят крупье… словно приветствуя Луизу, сияло число "ноль".
* * *
Сайто и его хозяйка с отсутствующим видом сидели в углу центральной площади города, на который уже надвигались сумерки.
Колокола церкви Сен-Реми прозвонили шесть часов вечера.
Ребята были усталые и голодные, однако они не могли куда-либо пойти.
Девочка была одета в однотонное коричневое платье скромной выделки, которое ранее купил ее фамильяр, а ее ноги были обуты в грубые деревянные башмаки. Ее плащ и волшебная палочка лежали в чемодане, который держал Сайто.
Если смотреть исключительно на одеяние, то Луиза была точь-в-точь как деревенская девчонка, однако из-за ее лица, в котором виднелось до невозможности высокое происхождение, и светло-розовых волос возникало ощущение несочетаемости, словно она играла беднячку в театральной постановке.
Сайто был в своей повседневной одежде, однако ему нельзя было ходить по городу с мечом в открытую, поэтому Дерфлингер был обмотан тканью и закреплен на спине.
Луиза тихонько бормотала таким тоном, словно наконец-то заметила весь ужас их положения:
— Ч-что нам теперь делать?
Фамильяр сердито уставился на нее:
— Чтоб я еще хотя бы раз позволил тебе нести ответственность за деньги.
— У-у-у… — Луиза печально стонала, обхватив руками колени.
— Итак, в чем проблема? Деньги. Если мы не сможем снять жилье для ночлега, то не сможем также и поесть. Что тогда будем делать с нашей миссией? Великая и могущественная мисс придворная дама в прямом подчинении Ее Величества. Пожалуйста, научи своего жалкого фамильяра. Ладно? — произнес Сайто наполненные колкостями фразы. Она потратила даже мои личные деньги. Когда-нибудь она возместит это сполна, однако, в любом случае, в настоящий момент имеется непосредственная проблема: ночлег и пища.
— Я как раз думаю над этим, — сказала Луиза с сердитым лицом.
— Давай покорно явимся на поклон к Принцессе и получим еще денег.
— Невозможно. Анриетта по личной инициативе поручила мне эту тайную миссию. Даже деньги, за исключением той доли, которая предоставляется ей для собственных нужд, она, должно быть, не может свободно использовать, не поставив в известность министров. Вероятно, это было все, что она могла дать.
— И эти деньги ты спустила за тридцать минут. О чем ты только думала?
— Да ведь, имея четыреста экю, невозможно нормально выполнять общественный долг, ведь так?
